Я служил своей стране на Крайнем Севере. Я был направлен на службу в ВМФ и отслужил там три полных года. На флот я попал, правда, не на корабле, а только по прибытии к месту службы.
Наша часть выделялась в тундре. До города 20 километров, а то и больше, по бетонной дороге. В части все было как положено, даже часовые.
В некоторых местах нам не давали дозорных, хотя по уставу новобранцы должны были выполнять сложные и утомительные патрули. В других местах их заставляли стоять в карауле, но никогда на складах.
Склады располагались в стороне от казарм и других жилых помещений. Рядом находилось отделение, но последний полицейский уходил в 6 утра, так что на ближайший километр до утра там никого не было.
Мальчикам не очень нравилась эта одежда. Они никогда не говорили вслух почему, но самые крепкие отставники посещали его чаще всего, и для них это было труднее, чем чистить сортиры или сгребать снег с парадного плаца зимой.
Слухи ходят разные, но не стоит верить всему, что вы слышите о военных. В первый год службы в армии я был немного любопытен и часто приставал к людям, служившим в той части, на что мне отвечали: "Почему бы тебе самому не проверить".
На второй год службы меня, наконец, назначили работать на этом складе. Не одного, а с одним дезертиром, которому оставалось две недели. Казалось, что другой очереди у меня никогда не будет, но я пробился на склад до последнего человека.
Когда мы приехали, склад был как склад, ничего необычного. Когда мы прибыли на склад, стены были толстыми, толщиной в три кирпича, а армейская зеленая краска была в катастрофическом состоянии. Помещение представляло собой длинный коридор с окнами и дверями в комнаты по всей его длине. Все они были закрыты, кроме одной, где мы должны были стоять на страже.
Мы обошли вокруг, осмотрели все, проверили печати и замки, сообщили время и сели в комнате. Я продолжала разговаривать со своим спутником, что было досадно, но он отвечал на нецензурном языке и молчал. Не знаю почему, но я нервничал из-за всего этого.
На митинге, когда выяснилось, что я здесь новенькая, он все еще выглядел мрачным. Он сказал, что поскольку я выступаю впервые, то вечер будет трудным. Он не объяснил, о чем идет речь. Он почти не говорил и смотрел на часы.
Когда его стрелка стала приближаться к трем часам ночи, он сказал, чтобы я отдал ему свой автомат, отстегнул магазин, положил его на стол вместе с моим и закрыл его. Затем он закрыл дверь в комнату и начал странный инструктаж.
Он сказал мне быть спокойным, независимо от того, что я услышу или увижу. Я стал очень осторожным, особенно после той подготовки оружия.
У меня в голове было много мыслей, предполагая, что этот парень сошел с ума от своего понижения, или что я сыграл с ним глупый розыгрыш, или что я могу вырубить его, если он нападет на меня.
И тут я услышала за дверью нечленораздельный звук. Как будто кто-то в сапогах топал по входной двери. На мгновение я даже забыл, насколько необычными были мои спутники. Затем из-за двери послышались какие-то голоса, хотя слов я не разобрал, и входная дверь, закрытая на ключ, который лежал на столе, захлопнулась. А затем раздался выстрел.
Я не обделался, потому что забыл, как это делается. Я упал на пол и что-то кричал своим товарищам, которые сидели за столом, закрыв уши руками и закрыв глаза. Через некоторое время я понял, что слышу только свой собственный голос, ни выстрелов, ни голосов, ни шагов.
Тем временем мой коллега посинел и налил мне чашку чая. Затем он рассказал мне историю, которую рассказал человеку, сменившему меня полтора года спустя.
Раньше в этом здании было что-то вроде клуба, а не склада. Однажды полицейский стрелял здесь из пистолета, и к нему подбежала белка. Он поднял пистолет, пошел и выстрелил во второго лейтенанта и трех матросов, которые украшали зал.
Они ушли через дверь, а он пошел за ними. Он расстрелял всю обойму. Но на морозе он просыпается, видит, что натворил, вставляет вторую обойму и стреляет себе в рот. К тому времени, когда на место происшествия прибежали люди, спасти никого не удалось.
Теперь эта трагедия повторяется здесь снова и снова. Люди, которые раньше здесь работали, говорят, что даже видят их, но, насколько я помню, никто никогда не выходил из комнаты.
У меня есть только одно представление о том, когда этот концерт есть, а когда его нет, но я всегда показываю его первому, кто приходит в эти часы. Может быть, как напоминание, может быть, для чего-то.
После того как все закончилось, я вышла из полупустой комнаты, но в комнате никого не было, а дверь все еще была заперта. Когда я отперла дверь, я увидела белый снег по ту сторону двери. И не было никаких следов двери или какого-либо видимого пространства.Только после этих часов появились первые седые волоски. В течение моего рабочего дня было только два таких отголоска прошлого. Один из них был с первым мужчиной на моем рабочем месте. Другой я услышал лишь однажды, в начале своей смены.