После первого прыжка с парашютом - небо все равно манило, и уже на третий день я был снова на лётном поле центрального аэроклуба.
Разница с первым прыжком была огромная! Во-первых, нас покормили. Прямо на поле привезли бак с горячими котлетами и бидон с нарезанными свежими огурцами. (В советском 1987 году это была роскошь - свежие огурцы). Прыжок мой приходился уже на глубоко послеобеденное время, ближе к вечеру, поэтому обед был как нельзя кстати...
Во-вторых, трезвый инструктор в самолёте, в отличии от первого.
Который четко следовал инструкции.
В-третьих, прыгали двойками - по два человека. И я прыгал вторым в паре.
В-четвёртых, погода. Совершенно безоблачная, небо настолько по-весеннему ярко-голубое, что уже само по себе создавало хорошее настроение.
Запомнилась одна фраза из доклада руководителю полетов: «Видимость миллион на миллион».
Что это означало, я не знал, но звучало очень красиво.
Ну и в-пятых, на контрасте с первым прыжком, когда первые секунды после отрыва от самолёта был «в отключке», на втором - я просто смаковал эти секунды свободного падения!!!
До сих пор перед глазами эти две картинки:
- как раскрывается внизу-впереди парашют моего напарника. Прямо как огромный цветок! Наблюдать за этим сверху - отдельное эстетическое удовольствие!
- Затем я перевернулся на спину и наблюдал, как улетает наш самолёт уже без нас…
После этого, меня немного встряхнуло и я посмотрев вверх, с удовлетворением понаблюдал еще и за тем, как полностью раскрывается мой парашют.
Видимо, все эти события утвердили у меня в голове одну мысль, что я теперь крутой и опытный парашютист - ни капли страха, а только сплошной порядок и кайф.
Но тут же вселенная поспешила разбить это моё убеждение. Прямо об лёд…
Когда до земли оставалось меньше ста метров, я понял, что лечу прямо на ВПП (взлетно-посадочную полосу), ну а приземляться туда крайне нежелательно. Тогда я начал натягивать задние стропы, чтобы немного затормозить смещение в сторону ВПП.
Но легкий ветерок все равно нёс меня на неё. Тогда я решил перелететь ВПП и стал натягивать передние стропы...
Но парашют поддавался очень плохо и поменявший направление порыв ветра снова отбросил меня назад.
Вспомнил, что наверное не зря этот тип парашюта парашютисты называют «дуб». В том смысле, что его не сдвинешь в воздухе.
Короче, все мои попытки поменять место предположительной посадки потерпели фиаско.
При всём при этом, я в попытках натяжения строп забыл, что ноги нужно держать сомкнутыми и болтал ими.
Правда, о чем мне сразу напомнил голос с небес:
- Ножки вместе!
Я огляделся. На самом деле, голос доносился не с небес, а с земли. А казался «небесным» из-за того, что мне кричали в мегафон.
Для понимания окружающей обстановки:
в небе постоянно жужжали несколько самолетов - взлетали, садились, выбрасывали парашютистов;
вокруг висели десятки куполов на разных высотах;
на командном пункте периодически орали в мегафоны-рупоры руководители прыжков, давая команды спортсменам с земли.
Я сомкнул ноги, но не оставил попытки сдвинуть свой «дуб» подальше от взлётки.
Орущий в мегафон уже переключился целиком на меня, понял чего я добиваюсь и давал указания:
- Тяни, тяни стропы;
- Ноги сомкни;
Про ноги я постоянно забывал и постоянно болтал ими в воздухе.
Короче, несмотря на все попытки сделать всё правильно, приземлился я прямо на ледяную взлетную полосу и на одну ногу. Нога тут же отозвалась острой болью.
Конечно, не удержался, поскользнулся, и рухнул всем телом на лёд. Ударившись ещё и бедром той же ноги.
Но быстро погасил купол - ветра почти не было.
Лёжа подтянул к себе купол. Попробовал встать, с третьей попытки удалось подняться и устоять на одной ноге. На вторую наступать было больно.
В ближайшем сугробе, сразу за пределами ВВП возился мой напарник, пытаясь сложить поудобнее парашют.
- Ты как? - крикнул я ему.
Он поднял большой палец вверх.
Тут, сквозь рёв моторов самолетов вокруг, до меня начал доноситься голос из мегафона, переходящий в визг:
- Болван, освободи взлетную полосу!!! Уходи со взлёткииии!!!
Я подумал ещё: на кого же это он так разоряется?... и огляделся.
В нескольких десятках метрах от меня шёл на посадку самолёт прямым курсом на меня.
Вспоминая эту ситуацию, я поражаюсь насколько ярко мой мозг запечатлел многие детали этой картинки.
Я до сих пор отчетливо помню, как красиво лыжи коснулись поверхности, подняв небольшие клубы снега, как солнце блеснуло мне в глаза, отразившись в лобовом стекле кабины пилотов.
«Он меня не видит» - промелькнула молния в моей голове: «против солнца садится!»
Следующие мысли понеслись с такой невероятной скоростью, что в реальности прошло не больше полсекунды, через которые я начал действовать, а в голове за это время промчалась целая цепочка озарений, умозаключений и выводов.
Помню их почти все.
Первая мысль - бежать. Я даже немного оперся на вторую ногу, но боль пронзила до мозга. Не вариант. Да и привязан я к парашюту. (Я же стоял в подвесной системе.) И тут ярко вплыла в мозгу одна из многих историй-страшилок. Которую нам рассказывали старшие товарищи по аэроклубу про то, как девушку-парашютистку порубило винтом проезжающего рядом самолета, из-за того, что на ней был надет парашют, который раздуло потоком и затянуло на винт. Правдивость этой истории проверять у меня не было ни малейшего желания! Отстегнуть. Не успею - замерзшими руками карабины. Прыгать вперёд? Понял, что с такой ногой прыгнуть может получиться всего один раз...
Поэтому я нагнулся, схватив в охапку парашют и прижав его к груди оттолкнулся от земли обеими ногами и сиганул в сторону прямо с места, без разбега...
Не знаю, побил ли я рекорд по прыжкам с места, но мой товарищ, застывший в сугробе за пределами полосы с круглыми глазами, уже оказался очень близко.
Он только прокричал мне испуганно:
- Ты чего-о-о???
- А ты чего!? - тоже с испугу я накричал на него: - не мог мне сказать, что на меня самолёт несётся...???
Он потом мне рассказал, что прыжок этот мой был как в каком-то приключенческом кино))
Да и я помню только, что собрав все силы, как лягушка сгруппировавшись, но оттолкнулся всё равно неравномерно, больной ногой чуть слабее. Это видимо, придало моему телу вектор вращения, потому что прыгал я вперёд лицом, а приземлился на спину. И вот, переворачиваясь в полёте, я увидел кончик проезжающего передо мной крыла самолёта. Жаль, что действительно, никто не заснял это на видео - сцена была бы не хуже, чем в фильме «Матрица»...
Но тогда и «видео» - слова то такого даже не было...
Из-за ушибленной ноги я не только пропустил несколько дней на работе, но и третий прыжок. Группа моя прыгнула без меня. И все получили третий разряд по прыжкам с парашютом (его давали за три прыжка). Кроме меня. И в жизни я пока так и остался с двумя прыжками...