Глава 18
– Дядя Валера разрешил нам тут пожить, хотя был очень возмущён, что мы пришли без разрешения, обещал надрать уши. Потом, конечно, забудет, – сказал Зорькин, – а завтра утром приедет солдат и завезёт наши вещи.
Увидев, что Катя не очень соображает, какие вещи, обалдев от главной новости, что они всё-таки остаются, – объяснил. Мол, ты сюда припёрлась в новом сарафане. Не будешь же ты в нём и по грядкам скакать, и на велике кататься, если тут есть велики, и купаться в нём не полезешь. Катя быстро оглянулась – не слышит ли их кто. Слышала белобрысая девчонка. Скривилась, поглядела как на тараканов и ушла в дом. Да, вещи будут нужны. Колька абсолютно прав. Остаётся надеяться, что папа передаст всю сумку, а не будет выбирать, иначе кто знает, что он там навыбирает и не забудет ли главное. Главным теперь казался купальник. Нет, прикрывать вверху Кате ещё абсолютно нечего, и если бы речь шла о купании только с Зорькиным, она бы и голову морочить себе не стала – сняла бы сарафан и полезла в озеро в трусах. Но сделать такое при Андрее и Роме… Никогда. Тем более что купальник тоже был новый – мама раздобыла его перед лагерем. На нём были изображены красивые рыбки. В тот день, перед заездом, мама неожиданно принесла домой сразу много вещей – сарафан, два платья, купальник, кучу разноцветных гольфов и ещё маленькую куколку. Но, конечно, не Барби. А Катя даже не очень всему обрадовалась, ей казалось, будто её ссылают далеко-далеко, подальше от Андрея, и они не увидятся сто лет. Правда, потом в лагере было довольно весело. А обновки почти не пригодились – в бассейн их водили всего два раза, в речке купаться запрещали, а бегать по территории было куда удобней в шортах…
Зорькин продолжал глядеть на неё с иронией. Мол, вырядилась, принцесса. А Андрею твоему наплевать. Хоть ты в одуванчик, хоть в ёлочку, хоть камуфляж напяль и в противогазе приди. Катя взяла доску с нарезанной зеленью и отправилась в дом. Пусть Зорькин кривит морду в одиночестве, она пойдёт к Маргарите Рудольфовне, та, по крайней мере, смотрит на неё абсолютно нормально.
Белобрысая девчонка выскочила из-за двери неожиданно, Катя не успела сориентироваться, и они врезались друг в друга. Катя знала, что зовут ту Кира, но почему-то она ей сразу настолько не понравилась, что даже по имени называть не хотелось. В руках у белобрысой был стакан с чаем. На Катино счастье, уже немного остывшим, потому что выплеснулся он ей на сарафан. Доску с зеленью Катя всё-таки удержала, но была теперь мокрая и несчастная. Ну что за день. Не успеешь обрадоваться, что остаёшься тут и не надо возвращаться в городок, как уже расстройство оттого, что единственная вещь теперь мокрая. А снять и застирать чайное пятно как? Завернувшись в простынку?
– Ой, Катенька, не горячо? – Маргарита Рудольфовна испугалась, но, убедившись, что Катя не обожглась, улыбнулась. – С кем не бывает, пойдём, я тебя переодену.
И направилась туда, где Катя ещё не была – по лестнице на второй этаж. Люк был поднят и закреплён, так что, видимо, ходить наверх можно было в любое время. Первый этаж дачи Катя запомнила ещё с прошлого года – сначала веранда, где заодно и готовили еду, из веранды – дверь куда-то вбок. Увидев сегодня на крыше большой железный бак, Катя сделала вывод – там за дверью или баня или как минимум душ, во всяком случае, вода из бака льётся явно туда. Если не сворачивать, а идти прямо – попадёшь в маленькую комнату, из которой можно или подняться по лестнице вверх, или попасть в ещё одну маленькую комнату, где Катя видела каменную печку, или в большую комнату, где они год назад пили чай на дне рождения Андрея. В большой комнате у окна стоял стол, который в прошлом году казался Кате куда масштабней. Сначала она решила, что подросла за год, но потом подумала – не могло восприятие размеров измениться настолько, и поняла – он просто раскладывается, такие столы бывают. Ещё тут был комод с телевизором на нём, два больших дивана и кресло. У телевизора в этом году добавилась ещё такая штука, на которой можно смотреть кассеты. Такую штуку Катя видела у одной из одноклассниц. А вот теперь ей осталось только подняться по довольно крутой лестнице вверх и узнать, что же в этом доме есть на втором этаже. На втором этаже было две комнаты – одна проходная. Стоял тут старый письменный стол, такой же, за каким дома занималась Катя, и ещё одно кресло. А во второй комнате Катя увидела две кровати. И потолок тут был не прямой, а скошенный по бокам комнаты над кроватями. Это было забавно. Кто спал тут – стало ясно сразу – по как попало наброшенным покрывалам и куче всякого имущества и на самих постелях, и на полу. На единственной маленькой полочке на стене лежали две пыльные книжки и стоял макет корабля.
– Иди сюда.
Катя подошла и поняла, почему потолок внутри скошен. За кроватями в стене были ниши – поднимаешь фанерку, оклеенную обоями, и там пространство, кидай что хочешь. Будто у тебя большой тайный шкаф. Это было здорово. Роясь в этом шкафу, Маргарита Рудольфовна ворчала, что тут полно барахла, которое она никак не соберётся выкинуть, в том числе одежда, из которой Андрей и Рома вырастали, да так и бросали на даче.
Катя повернулась, услышав шаги, и увидела, что к ним забрался и Колька.
– А вот, – мама Андрея вытащила сначала одну наволочку, набитую чем-то мягким, потом ещё одну. – Сейчас что-нибудь выберем, чтобы вам до завтра хватило.
Зорькин полез рассматривать корабль…
Вскоре Катя была переодета в голубую футболку с футбольным мячом на кармане и футбольные же шорты. А на вечер им с Колькой выдали одинаковые спортивные костюмы. Один – порванный на коленке, и Катя решила, что этот – Зорькину…
– Ой, умора, – заявила белобрысая, когда Катя появилась внизу. – Футболистка. Умереть – не встать.
– Футбол – отличная игра, – сказала ей Катя.
Кира скривилась.
– Стадо потных идиотов носится за одним мячом. Отли-и-и-ичная игра. Да и для девушки самое то.
– А что же, по-твоему, для девушки?
– Маленькая ты ещё. Бегай за мячиком, – разрешила Кира. – Разбивай коленки.
Кате стало обидно за вид спорта, которым так увлекался папа. И она, сама того не ожидая, вдруг разразилась речью о равноправии. И девушки имеют право увлекаться футболом, и вообще, если так рассуждать, то даже балет – глупость, ведь балерины тоже потеют!
Наверное, она, сама того не зная, попала Кире по больному месту, потому что та вдруг перестала быть бледной, а начала краснеть, явно злясь и ища, чем бы ответить. Кате даже стало немного не по себе, что она вызвала такое изменение цвета лица белобрысой, и она сделала шаг назад – к выходу из комнаты. Лучше пойти к маме Андрея, там безопасней. Но тут ей на плечо положили руку, и Андрей, которого она до этой секунды не заметила, заявил:
– Вот! Мелочь, а стоит на правильных позициях! Учись, Кирюха!
И Катя ощутила себя в безопасности настолько, насколько не ощутила бы даже рядом с Маргаритой Рудольфовной. Это же Андрей. Он когда-то спас её от собаки, снял с ужасной лестницы, где у неё закружилась голова, и защитил от орущего на них Александра Юрьевича… И уж обидеть её какой-то бледной дурочке точно не даст.
– Не называй меня Кирюхой, – рявкнула Кира. – Мне это не нравится!
Потом выяснилось, что белобрысая – личность, не пригодная ни к чему. Она даже хлеб отрезать ровно не умела и постоянно ныла, что ей скучно. Приехала, видите ли, отдыхать, а где отдых? То хлеб режь, то ягоды собирай. Подумаешь – Маргарита Рудольфовна попросила собрать смородину. Им же на пирожки. Неужели это настолько трудно? Вообще на этой даче Катя не видела ничего такого, чтобы перетрудиться: грядок тут почти не было – только с укропом, зелёным луком и ещё какой-то травой. Кроме этого на участке росло несколько яблонь и вишен и кусты смородины. Несколько дней назад Катя видела, как всё это поливает какой-то дедушка. Он же и сказал им – хозяев нет. Ещё на участке был сарайчик, из которого Рома вывел велосипед и куда-то уехал. Судя по всему, велосипед там был не один…
– Пушкарёва, – Коля сидел рядом под кустом и вроде как даже рвал с него смородину, но ягоды в банку не попадали, а попадали только в Колькин рот, – ты учти, я тут ночью в туалет через весь огород не пойду, я боюсь. Разбужу, и проводишь.
– А ты, Коля, трескай больше, тебе и выходить из туалета не надо будет. Там заночуешь.
Коля подумал и начал кидать ягоды в банку.
Днём Кате порой казалось, что их отношения с Андреем стали хуже, чем были весной. Ведь весной, когда она приходила к нему больному, он общался с ней абсолютно нормально, будто они друзья. А увидев сегодня у своего дома, совсем не обрадовался. Послал сразу играть с Кирой, а сам ушёл на озеро. Но к вечеру Катя решила – это он от неожиданности. Незваные гости иногда сбивают с толку, даже если это твои друзья…
Когда на улице начало темнеть, Рома с Андреем собрались разводить на аллее костёр, а потом печь там картошку. Маргарита Рудольфовна сказала Кате, что это ужасно долго, и сидеть у этого костра мальчики могут и половину ночи. Поэтому лично она ложится спать, а все остальные – по желанию. Постели же надо расстелить заранее, чтобы когда уже устанешь, осталось только сходить в душ и лечь. За дверью, где Катя предполагала найти душ, оказалось целых два крошечных помещения – в одном стояли раковина, скамейка с тазами, мылом и прочим и мокрая табуретка. Встав на неё днём, Катя попыталась дотянуться до крана под потолком, проверить – какая вода в баке. Но Андрей вовремя её перехватил, объяснив, что воду там надо менять. Она, конечно, тёплая, но стоит очень давно. Хотя Катя уже сама поняла – ей кран не достать. В эту комнату выходила лицевая часть железной печки, а во втором помещении негде было и развернуться – торец печки, бак с камнями и три полки. Баня. Велев Кате отойти, Андрей отвернул кран и слил старую воду. Потом Катя видела, как он приставил лестницу, забрался на крышу и Рома подал ему туда шланг, наливать бак снова. На улице было жарко, но ей Андрей сказал, что к вечеру вода всё равно не прогреется, поэтому они подтопят печку. И чтобы помыться, надо будет взять таз и набрать холодной воды из крана, а кипятка – из бака печки. Открывать кран с кипятком надо, взявшись за него через тряпочку и очень осторожно, чтобы не облиться. Потом посмотрел на неё внимательно и изменил инструкцию – не прикасаться к горячему крану вообще. Никак и ничем. Позвать его или Рому, если Маргарита Рудольфовна уже уснёт. Они нальют ей воды и уйдут – мойся сколько влезет. Ещё Кате очень понравилось наблюдать, как Андрей разжигает огонь в печке. Рядом пыхтел Колька, которому скомандовали принести дров из сарая. Он захватил сразу много и пока донёс, уже устал… По спальным местам их распределили заранее – Кира очень хотела спать на верхнем этаже на кровати, и Маргарита Рудольфовна ей разрешила, сказав, что сама ляжет там же на вторую. Коле с Катей достался один из диванов внизу, а Роме с Андреем – второй.
В полной темноте, натянув на себя старый спортивный костюм Андрея, Катя вышла к уже пылающему на аллее костру. Раз у него можно сидеть долго-долго, она и будет сидеть. Потом попросит Андрея смешать ей кипяток с холодной водой, помоется и отправится спать. А главное – Андрей перестал изображать, что они тут нафиг не нужны и непонятно зачем притащились. Даже собственноручно застегнул на ней олимпийку, посмеявшись, что помнит эту молнию – застегнуть её сложно, а не застегнёшь – комары сгложут до скелета…