Из его золотых зубов она сделала обручальное кольцо — так и вышла за него замуж. А потом еще 50 лет несла память о нем на вытянутых руках, предлагая всем и каждому. Его звали Рихард Зорге, ее — Исии Ханако. Японки — они странноватые, на наш взгляд. Но только благодаря Ханако мы знаем, что чувствовал наш большой человек в последние дни перед арестом.
«Однажды вечером Зорге тихо лежал в кабинете на кровати, приложив руки ко лбу. Я подошла, присела рядом. Зорге молча плакал. Я была поражена. Я и представить не могла, что такой сильный мужчина, как Зорге, может плакать. Он весь съежился, уткнулся лицом в мои колени, протянул руку, взял меня за руку, попросил обхватить его за голову. Зорге сжался, словно ребенок на руках у матери....»
Они встретились в октябре 1935 года. Рихарду — 40 лет, он огромный шумный человек. Делает зарядку, ездит на мотоцикле, выпивает, говорит на немецком, русском, французском, английском языках — и немного на японском.
Он обладатель научной степени по экономике. Сын немца и русской, и по обеим линиям — коммунист (двоюродный дед Рихарда был секретарем самого Маркса). Но он — советский разведчик и целенаправленно действует против германцев.
Она же — крохотная, чуть выше его локтя, 47 кг, 24 года. Образования — нет, работала хостесс в немецкой пивной в районе Гиндза. Всех задач — светить милой мордашкой, болтать с клиентом и подливать ему спиртное.
Допускаю, что и как хостесс Ханако была не на высоте: она знала лишь несколько фраз на немецком.
Что их свело?
«... Пребывая в растерянности, я то крепко обхватывала его голову руками, то в забытьи принималась гладить его по спине и вытянутой руке. Через какое-то время он успокоился и, оторвавшись от моих коленей, повернулся ко мне. Вид у него был очень печальный, поэтому я спросила:
— Что случилось?
— Грустно, — ответил он односложно. И бросил рассеянный взгляд в пустоту.
— Почему грустно? Пожалуйста, расскажите, — попросила я.
Зорге сощурил влажные глаза и, словно жалуясь, ответил:
— У меня нет друзей».
Вряд ли это была любовь с первого взгляда. Страсть опасна для разведчика. Но и боксеры подтвердят: даже кулак не получится сжать надолго — он начнет болеть.
Зорге прибыл в Японию разведчиком в 1933-м и провел там 11 лет в диком напряжении. Если нет места, где можно закрыть глаза и просто забыться — ты сломаешься. А если вокруг враждебная страна, то таким местом — временным домом, Родиной — может стать грудь любимой женщины.
Да хоть ее подмышка, куда можно зарыться с головой и затихнуть. Разделить свою усталость и тревогу.
И Зорге выбрал себе такое место.
Он водил Ханако в магазины грампластинок и по ресторанам, возил на местные курорты. Потом — выдал ключ от небольшого домика в токийском районе Адзабу, где жил один. Потом — взял на себя все расходы семьи Ханако, включая племянницу и старенькую мать. Купил ей пианино и нанял учителя пения.
А она? «Время, проведенное с ним, было для меня настоящим счастьем, — писала потом Ханако. — Его глаза, его голос, его руки являли собой бесконечную хвалебную песнь жизни, источник вечной любви».
А еще (это уже после ареста Рихарда в 1941 году): «Его лицо — мое самое любимое, мое счастье. Зорге! Кем бы он ни был, он единственный мужчина, которого я любила. Пусть Япония и Китай будут относиться к нему враждебно, любя его, веря ему, я пойду за ним на край света. Да!».
И это, замечу, она пишет в милитаристской, охваченной шпиономанией Японии.
С начала 1941 года Зорге понимал, что скоро погибнет. ГРУ пошло в разнос: они стали встречаться с агентом лицом к лицу. Резидент приезжал к Рихарду в рестораны на автомобиле посольства, а это прямая «засветка». Конечно, сказалась чехарда с кадрами: в 1937 году Главное разведывательное управление тоже подверглось чисткам.
Но основной причиной было то, что с началом Второй мировой Рихард потерял возможность выезжать из Токио в Шанхай для передачи микрофильмов и документов. Но материалы надо было передавать. И советская разведка, и сам Зорге тогда напоминали человека, ринувшегося на амбразуру вражеского дота. Да, убьют по пути — но, может быть, тем временем добегу.
И Зорге был спокоен. Помогала Ханако: сначала он с ней поплакал, потом — поговорил.
Вот их диалог из 1941-го (в сокращенном виде). Рихард и Ханако общались на диком японском — просто слова одно за другим, без всяких падежей и правил:
Рихард:
— Хотеть Зорге нельзя. Зорге умрет. Потом вы будете счастливы. Правда. Если Зорге будет бояться смерти, я не смогу работать. Тогда война будет еще длиннее. Вам, правда, станет трудно жить. Я знаю, вы умрете. Мама-сан умрет. Маленькая девочка [племянница] умрет. Все японцы станут несчастными. Я не люблю, когда люди несчастны. Правда. Давайте, я умру. Сделаю опасное дело. Потом умру... Никто из людей не хочет умирать. Это правда... Я не хочу умирать. Вас хочу. Хочу жить...
Ханако:
— Ваши хорошие японские друзья не в опасности?
— Убьют только Зорге, только Зорге — еще лучше. Японцев не обязательно убивать. Я умру. Ничего не поделаешь. Ради того, чтобы люди стали счастливыми, Зорге умрет. Вы, если Зорге не станет, вступите в брак?...
— Нет, я могу и без брака. Не думаю о нем.
— Да, не выходите замуж. Вы всегда только с Зорге, я счастлив. Но я думаю, вам будет немного грустно, ничего не поделаешь. Если будет очень грустно, то вам станет трудно жить. Я знаю. Если будет совсем грустно, то, пожалуйста, выходите замуж.... Пожалуйста, живите. Если вы будете жить, Зорге будет счастлив. Да, я смогу быстро положить конец войне. Зорге — сильный мужчина, не бойтесь. Будет работать, работать.
Можно больше не разговаривать. Вам грустно? Так давайте вместе выпьем. Вместе schlafen — еще лучше. Не грустно».
Ничего не поделаешь...
В октябре 1941 года Рихарда арестовали. Не так давно в Японии были найдены документы с описанием его казни 7 ноября 1944 года. Рихарда привели к начальнику тюрьмы. Тот сообщил, что все произойдет прямо сейчас — не желает ли осужденный что-либо добавить к своему завещанию или заявить.
Зорге повернулся к присутствовавшим тюремным служащим и сказал: «Я благодарю вас за вашу доброту». После чего прошел в камеру исполнения приговоров.
А она? Она провела пять дней в полицейском участке, отвечая на вопросы о Зорге. Потом спасалась от американских бомб. А как все стихло — принялась искать его могилу.
Это было опасно. Японию оккупировали Штаты. Там и до сих пор — больше 200 тысяч граждан США на многочисленных военных базах, страна не свободна. Агенты ФБР в белых рубашках приезжали к Ханако, сажали ее в автомобиль, возили, расспрашивали о Рихарде. Власти игнорировали все письма и запросы Ханако о судьбе Зорге — и недвусмысленно угрожали карами, если она не затихнет.
Помогли простые японцы, просто — люди. Служащий на кладбище вспомнил, в какой общей могиле без опознавательных знаков лежит Рихард. Вместе со служащим и откопали то, что осталось от любимого человека.
«Ошеломленная, с широко раскрытыми глазами, я опустилась на колени на краю зияющей могилы... Изменившийся до неузнаваемости, мой Зорге! Где вы? Взгляду не за что было даже зацепиться... Даже испытывая чувство безграничной любви к человеку, глядя на лежащий на дне гроба его скелет, невозможно было представить его.
Сердце мое разрывалось. Сознание покидало меня, и я опустила руки перед лицом бесконечного отчаяния и бездной горя».
Это уже 1949-й.
Но она справилась. Кремировала останки и держала их в урне у своей кровати. Попутно — болела туберкулезом, лежала в больнице, была операция. Чуть не умерла. Денег не было совсем. Но — друзья помогли напечатать в журнале ее воспоминания о Зорге. На гонорар Ханако купила для Рихарда место на кладбище Тама.
Хотя ни писателем, ни скульптором до этого она не была. Но его бюст для первого памятника сделала сама. Знакомый подарил глину для лепки — ну и вот. А кто еще?
Слава богу, слава не знаю кому (да Ханако самой, в общем-то) — СССР в конце концов признал своего героя. Из книг Ханако сделали фильм, его посмотрел Никита Хрущев, о Зорге вспомнили. Поразительный факт — Ханако даже назначили пенсию от Советского Союза, как вдове погибшего офицера. И платили до самого конца, когда уже и Союза не было.
В начале этого пути Ханако все спрашивали: «А ты вообще кто ему?». Сначала отвечала, опустив глаза: «содержанка». Потом, надев кольцо, которое она сама сделала из его золотых зубов (японки — они странные, мы это помним) подняла взгляд: «Жена».
Ханако даже ездила в СССР, выступала на публике с воспоминаниями. Но я лучше приведу здесь кусок из ее внутреннего монолога, записанного ею в конце 1940-х:
«Я должна выступить в защиту Зорге. На покойников не клевещут. Если я не скажу, то кто сможет это сделать? Я готова долго жить лишь ради этого. У меня нет ни доброго имени, ни положения, которые я могла бы потерять. Я свободна. Да, я сильная. Кроме этого, мне нечего терять. Мне даже жизни сейчас не жалко. Я с облегчением вздохнула. Я улыбнулась».
В 2000-м она легла ему в ноги, в ту же могилу. Вот оно, ее маленькое надгробие, под венком.
Вот ведь как бывает, да? Встретились два Человека, и оба — с большой буквы.
В тексте я использовал материалы из книги «Другой Зорге. История Иссии Ханако», основанной на воспоминаниях Ханако (Анна Делоне, Александр Куланов, издательство «Молодая гвардия», 2021 г.)
