Деревушка находилась совсем недалеко от Москвы. Говорили, что давным-давно проживала здесь солдатка Авдотья, знахарка. Сначала жила одна в своей избенке, вроде как на хуторе. После народ рядом стал селиться, потому как через здешний лес прошла дорога. И появились в деревеньке постоялый двор, трактир и даже свой колдун – дед Аким.
Вы находитесь на канале Елены Твердынкиной и читаете авторский текст повести Милая Таня
Начало здесь
Дорога и вправду шла сильно в гору. Мартовское солнце уже хорошенько пригладило верхушки сугробов. Склон горы с южной стороны кое- где подтаял, обнажив песчаные откосы, поросшие крепкими соснами с золотистыми стволами. У подножия горы талые воды сбегали в шумный ручей. От бревенчатого мостка и начиналась дорога в гору.
Сильный конь с трудом преодолевал этот скользкий путь наверх. Петр Евграфович недовольно ворчал:
-Да уж, настоящая колдовская дорога, глянь, как петляет да заворачивает! Шею бы нам не свернуть здесь, не сверзнуться бы вниз вместе с конем!
-Ничего, потерпи, скоро доберемся! Дело у нас больно важное, за него и потерпеть не грех! – успокаивал приятеля Силиверстов,- как прибудем на место, откушаем хорошенько.
-Да есть ли где откушать в этих чёртовых дебрях?
-О! Тут, брат, такой замечательный трактир есть, не хуже московских! Дерут, правда, втридорога, но дело своё знают! И провизия тут не покупная, видать по такой дороге не больно – то навозишься, а все сплошь местное. Сыр, масло, сметана, окорока, колбасы, дичь лесная – все местными угодьями производится. Это, что касается трактира.
А у колдуна Акима своих угощеньев некуда девать! Купчихи ему навозят всякой всячины! Тут тебе и белорыбица, и икорка, пироги разные, плоды заморские! Чего только не притащат дуры бабы! А он им, знай заливает: девицам женихов привораживает, замужним разлучниц изводит.
А то и курьезные случаи бывают. В прошлом году жена купца Никодимова, он как овдовел, женился на молоденькой, так вот молодуха эта стала заглядываться на одного офицерика. И стала ездить к колдуну, привораживать его, значит.
А Никодимов сам про это дело узнал, приехал к Акиму, дал ему четвертную и говорит:
-Ты направь эту бабёнку в избу к мужику Савелию. Скажи, что, мол, всё, как надо, сладилось, и там её возлюбленный ждет.
Старик так и сделал. Побежала молодуха, не разбирая дороги в избу к Савелию, а там муженек её ожидает. Вот потеха то была! Отходил её вожжами, да за косы оттаскал! Забыла офицерика сразу!
-Даа! Дела!- крякнул Щукин.
А тут и в гору уже въехали, началась деревенская улица. Не больно широкая, но прямая да ровная.
-Как мы? В трактир зайдем почаёвничать? Али сразу к Акиму?- спросил Силиверстов.
-Давай сначала к колдуну. Дела надо сразу делать, а потом и почаёвничать можно, не спеша, в удовольствие.
И они, проехав вкрай деревни, свернули по косогору в сторону. Там стоял небольшой, но очень аккуратный и ухоженный домик, ничем не напоминавший жилище колдуна.
Внутри избы так же было чисто прибрано, тепло и уютно. Их встретил сам хозяин – седой старик с белой бородой. Но лукавые и смешливые глаза его смотрели из -под густых черных бровей. Дед был одет в светлую сатиновую рубаху и черный плисовый жилет с медными пуговицами. На ногах аккуратно подшитые валенки.
Старик с достоинством поклонился гостям и провел их в избу.
В красном углу под образами стоял большой стол под чистой холщовой скатертью, на нем были разложены пучки трав, коренья, горшки со снадобьями.
У другой стены, напротив, стоял почти такой же стол. На нем лежали старые пожелтевшие книги, в кожаных переплетах, с медными застежками, горой навалены какие то свитки. А над столом висела липовая доска с нарисованными черной краской разными фигурами. Круги, треугольники, стрелки, звезды были расположены в странном порядке. Что они могли означать, было совершенно непонятно..
Старик указал рукой на лавку и пригласил гостей садиться. Щукин переживал, не зная как начать разговор, и начал с деланной веселостью:
-Вот, дедушка, ворожить к тебе пожаловали!
Аким сурово нахмурил брови.
-Ну, ежели ты шутки шутить пришел, то тебе не сюда надобно. Ты ведь человек солидный, деловой, но сейчас у тебя на сердце кручина, вот и говори о ней, чего зря языком молотить!
Щукин переглянулся с Селиверстовым, тот тоже перестал беззаботно улыбаться.
Колдун продолжал, обращаясь к Петру Евграфовичу:
- Но о горе ты поменьше думай, не давай ему тобой овладеть.
Потом наклонился и стал сухим узловатым пальцем чертить что-то на полу и приговаривать:
-Бежит по полю заяц, бежит в реке вода, бежит по небу туча. Заяц от охотника убегает, жизнь свою спасает, вода из- под ног твоих грязь уносит, туча убегает, солнце открывает.
Так и горе твое. Смоется, сдуется, сбежит, как с горы скатится!
Потом достал из кармана колоду карт и стал их раскладывать на лавке, продолжая что-то шептать, но уже про себя.
Щукин в это время стал ему рассказывать всю историю приключившуюся с сыном, да и с самого начала про «барскую полюбовницу». Потом достал из бумажника четвертной, положил его на лавку с просьбой помочь горю.
-Помогу, помогу. И карты говорят, что дело серьёзное, девка непутевая,- приговаривал старик, пряча деньги в карман, - а любовь меж ними сильная, такую разбить нелегко.
-Так что же делать, дедушка?
-Непременно нужно сделать, чтоб девка эта пропала, сгинула совсем!
Продолжение
