Ремейки чаще проигрывают оригиналу: всякий успешный сюжет произрастает из национальной почвы, и перенос его в иную культуру требует искусной корректировки, на которую копиисты не способны. Выигрышным билетом «Стаи» стало крайнее убожество оригинала.
Согласно оригинальной немецкой версии, социальные работники отправляют в дикие Альпы группу осужденных тинейджеров с целью воспитания командного духа и ценностной перенастройки. Вместо того чтоб утрахаться в дым, скосить всю окрестную встань-траву и убиться на первом же перекате, трудные поднимают бунт и теряются в лесах, но к финалу впитывают правильные ориентиры и побеждают главное немецкое зло - скрытых фашистов-реваншистов (убив попутно четверых, но туда им и дорога). Всем миром, всем народом, всей землей встают на бой с драконом араб Кан и антиглобалист Рон, пузан Марвин и лесбуха Штефи, японец Хиро и хохлуха Кудрицкая, дочь нациста Линда и психопат Бишоф. Дети с луками и копьями оказываются лучше взрослых - к чему и вели весь фильм авторы, сроду не видавшие живьем ни шпаны, ни наци.
Русская версия сразу внушила доверие, на третьей минуте сняв вопрос, кто же в здравом уме пускает урлу в лес - на совещании высших чинов сказано, что президент поручил профилактику молодежных преступлений, а что велит президент, то у нас исполняется без всяких тормозов. Перевоспитание тайгой сразу стало выглядеть убедительней. Вот найти там фашистов было уже сложнее - но авторы показали класс коррекции, и им хотелось верить.
Для начала они убрали весь утопический символизм нового мира в джунглях имени Греты Тунберг. Толстяк, нацмен и угловатая девочка с намеком на лесбо стали просто нацменом, толстяком и злюкой, а не эмблемами угнетенных меньшинств. «Республику» переименовали в «Стаю», инициаторшу обозвали дурой (дура ж и есть). «Сложности делают вас сильнее, - угрюмо шпарила та по методичке. - И вы лучше, чем кажетесь - даже себе». «Ну и как? Лучше мы?» - угрюмо спросила ее девка-торчуха над первым же трупом. Диалог отражал всю глубинную полемику обеих версий. «Дети, даже порочные, лучше одноколейных взрослых», - убеждают съехавшие на левизне дойчи. «Ой ли?» - отвечают видавшие левизну во всей красе русские. «Бей богачей, жги школы, загоняй самцов под шконку!» - ведут линию немцы. «Боже, сколько пафоса», - отвечают когда-то бившие богачей русские. «Соцработники спасут мир», - намекают немцы. «Крошки, даже из вашего шлака можно сделать пристойный продукт, если уточнить мотивировки и переписать диалоги», - отвечают русские.
Фашисты становятся обычной бандгруппой в милицейских погонах, каких у нас хватало в местах экстремального туризма. Преступления деток смягчают шкурничеством школьного и местного начальства (у немцев с этим проблема: нельзя же показать полицию и школу мерзавцами, если они не фашисты). Дети стали симпатичней не потому, что дети, а потому что их придумали дельные сценаристы (с авторшей мультфильмов Ольгой Никифоровой во главе).
Но в последней серии еврохрень взяла свое. Дети оказались поголовно психически травмированными, как в Европе. Комиссарша Рита за 11 минут до конца вспомнила, как была изнасилована тренером спортшколы. Психопат Макс начал толкать социал-дарвинистские речи и вообще слишком много для убийцы разговаривать. Пещера, как и у немцев, взорвалась: авторы забыли, что их злодеи больше не фашисты и накапливать арсенал им незачем. Все решили осесть в лесу - невзирая на то, что парней осталось двое, а девиц четыре. Утопическая республика Греты Тунберг победила.
А нельзя так долго передирать сюжет у пламенных дураков.
Заражаешься.
«Стая»*
2022. Реж.
Марк Горобец,
more.tv
*Адаптация немецкого сериала «Дикая республика», не путать со «Стаей» Артема Мазунова.