- Наконец-то экзамены закончились. Как надоело сидеть и зубрить целыми днями. Пойдемте сегодня кататься на лодочке, - обратился Кирилл к своим подружкам Зине и Римме.
- Ой, я не могу – мне нужно подготовиться к сопромату, я буду его пересдавать завтра. Не хочу, чтобы одна тройка портила диплом. Вы покатайтесь сегодня вдвоем без меня, - грустно сказала Зина, и пошла к общежитию.
- Без тебя, так без тебя. Но мы будем скучать, - бросил вслед убегающей Зине Кирилл, - пойдешь со мной плавать на лодочке? – спросил он радостную Римму, которая сдала экзамен на пятерку.
- Да. Во сколько?
- Можно прямо сейчас. Пошли поедим в столовой и пойдем.
- Но потом, когда поедим, я забегу домой и возьму купальник. Вдруг искупаемся или позагораем.
- Хорошо, даже очень хорошо. Если не будем купаться, то загорать точно будем. Так что бери купальник.
Было начало июня. Жаркая погода привела желающих понежиться на солнышке на берегу канала. Было много загорающих и купающихся. Рядом находилась лодочная станция. Кирилл взял лодку и подплыл на ней к причалу, на котором стояла Римма. Она ступила неуверенно в лодку, и они отплыли.
- Хорошо, да? – спросил он у Риммы, и не дожидаясь ответа сказал, - а ты надень купальник, я пока отвернусь, а потом загорай. Знаешь, как хорошо на воде загар прилипает?
- Ладно, ты только отвернись.
Римма сняла платье. И быстро сняв бюстгальтер, натянула лифчик от купальника, а трусики от купальника она надела еще дома. Затем бросили на дно лодки платье и легла на него.
- Я загораю, - сказала она Кириллу.
- О, ты мне нравишься в купальнике еще больше, - восхищенно протянул Кирилл.
- Не смущай и не смотри на меня, греби веслами и рассказывай, что ты видишь вокруг.
- Я не могу смотреть вокруг, если рядом такая красивая девушка загорает.
- Перестань, Кирилл, а то я обижусь и уйду.
- Ну ладно, ладно, не обижайся. Мы скоро подплывем к лесу, там, по-моему, никого нет на берегу. Хоть один бережок необитаем. Он будет нашим. Там поваляемся и позагораем. И нам никто не будет мешать. Как ты считаешь берем курс к этим берегам?
- Тебе виднее. Ты, наверное, уже устал грести. Завтра руки будут болеть.
- Я тренировался. И в этом году уже несколько раз плавал, пока вы с Зинкой к экзаменам готовились.
- Ты плавал один? Или с кем-то? – с недовольством спросила Римма.
- Один. А ты что с такой интонацией спрашиваешь? Как будто ревнуешь.
- Ничего я не ревную. Придумал тоже. Одному, наверное, скучно было. Ведь всегда хочется парой слов перекинуться с кем-нибудь?
- Да нет, если честно, то я учился грести, чтобы не упасть лицом в грязь, когда вас с Зиной катать буду. Но вот Зины нет, значит перед твоим лицом не хотел упасть в грязь. И вроде неплохо получается. Значит научился. А раньше не получалось сразу подплыть к тому месту, к которому задумал. Я ведь впервые плаваю в лодке. Там, где я жил, ни рек, ни озер не было.
На берегу Римма расстелила прихваченное тонкое покрывало и предложила на нем загорать. Они улеглись вдвоем и стали рассматривать облака.
- Мне кажется, что дождь будет? – сказала Римма, показывая на темнеющее небо, - где мы тогда спрячемся?
- Заберёмся под ёлку, - ответил Кирилл.
- Опасно. Если будет гроза, молния может ударить в елку. И тогда нам конец. Я слышала о таком случае, когда двое мужчин поехали на озеро рыбу ловить и началась гроза. И молния ударила прямо в лодку. На одном из мужчин был крестик и на его месте черное пятно осталось. Оба погибли.
- Что ты раньше времени пугаешь себя и меня тоже. Отдыхай. - Он достал из кармана брюк конфету и подал ей. - Съешь. Говорят, сладкое успокаивает, особенно девчонок.
Римма взяла конфету и, развернув, сунула ее в рот, а фантик отдала ему, сказав положить ее в карман, а здесь не бросать, чтобы не засорять природу. Кирилл сорвал тонкую травинку и стал, взяв ее в рот, водить по телу Риммы. Римма вначале, просто отмахивалась, а потом возмущенно закричала:
- Прекрати.
- Ну вот видишь, как хорошо, ты совсем забыла о своем страхе, а, по-моему, дождь начинается. Там, наверху, услышали, как ты громко возмущаешься и послали нам дождь, – и, действительно, крупные капли дождя упали на землю. Римма вскочила и быстро надела платье поверх купальника.
Кирилл надел брюки схватил майку и покрывало и бросил себе на плечо. Затем, взяв Римму за руку, потащил ее к огромной елке. Они забрались под елку. Кирилл расстелил покрывало под елкой, и они сели на покрывало.
- Надо же какие густые ветки у елки. Ни одна капля не падает сквозь них.
Кирилл посмотрел на ее платье, которое прилипло к телу Риммы.
- А ты все равно вся мокрая. Тебе не холодно?
- Нет, все хорошо.
Вдруг сверкнула молния и по небу прокатился раскатистый гром.
- Страшно, как будто кто-то на небе огромные бильярдные шары катает. А вдруг молния ударит в елку, а мы под елкой. Давай вылезем из-под елки.
- Если вылезем, совсем промокнем.
- Лучше давай будем мокрыми, но живыми, - стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, сказала Римма. Они вылезли из-под ели и сели у воды на мокрую траву. Римма схватила Кирилла за руку и прижалась к нему. Вместе со страхом пришло какое-то новое чувство к Кириллу, как к защитнику, словно только он сможет спасти ее от молнии и только с ним она будет в безопасности. Этих новых ощущений раньше она еще никогда ни к кому не испытывала. Они сидели молча, боясь пошевелиться и спугнуть чувство вожделения, охватившее их и, которое могло исчезнуть, а им обоим этого не хотелось. Дождь закончился, а они продолжали сидеть. Потом Кирилл стал осторожно гладить ее по руке, поцеловал ее в щеку, потерся носом о ее плечо, и, повернув ее к себе, поцеловал в губы, а она не противилась ему, никогда ранее не испытанное чувство полностью овладело ею и она, безвольно застыв, разрешала делать с собой что угодно было ему, потому что ей тоже было очень хорошо от этих прикосновений…
Домой они вернулись поздно, когда уже стало темнеть. Оба молчаливые и посерьезневшие. Кирилл довел ее до дома. Прощаясь, поцеловал ее в губы и спросил:
- Ты как себя чувствуешь? Не обиделась? – немного помолчал, потом добавил, - ты, правда, не злишься на меня?
- Нет, - коротко ответила Римма, потом, посмотрев ему внимательно и серьезно в глаза, сказала, - а за что? Мне было хорошо, - она выдернула свою руку из его руки, помахала ему ею и скрылась за подъездной дверью. Римма жила на первом этаже у своей старшей сестры Клавы. Кирилл и Зина жили в общежитии. Кирилл направился в общежитие. На следующий день Римма не пошла в техникум. У нее ночью поднялась температура до 37,4, хотя и не очень высокая, но текло из носа и из глаз, а ей не хотелось, чтобы Кирилл видел ее с распухшим носом. Ей оставалось сдать книги в библиотеку и сдать обходной листок. Через три дня была комиссия по распределению, а еще через день после этого – вручение дипломов. Она подумала, что как раз за три дня и температура спадет и насморк прекратится. Все эти три дня она усиленно лечилась народными средствами: пила чай с малиной и медом, дышала над паром, сваренной в мундирах картошки, парила ноги, держала по полчаса кусочек лука в ноздрях, а также закапывала в нос свекольный сок. И через три дня, действительно, все прошло. Все выпускники, вдруг сразу став намного взрослее, стояли за дверью, где заседала комиссия, и с нетерпением ждали своей очереди. На дверях висел список очередности распределяемых. Список был составлен по успеваемости. Римма была четвертой, а Зина с Кириллом стояли где-то в середине списка и шли друг за другом. Кирилл вел себя так, как будто ничего между Риммой и им не произошло. Римма решила про себя: «Раз он так хочет, пусть так и будет, пусть между нами ничего и не было». Хотя ее это и задело, но она решила не показывать виду и подыгрывать ему: мол всё, как обычно, хорошо.
- Нет, - коротко ответила Римма, потом, посмотрев ему внимательно и серьезно в глаза, сказала, - а за что? Мне было хорошо, - она выдернула свою руку из его руки, помахала ему ею и скрылась за подъездной дверью. Римма жила на первом этаже у своей старшей сестры Клавы. Кирилл и Зина жили в общежитии. Кирилл направился в общежитие. На следующий день Римма не пошла в техникум. У нее ночью поднялась температура до 37,4, хотя и не очень высокая, но текло из носа и из глаз, а ей не хотелось, чтобы Кирилл видел ее с распухшим носом. Ей оставалось сдать книги в библиотеку и сдать обходной листок. Через три дня была комиссия по распределению, а еще через день после этого – вручение дипломов. Она подумала, что как раз за три дня и температура спадет и насморк прекратится. Все эти три дня она усиленно лечилась народными средствами: пила чай с малиной и медом, дышала над паром, сваренной в мундирах картошки, парила ноги, держала по полчаса кусочек лука в ноздрях, а также закапывала в нос свекольный сок. И через три дня, действительно, все прошло. Все выпускники, вдруг сразу став намного взрослее, стояли за дверью, где заседала комиссия, и с нетерпением ждали своей очереди. На дверях висел список очередности распределяемых. Список был составлен по успеваемости. Римма была четвертой, а Зина с Кириллом стояли где-то в середине списка и шли друг за другом. Кирилл вел себя так, как будто ничего между Риммой и им не произошло. Римма решила про себя: «Раз он так хочет, пусть так и будет, пусть между нами ничего и не было». Хотя ее это и задело, но она решила не показывать виду и подыгрывать ему: мол всё, как обычно, хорошо.Вскоре подошла ее очередь идти на комиссию, и там она выбрала город Вильнюс. После полученного распределения, Римма решила не бежать домой к сестре, а дождаться Зину и Кирилла и узнать, куда будут распределены они. Зина пошла первой. А Кирилл почему-то через минуту, не дождавшись, когда выйдет Зина, тоже пошел в эту комнату. И оттуда они вышли вместе улыбаясь. Зина вообще вся словно светилась.
- Мы едем в Саратов вместе, - сказала улыбающаяся Зина. А Кирилл старался не смотреть на Римму.
- Значит вам повезло: вы будете в незнакомом городе вместе. А я буду одна.
- Извини нас, - вдруг нарушил свое молчание Кирилл.
- Пока, - еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, сказала Римма и пошла на выход. Зина бросилась следом, - ты что, обиделась? Но там больше не было Вильнюса, а то мы бы тоже выбрали Вильнюс и поехали с тобой.
- Да нет, я не обиделась, я просто еще не совсем здорова. Мне нужно домой. Послезавтра встретимся на вручении дипломов, - и она быстро направилась к выходу. Кирилл все это время молчал и не двигался с места.
Полина, выйдя из техникума, бросилась бегом домой. Слезы градом катились по ее щекам.
- Ты что плачешь? - спросила ее сестра Клава, увидев заплаканное лицо Риммы, - что плохое распределение? Куда направили?
- Направили в Вильнюс. Я уеду через неделю.
- Далеко, а ближе не было?
- Был Саратов, Красноярск.
- Да, тоже далеко.
- Мне захотелось в Прибалтику.
- Да, Прибалтика – это хорошо. А Вильнюс – это столица Литвы или Латвии? – спросила Клава.
- Литвы.
- А как ты будешь там по-литовски говорить?
- Мне сказали, что там говорят и по-польски, и по-белорусски, и по-литовски, и по-русски. Так что, как-нибудь, договорюсь, - вытерев рукой слезы, сказала Римма.
- Не расстраивайся, я сегодня пирог испекла по случаю твоего распределения. Ведь у тебя новая жизнь начинается. Сейчас и Лера со школы придет. Вместе пообедаем накроем скатерть, чтобы празднично смотрелось. Кстати, а твои друзья Зина с Кириллом куда попали?
- В Саратов. Оба., - с грустью сказала она.
- Я заметила, когда они были последнее время у нас в гостях, что Зина к нему неравнодушна. Это хорошо, что они попали в один город.
Эти слова больно задели Римму, но она старалась не показывать этого. Клава достала из шифоньера белую, с вышитыми гладью красными цветочками скатерть . Скатертью накрыла стол в комнате, расставила три прибора. Принесла с кухни пирог и поставила блюдо с пирогом посредине стола. Потом принесла суповые тарелки и кастрюлю с супом.
- Сначала съедим по тарелочке супа, а потом чаю попьем с пирогом, а пирог у меня с жимолостью.
В дверь позвонили. Римма пошла открывать. В квартиру вошла Лера, увидев накрытый белой скатертью стол, она спросила:
- Что празднуем?
- Риммино распределение. Ее направили в Вильнюс.
- Я знаю, что это столица Литвы. Мы по географии проходили. И когда, Римма, ты едешь в Вильнюс? – спросила у Риммы Лера. Лере было двенадцать лет.
- Я еду через неделю
Римма плохо спала ночью, она все думала о Кирилле. Для нее близость с ним очень многое значила, и до этого все эти три дня она думала, что для него это тоже важно, что они будут всегда вместе, а оказалось, что это не так. И эти мысли не давали ей заснуть. Она снова и снова утыкалась лицом в подушку, чтобы никто не услышал, как она плачет. На вручение диплома Римма надела свое самое нарядное платье, подкрасила реснички и едва заметно подвела брови. «Я буду красивой и веселой, и не покажу ему, что я обижена. Пусть думает, что он мне совершенно безразличен. А близость с ним была случайностью. Я просто очень испугалась грозы», - так думала она, когда направлялась в техникум. Вручение дипломов было в актовом зале. Она поздоровалась со всеми. Зина помахала рукой, приглашая ее к ним с Кириллом.
- Я тебе заняла место рядом с нами, - радостно сказала ей Зина, когда Римма подошла к ним, - садись, - и она показала на место рядом с Кириллом. Римма села. Она молчала, не зная, что говорить. Началась торжественная часть и зал притих. Выступали преподаватели, кто-то из представителей общественных организаций и чьи-то родители. Все давали свои напутствия и пожелания выпускникам. Наконец-то началась процедура вручения дипломов. Получив своей диплом, Римма, сославшись на нездоровье, ушла домой. На следующий день она поехала в Москву покупать билет. И купила на поезд, который отходил через три дня, ей хотелось поскорее уехать отсюда и начать новую жизнь, потому что здесь жизнь ее не задалась.
На вокзал ее провожала Клава, помогала нести тяжелый чемодан. Она что-то говорила, но Римма не слушала Клаву. Ее голова была занята мыслями о том, что ждет ее на новом месте, как встретит незнакомый город с чужими по духу и менталитету людьми. А еще мысли о Кирилле также не покидали ее. Беспокойно проспав ночь в поезде, уставшая, она добиралась до завода, указанного в официальной бумаге по распределению без особого энтузиазма, успокаивая себя тем, что так надо. Оказалось, что завод находится на окраине Вильнюса. Пришлось ехать на троллейбусе до конечной остановки, потом на автобусе 15 минут, но автобус ходил по расписанию и ждать его нужно было 35 минут. В общем, на дорогу от вокзала до завода ушло около двух часов. Замученная дальней дорогой и бессонной ночью, она явилась перед очами начальницы отдела кадров. Симпатичная женщина средних лет вполне неплохо говорила по-русски. Она представилась, назвавшись Анжелой Ионосовной. Приветливо улыбаясь, она расспрашивала Римму о погоде в Москве, одновременно заполняя какие-то учетные карточки и бумаги. Потом по внутреннему телефону позвонила кому-то, сказав, чтобы пришли за Риммой. Обращаясь к Римме, попросила, чтобы Римма оставила здесь у нее свои вещи, потому что за ней сейчас подойдет сопровождающий, который проведет ее по всему заводу и расскажет обо всех цехах и службах. В дверь постучали и на пороге показался симпатичный молодой парень Римминого возраста.
- Меня вызывали?
- Да, Чеслав. К нам прибыла по распределению новенькая служащая из Московской области, зовут ее Римма. Покажи нашей новенькой все службы и цеха завода. Расскажи, где что делают, как делают. Побудь экскурсоводом. И, вообще, с сегодняшнего дня ты будешь ее недельку обучать всему. Она хотя и закончила техникум, но они все после техникума ничего толком не знают и не умеют. Представишь ее всем начальникам, мастерам, лучшим рабочим. Сегодня тебе на это два часа даю, потому что человек с дороги, она устала. Потом приведи обратно сюда. Отведёшь в общежитие, там Вале ее передашь, пусть поселит к девчатам. Завтра будешь опять с ней весь день. Готовьтесь Римма. Завтра у вас будет восьмичасовой рабочий день. И час на обед. У нас есть столовая, некоторые ходят обедать домой, а кто-то в общежитие. Сами определитесь, где будете обедать. Начало рабочего дня в 8.00. Обед в 12.00. Не опаздывать. Лучше приходить на рабочее место без пяти минут восемь, ведь надо надеть халат, переобуться, в общем, подготовиться к рабочему дню. А теперь ступайте.
Чеслав рассматривал приехавшую девушку с нескрываемым интересом112.
- А вы, действительно, из Московской области приехали? – обратился он к Римме с белорусским акцентом, стараясь говорить, как можно правильнее по-русски, но ему не всегда хорошо это удавалось. – Москва большая, и там все говорят на русском языке. Это здорово, что один язык. А у нас на четырех языках говорят. Я три языка понимаю, а вот литовский – нет. И разговаривать не могу. Я сам год только живу здесь и работаю. Сам приехал из Белоруссии, с той территории, которая до войны была занята Польшей. Это 70 км от Вильнюса. Там у нас в основном говорят или по-белорусски, или по-польски, но встречаются и русские. Их обычно зовут москалями.
- Да, я из Московской области, - ответила Римма, посматривая с любопытством на парня, которого звали Чеслав. – Какое необычное имя, - подумала она, - как же его мама зовет? Или друзья? Ведь Чеслав – это как-то официально, - продолжала размышлять она.
Показав ей цеха и отделы, он замученную в конец Римму, привел к начальнице отдела кадров.
- Ну что, всё посмотрели? Понравилось? Ну, можете не отвечать. Все равно понравилось или нет, а работать придется. Чеслав, будь внимательней к девушке, от тебя зависит понравится ей здесь или нет. – И Анжела Ионосовна широко заулыбалась., потом обращаясь к Римме сказала, - вы не стесняйтесь спрашивать Чеслава обо всем, что не понятно. Он у нас, хотя всего год работает, но парень умный, и умеет всё доходчиво объяснять. И вообще, присмотритесь к нему, хороший парень, - снова заулыбалась Анжела.
- А у вас чемодан тяжелый, - сказал Чеслав, подхватив Риммины вещи, - как же вы его тащили? Вы такая худенькая.
- Я сильная. Но я уже очень устала.
- Ничего сейчас отдохнете. Общежитие у нас недалеко. Вон видите трехэтажное кирпичное здание. Это и есть общежитие. Они вошли в общежитие и прошли по коридору до комнаты, на дверях которой было написано на двух языках «Комендант». Чеслав постучал в дверь. И нажав на ручку, открыл ее. В помещении за столом сидела женщина в очках неопределенного возраста.
- Валя, принимай новую жиличку. Привел от Анжелы. Девушка из Москвы приехала. Зовут Риммой. Она техникум закончила в Московской области.
- Ладно, Чеся, можешь идти, я сама с ней разберусь.
- Нет, у нее очень чемодан тяжелый. Девушкам нельзя такие тяжести таскать. Я донесу его до комнаты, в которую ее поселишь.
- Так в 20 комнате свободно. Пусть туда заселяется. Возьми ключ, - она протянула ключ Чеславу, а потом, с любопытством рассматривая Римму, сказала ей, - когда обустроишься, подойди сюда, я запишу, все сведения о тебе и обязательно подходи с документом.
Римма с Чеславом пошли искать двадцатую комнату.
Когда вошли в комнату, Чеслав поставил чемодан и сказал:
- Вот теперь я спокоен, что тебе не придется тащить этот чемодан, - вдруг ни с того, ни с сего он перешел на «ты».
- Мы с вами на брудершафт не пили, а вы говорите мне ты.
- Не обижайтесь, так ведь проще. Ведь нам нужно подружиться. Ну, давайте на «ты»? Я не привык выкать.
- Ладно, тыкайте, я не из гордых. Переживу как-нибудь. Это ведь ни к чему не обязывает.
- Что-то уходить не хочется, - сказал Чеслав, сев на стул, стоящий у письменного стола, чем-то напоминающего парту, - а тебе больше ни в чем помощь не нужна? – спросил, улыбаясь, Чеслав.
- Нет, не нужна.
- Тебе повезло, ты одна будешь жить в этой комнате, пока кто-нибудь не приедет еще. И комнату Валька тебе выделила ту, в которой только двое живут. В основном здесь по три человека в комнатах, а вас будет только двое. Это, наверное, потому что я сразу сказал, что ты из Москвы. Ладно, я пойду, а ты здесь не скучай без меня. Я чувствую, что порядком тебе надоел.
Он ушел. Римма подошла к раковине, которая была в комнате, помыла руки и вытерла полотенцем, которое висело рядом на гвоздике. Достала свои вещи из чемодана и что-то положила на полки, а что-то повесила на плечики в шкаф. Переоделась в домашнюю одежду. Потом надела чистое постельное белье на матрас подушку и одеяло, лежащие на одной из кроватей. Всего кроватей было две. Она выбрала кровать, которая стояла подальше от дверей. И только после этого взяла паспорт и пошла к комендантше. Первую ночь она спала очень хорошо, видно сказалась трудная дорога и насыщенный впечатлениями новый день. На следующий день она выспавшаяся и бодрая явилась на работу. Ее встретил сияющий Чеслав.
- Как я рад тебя видеть. Я ночью просыпался и думал, что может мне вчерашний день приснился и боялся, что приду на работу, а тебя не будет. Вдруг думаю, что тебе что-то не понравилось и ты уехала обратно в свою Москву.
Римма посмотрела внимательно на Чеслава, думая, шутит он или говорит серьёзно, но ей эти слова были, как бальзам на душу.
- Мне приятно слышать это, - сказала она и продолжила, - я сегодня спала очень хорошо, потому что вчера очень устала. И ни разу ночью не просыпалась.
- Счастливая, а ты красивая. Очень мне нравишься.
- Не смущай меня, Чесик, - вдруг вырвалось у нее совершенно случайно его уменьшительное имя. И она подумала, - а вот, наверное, как его зовет мама – Чесик. И как это я вчера не догадалась?
- Как мило звучит мое имя в твоих устах, - с улыбкой сказал он, – зови меня всегда так.
Они разговаривали, гуляя по цехам. Чеслав с юмором рассказывал о работниках завода, о различных смешных случаях, произошедших на заводе. И Римме было с ним спокойно. И когда она не понимала предназначения увиденных агрегатов, она уже не стесняясь спрашивала его, каково их предназначение. Обедали они вместе в заводской столовой, а вечером после работы шли вместе в общежитие. Только она поднималась к себе на второй этаж, а он жил на первом. Но всегда провожал ее до дверей комнаты. И подойдя к двери, она не сразу спешила войти в комнату, а еще некоторое время они стояли и болтали о чем-нибудь ничего не значащем, потому что им не хотелось расставаться. В комнату она его не приглашала. Вечером, засыпая, она вспоминала беседы с ним, его шутки, и ей становилось на душе уютнее и теплее. Тот осадок, который оставил в душе Кирилл стал растворяться. А в пятницу перед выходными, они стояли дольше у ее двери, чем обычно.
- Можно мне войти? - спросил он. Она разрешила, он вошел присел на стул, как тогда, в первый день, и стал просто молча смотреть на неё. Потом заговорил :
- Знаешь, я очень странно чувствую себя последнее время, как будто я тебя знаю уже давно, и мне хочется все время быть с тобою рядом. Уходить не хочется. Так бы и смотрел на тебя всю жизнь. Живу теперь от встречи до встречи с тобой. И каждый вечер думаю, что завтра тебя снова увижу. И всякий раз по утрам, когда собираюсь на работу возникает страх, а вдруг ты уехала. Поэтому хотя я только неделю знаю тебя, я хочу сделать тебе предложение: выходи за меня замуж.
- Я не пойму, когда ты говоришь серьезно, а когда ты шутишь, – улыбаясь, ответила Римма.
- Я говорю серьезно, я предлагаю тебе руку и сердце. Ты подумай, и дай мне ответ завтра. Давай завтра пойдем в кино вечером? И ты придешь, уже решив, выйдешь за меня или нет. Хорошо?
- Слушай, Чесик, давай попьем сейчас чаю, может чай тебя успокоит, и ты сам передумаешь предлагать мне руку и сердце, попыталась Римма перевести всё в шутку.
- Чай – это хорошо, давай готовь, а я пока подумаю.
Римма пошла на общую кухню ставить чайник. Скоро вернулась, неся на тарелке печенье.
- Девочки из двадцать пятой комнаты угостили. Как раз к чаю.
- К чаю нужна колбаса. Я люблю пить сладкий чай с бутербродами с колбасой.
- Сейчас будут тебе бутерброды с колбасой. - Римма снова вышла и быстро вернулась с бумажным пакетом, в котором была завернутая в бумагу колбаса и черный хлеб. Она достала из тумбочки нож и стала резать на столе хлеб и колбасу. Потом достала сахарницу, заварку и заварочный чайник. Насыпала заварки в чайник и сказала:
- Наверное чайник уже закипел. Сейчас принесу.
Римма принесла чайник и налила кипятка в заварочный чайник.
- Ну вот сахар, клади сколько тебе нужно.
- Я люблю послаще, можно мне четыре ложечки положить.
- Клади сколько хочешь. Можешь меня не спрашивать. Бери бутерброды и не стесняйся.
- Разве ты не заметила, что я не из стеснительных. Я буду есть, а ты тоже пей и ешь и, главное, не забывай думать о моем предложении, а то завтра встретимся, а ты скажешь, что забыла подумать, что я тебе ничего не говорил. Чтобы завтра ответ был готов и желательно положительный. Я думаю, что он должен быть положительным. Ты посмотри на меня. Такой парень симпатичный. Тебе же все равно нужно обязательно три года отработать, кого ты лучше меня найдешь? Вспомни всех, с кем я тебя знакомил, а я знакомил с лучшими. Они лучшие или слишком старые для тебя, или слишком молодые, или некрасивые. Я лучше всех, - и Чеслав, вытянув ноги, вальяжно развалившись, с довольной улыбкой смотрел на нее. Она понимала, что он шутит, но все равно было приятно. И, если бы он говорил серьезно, то она, скорее всего, ответила бы «да». Он нравился ей. Она каждый вечер засыпала с мыслями о нем, вспоминая разговоры с ним, и, казалось бы, совсем пустые разговоры они вели или говорили о своей работе, но вспоминать их ей было приятно, и она радовалась, что завтра снова увидит его. Но, действительно, на следующий день, когда они встретились у клуба, чтобы посмотреть фильм, он сразу спросил ее подумала ли она над его предложением и готова ли ему ответить? И она сказала, что подумала и согласна быть ему женой на эти три года, которые требуется ей отработать по распределению, а потом видно будет, может, они надоедят друг другу.
- Тогда завтра идем в загс. И я надеюсь, что все не закончится тремя годами, а продлится гораздо дольше. Я думаю мы проживем вместе до глубокой старости и умрем в один день, - без тени улыбки, очень серьезно сказал ей Чеслав.
После фильма они вместе шли в общежитие, держась за руки. Они молчали, но молчание не было тягостным, им было хорошо. Он проводил ее до дверей комнаты и сказал, чтобы она была завтра готова к десяти утра, что они пойдут в загс. Перед сном Римму стошнило. Съеденный плов на ужин весь вышел обратно. Она подумала, что плов вчерашний и, по-видимому, испортился. Утром она поджарила яичницу, но снова ее стошнило. «Может, я чем-нибудь заболела?» - подумала она. Она стала собираться в загс. Надела опять то свое лучшее платье, в котором получала диплом. Подвела брови и подкрасила ресницы, на губы нанесла едва заметно губную помаду.
Чеслав пришел ровно в десять. От него веяло тройным одеколоном.
- Ты много одеколона вылил на себя.
- Да? - смутился он, - я думал, что так тебе со мной приятнее. А ты сегодня очень красивая, ты всегда красивая, но сегодня особенно, - восхищенно сказал Чеслав, и с грустью продолжил, – мне даже страшно, как бы тебя не увели у меня.
Им назначили свадьбу через два месяца в конце сентября. «Это вам дается время на проверку ваших чувств, - объяснила им работница загса, возвращая им паспорта, - раньше нельзя, можно только позже, а раньше только в том случае, если вы ждете ребенка. Вы ждете ребенка?
- Нет, - смутившись, сказала Римма.
- Значит свадьбу сыграете в конце сентября.
- А, если она забеременеет, то можно прийти и изменить дату свадьбы? – спросил Чеслав
- Да, тогда можно будет перенести на более раннее число.
Они смеясь выбежали из загса.
- Я очень хочу, чтобы ты быстрее стала моей женой. Нужно заняться, знаешь чем? Что нам сказала женщина из загса? А? Как нам приблизить дату нашей свадьбы? – он с улыбкой смотрел на нее. Они стали смеяться.
- А теперь пойдем в кафешку перекусим чего-нибудь, а потом к тебе, потому что ты одна в комнате живешь. Он схватил ее за руку и потянул в ближайшее кафе. Они ели бутерброды, пили кофе с пирожными. Чеслав рассказывал анекдоты. А Римма счастливо смеялась, но после еды ей снова стало плохо и ей пришлось уйти на некоторое время в туалет.
Придя в общежитие в ее комнату, они стали целоваться, а потом наслаждались друг другом в постели. До свадьбы они решили жить по-прежнему в разных комнатах, как жили до сих пор. Но Чеслав по вечерам стал задерживаться у Риммы, пока к ней не поселили новую девушку, приехавшую из Смаргони. Время шло, тошнота у Риммы не проходила. Она стала беспокоиться о своем здоровье и обратилась к врачу. Врач осмотрела ее, расспросила о всех симптомах болезни и потом вдруг вынесла вердикт: «Вы скорее всего беременны. Обратитесь к гинекологу». Гинеколог осмотрела Римму, отправила на анализы, через неделю Римма снова посетила гинеколога, и та констатировала, что Римма, действительно, беременна. И беременность составляет недели четыре или пять. Римма расстроилась, ведь это означает, что ребенок не Чеслава, а Кирилла. Она не стала говорить ничего Чеславу, потому что на выданной бумажке гинекологом значилось 4-5 недель, а если эта бумажка попадется на глаза Чеслава, то у него возникнут вопросы. Она порвала бумагу и бросила в урну.
Через два месяца они поженились, устроив небольшую свадьбу в заводской столовой. Время шло. Римма пыталась, как могла сдерживать себя в еде. Ей очень не хотелось сильно полнеть и выглядеть некрасивой в глазах Чеслава. Но, как ни странно, он был рад, что она быстро забеременела. Когда он узнал, что она беременна, он сказал, что теперь уже точно, они проживут вместе всю жизнь. Она родила мальчика, весом 3 кг. Он думал, что она родила раньше времени на 3-3,5 недели, ведя отсчет с первого дня их близости. Семейная пара была счастлива. Завод предоставил им две комнаты в деревянном доме с туалетом на улице. Римма два месяца сидела с ребенком, а потом вышла на работу, отлучаясь с работы на время кормежки малыша. Рядом за забором находились ясли. И утром она относила ребенка в соседний двор. Мальчика назвали Эдуардом. Чеслав взял на заводе ссуду и стал строить кирпичный дом. Когда Эдику исполнилось три года, у них родилась девочка Людмила. Дом был построен тогда еще наполовину. Они продолжали жить в старом деревянном доме. Сынок Эдик стал ходить в садик. Время в заботах бежало быстро и вот уже Эдик первоклассник. И уже можно переселяться в дом. Однажды к ним в гости приехала Зина. Свежая, не обремененная детьми, она, сидя за накрытым столом, рассказывала, что с Кириллом они поженились сразу перед отъездом в Саратов. Что она была беременна от него, и их быстро расписали. Но случилось несчастье, она упала в Саратове с лесов, когда делался ремонт на заводе и потеряла ребенка. Зачем она полезла на леса? Хотелось посмотреть все вокруг с высоты. С тех пор она никак не может забеременеть снова. Потом, оставшись с Зиной наедине, Римма спросила, когда Зина успела забеременеть от Кирилла, ведь они так невинно дружили втроём. На что Зина ответила, что это мол вы с Кириллом дружили, а она влюбилась в него и как-то, проводив Римму до дома, они пошли в общежитие. В женское общежитие парней не пускали. По дороге шутили смеялись, и он сказал, что может по водосточной трубе забраться на второй этаж ко мне. А моя комната как раз была у водосточной трубы. Я не поверила, но, когда вошла в комнату увидела его лицо, смотрящее снаружи в комнату. Я открыла окно и впустила его. Никого в комнате, кроме меня не было. Мы стали целоваться, легли на кровать, а тут Ирка, я спрятала его голову под одеяло, а он продолжал меня целовать. Потом она все-таки вышла на кухню, и он потом бросился к окну, но, когда вылезал из окна, в комнату вошла Машка, она заметила его уже с той стороны. И, подойдя к окну, наблюдала, как он спускается по трубе. Она у меня спросила, как часто он так забирается ко мне, я сказала, что это случилось впервые. Она с недоверием смотрела на меня. Я на следующий день сказала Кириллу, что он теперь, как честный человек, обязан на мне жениться, раз нас видела Машка, а он не возражал. Мы подали в загс заявление. Нам назначили свадьбу через два месяца, но мы сказали, что не можем ждать, что у нас скоро распределение, а я беременна, хотя на тот момент, я еще не знала о своей беременности.
- Может ты и не была беременна, а? – спросила ее Римма.
- Если честно, то не была, только ты не говори об этом Кириллу, - попросила Зина, - я специально забралась на леса и спрыгнула оттуда, сказав потом Кириллу, что я упала случайно, и что у меня произошел после этого выкидыш.
Зина жила у них неделю. Они развлекали ее по очереди. Но Римма много времени проводила с детьми, поэтому у нее было меньше времени. Чеслав показывал Зине свой новый еще не совсем достроенный дом. Они прошлись по первому этажу, потом поднялись на второй.
Зина подходила к нему очень близко, стараясь дотронуться до него как бы невзначай. Чеслав сначала не обращал внимания на это, но потом почувствовал, что от нее исходит похотливое желание. Но ничего не сказал ей, продолжая показывать недостроенные комнаты и рассказывать, где, что он планирует сделать. Она коснулась его руки и сказала, что ей больше всего понравилась комната на первом этаже и она снова хочет спуститься туда. Там она потянула его за руку, сказав, что пора отдохнуть и присела на кровать, потянув его следом за собой. Потом стала ворошить его волосы, и прижиматься к нему, тёрлась лицом о его плечо. Он понимал, что она заигрывает с ним, вызывая и у него похотливое желание, и не знал как вести себя, хотя, в конце концов сдался и ответил ей на ее желание, ведь она была их гостьей, а гостям не отказывают. Через день Зина уезжала, но попросила Чеслава еще раз показать ей его дом, сказав, что может они тоже построят с Кириллом точно такой же дом. Ничего не подозревающая Римма снова отпустила их вдвоем. И в доме повторилось то, что произошло накануне. Потом она уехала провожал ее Чеслав. При прощании Зина поцеловала его и сказала, что он ей очень понравился. И, если все будет хорошо, то она приедет к ним и в следующем году. Чеслав этого не хотелось, но он, как гостеприимный человек, промолчал. В следующем году она не приехала, потому что через девять месяцев родила девочку, которую назвала Кристиной.
Хотя в доме было еще много недоделок, Римма с Чеславом все-таки переехали в дом, когда Эдику было четыре с половиной годика. Первое время они никуда не ездили, потому что у них не было лишних денег, и они регулярно выплачивали беспроцентную ссуду, предоставленную заводом на строительство дома. Дети теперь уже оба учились в школе. На летние каникулы родители отправляли детей в деревню к старшей сестре Чеслава на домашнее коровье молоко. Жили они хорошо, ссорились редко. Чеслав забыл похотливую Зину и радовался, что она не приезжает, так как был предан своей Римме. Зина с Риммой иногда поздравляли друг друга Новогодними открытками.
Однажды, когда дети уже учились в институте, приехала Зина со своей дочерью Кристиной. Эдик в это время уже заканчивал инженерно-строительный институт и собирался осенью пойти в армию. А Кристина только что закончила школу и поступила в энергетический институт. Вот они и решили перед началом учебного года на недельку съездить к ним в гости. Зина была занята все время детьми: своей Кристей и Римминой Людой. С Чеславом наедине не оставалась, а он старался держаться от нее подальше, помня о ее необузданных желаниях. Повторения их ему не хотелось. Люда была гидом, показывала город. Возила по историческим местам и водила их в музеи. Все прошло на этот раз очень пристойно. И Чеслав обрадовался, когда они уехали. Отслужив в армии, Эдик устроился работать на строительный комбинат начальником отдела капитального строительства. Через четыре года приехала Кристина отрабатывать практику на Игналинской АЭС. Она на некоторое время остановилась у них в доме. И между Эдиком и Кристиной вспыхнули чувства. Но они старались не показывать этого друг другу. Когда она уже уезжала, он ей сказал, что будет ждать, когда она приедет снова после окончания института. А если не приедет, тогда он сам приедет за ней. Через год ей удалось выбрать на распределении Игналинскую АЭС, ведь она уже там отрабатывала практику. И снова она встретилась с Эдиком. Слегка приутихшие чувства вспыхнули в них с новой силой. Он сделал ей предложение, и они готовы были пожениться, но Римма категорически была против. Тогда молодые люди тайком подали заявление в загс. Кристина была счастлива и не могла утаить этого от своей матери, послав ей телеграмму. Зина, получив телеграмму, срочно отпросилась с работы и помчалась в Вильнюс. А тем временем Кристина уже встречалась с Эдиком, он приезжал к ней в Игналинай, и они вели себя, как муж с женой. Окружающие так и думали, что это замужняя пара. Дома Эдик родителям сказал, что уезжает на неделю в Друскининкай, а сам проводил время с Кристей.
Зина примчалась с поезда к Римме и с порога стала спрашивать, где Кристи и Эдик. Она кричала, что им нельзя жениться, что они брат с сестрой, что Кристи – это дочь Чеслава. Только после близости с ним она забеременела, а до этого сколько они не пытались с Кириллом завести ребенка, у них не получалось. А увидев, что у Риммы двое детей, она решила переспать с Чеславом, чтобы у них тоже был с Кириллом ребенок. Причем Кирилл проверялся, врачи говорили, что у него все в порядке, что у него должны быть дети, а почему не получаются не знали, только разводили руками. Она тоже проверялась и у нее тоже все было нормально, но детей почему-то не было. А переспав с Чеславом в первый свой приезд, она забеременела. Кириллу сказала, что бог услышал ее молитвы и дал им ребенка, хотя по всем подсчетам – это девочка Чеслава. Римма, услышав рассказанное, взяла Зину за руку и попросила её успокоится, если Кристи – это ребенок Чеслова, то ей нечего беспокоиться, потому что Эдик – это ребенок Кирилла. Ей, конечно неприятно, что Чеслав ей изменил, а она об этом ничего не знала. Но пусть тогда дети живут вместе и напоминают им о их грехах, потому что Эдика она зачала еще в техникуме.
- Помнишь, когда мы поехали кататься на лодочках? Ты пошла тогда готовиться к экзамену, хотела пересдать сопромат на следующий день. Когда мы с Кириллом загорали нас накрыла гроза. Было страшно. Минута слабости. Он был очень близко, от его тела исходило тепло и чувство, что я в безопасности с ним, когда прижимаюсь к нему. И когда он стал гладить меня, я совсем успокоилась. Чувствуя его нежные прикосновения, мне было хорошо. Это был единственный случай, но он подарил мне Эдика. Ты, когда приезжала прошлый раз, рассказала, как вы впервые сблизились с Кириллом, а теперь я рассказала, как у нас с ним все произошло. Наверное, это будет справедливо. Только прошу, не рассказывай ничего Чеславу и Кириллу. Чеслав ведь не знает, что Кристи его дочь? Так? Пусть и не знает. Пусть не знает, что Эдик не его сын. И Кирилл ничего не знает. Давай, оставим все как есть...