...Начальник службы безопасности смотрел угрюмо.
- Я не знаю, капитан, кто тебе это назвездел, но только всё это неправда.
- Что не правда?
- То, что я сейчас от тебя услышал...
- Значит, хозяин детей и жену не бил, им не изменял, по бабам не таскался?.. Типа, любил очень...
- Я сейчас прикажу выкинуть тебя отсюда. Ты почему себя так ведешь, а, мент? Ты зачем пришел? Разбираться? Вот и разбирайся. Убийц ищи, а не юродствуй здесь...
Скворцов сглотнул
- Я...
- И чтобы я больше от тебя этого не слышал. По делу разговор веди. Что тебя конкретно интересует?
- Отношения в семье вашего работодателя.
- У него с женой хорошие отношения.
- А вот у нас другие сведения...
- Я не хочу комментировать «твои сведения»: того, кто, где, кому и что говорил... Я отвечаю только за свои слова. Еще раз тебе повторяю: у Барышева с женой проблем в отношениях не было. Он ее любит. Что тебе еще интересует?
- Тогда почему она жалуется, что он ее с детьми избивал?
Саркисов от неожиданности посветлел лицом, откинулся в кресле.
- Это она вам сама сказала?..
- Да. В деле имеются ее показания. А еще ее слова подтверждают подруги и бывшие соседи...
- Не понял?!
- Супруга Барышева не раз демонстрировала им нанесенные мужем побои. И свои и детей.
- Бред. - Охранник помрачнел. - Никто их не бил. И я не знаю, зачем Станислава распространяет эту ложь. Хм... Если, конечно, она действительно это говорила...
- Саркисов... - Скворцов наклонился через стол, потянулся потемневшими глазами к свидетелю. - Я понимаю: наверное, вам по должности положено так себя вести - защищать хозяина. Но это не тот случай. Мы ведь все равно докопаемся, найдем и того, кто это сделал, и того, кто это заказал...
- А ты меня на бзду не бери - я не пугливый. Ты на что намекаешь, мусор?! Что Барышев собственных детей убил, а я ему в этом помог?! Ну, типа, веревки мылом намыливал?!
- Мы отрабатываем все версии. И ни одна не будет являться исключением. Даже такая. Слышите?! И вы обязаны нам в этом деле помочь!
- Хм... Оклеветать человека?..
- Не вставлять палки в колеса.
- Чего ты хочешь?
- Правды.
- Я уже всё сказал. И другого ты от меня не услышишь.
- Понятно...
Скворцов закрыл папку, быстро поднялся, повернул к выходу. Он уже взялся было за ручку двери, открыл ее, но внутренний протест, негодование по поводу наглого, как ему показалось, поведения бывшего бандита заставили его вернуться.
- Вы вообще за кого себя здесь мните?! Думаете, действительно, неприкасаемые?!
- Иди уже отсюда на хер... Надоел. И откуда вас только уродов таких набрали?.. У вас что, в угрозыск дураков по конкурсу принимают?
Скворцов заходил желваками, а потом вдруг с силой вцепился в край стола, склонился к свидетелю.
- Да я бы, будь моя воля....
- То что?.. Что бы ты мне, чмо тупое, сделал?!
Начальник охраны поднялся, стал напротив маленькой худощавой фигурки огромной скалой. Они несколько мгновений поедали друг друга ненавидящими глазами, когда Саркисов обмяк и, словно брезгуя, стесняясь того, что унизился, опустился до выяснения отношений и препирательств с дураком, нажал кнопку звонка, вызвал охранника.
- Выведи его... Ну, то есть проводи... господина полицейского...
* * *
Женщина взглянула в удостоверение, посторонилась, пропустила Самохина в квартиру…
- Вера Борисовна, вы, наверное, догадываетесь по какому поводу я пришел?..
- Догадываюсь... - Женщина вздохнула. - Тайна, чай, не великая... Вы же уже почти весь дом опросили...
- Что вы можете сообщить по этому делу?
- Да то же что и другие. По существу, ничего. Я не знаю, кто убил несчастных ребятишек. Если вы за этим пришли.
- Но, говорят, вы много общались с их матерью...
- И что? Так, чисто по-соседски, было дело, поддерживали отношения. Она иногда детишек мне оставляла, просила присмотреть, если ей надо было куда-нибудь по делам отлучиться. Они тогда совсем еще маленькими были. А потом, когда они переехали, мы уже практически не виделись.
- Это правда, что они с мужем плохо жили, и Барышев ее ревновал, бил?
- Кто это вам такое наплел?!
- Так правда или нет?
- Я Василия знаю давно. Еще со школы. Учились вместе. Он хороший парень. И на детей, даже чужих, руку никогда не поднимет. Да и на Станиславу тоже. Хотя другой бы на его месте давно бы голову оторвал... Нет, как человек она, может, и ничего, а вот как жена... Гулящая она.
- Барышев об этом догадывался?
- А я откуда знаю?
- Мне говорили, она - порядочная женщина.
- Да стерва она порядочная. И зачем только замуж выходила?..
- А с чего вы взяли, что она мужу изменяла?
- Хм… Сколько раз ее любовники при мне от неё выходили... Мою я как-то коврик в коридоре, а он от нее спускается. Спрашиваю: «Стася, кто это?», а она: «Страховой агент...» Через месяц новый хахаль - уже «электрик»... Потом «врач», - дескать, болеет она... Потом «массажист» ей сеансы «лечебного массажа» проводил... «Парикмахер», помню, симпатичный такой - ее средний сынишка на него уж очень похожий - долго ходил, «прически» ей на одно место делал... А уж телевизор и стиральную машину «сантехники» так и вовсе каждую неделю починяли... А однажды вообще хохма была, прямо как в том анекдоте... Прапорщик какой-то к ней повадился. Так моя мать однажды взглядом его проводила и говорит: «Надо у Стасеньки спросить - неужто скоро война?..»
Самохин скупо улыбнулся.
- Хотите сказать, все в округе об «сантехниках» знали, а муж даже не догадывался?..
- Я этого не утверждаю. Может, и догадывался. Да только наше, разве, это дело?.. Каждый муж о своей жене знает ровно настолько, насколько он желает о ней знать. Нам бы в своих собственных семьях сначала разобраться, прежде чем на других кивать. И если терпит - это его проблемы. Наверное, любит.
- Но синяки не теле и у нее, и у детей...
- А ты эти синяки собственными глазами видел?..
- Она соседям показывала...
- Ну не знаю... Здесь у них при нас все нормально было. Ни криков, ни драк, ни скандалов. Они в город выходили гулять всей семьей, детвора с его рук не слазила. Не зашуганные, мордашки веселые. Правда, бледненькие они какие-то у них были, аж прозрачные. Как будто недоедали...
- Может быть, чтобы семье отомстили?
- А если так, даже не удивлюсь. С Васькиной биографией все возможно.
- Что вы имеете в виду?
- Да тоже что и вы. Кому же как не вам знать, что он здесь со своими дружками в свое время творил…
- Хм... А говорите, он хороший человек...
- Хороший.
- Тогда почему бандит?
- Это еще как посмотреть. - Женщина помолчала. - Я чем дольше на свете живу, тем больше прихожу к убеждению, что настоящие-то бандиты не те, кто по тюрьмам сидят, а те, кто в белоснежных воротничках и с большими мандатами в серьезных кабинетах страной управляют. Иной такой «чистенький» похлеще любого разбойника будет. Это от него, от его законов, которые он пишет и принимает, от того, как он руководит и работает, людям настоящее горе и разорение. А Барышев и такие как он... Ну что делать, если у них судьба такая - людям помогать, страдать за них... И я думаю, Бог им этого в вину не поставит. Он их прежде любых «праведников» потом к себе примет. Барышев хороший человек. Добрый. По-настоящему добрый. И справедливый. Он многим людям помог и от смерти спас. Хотя при этом и пришлось ему все грехи на душу принять... Но он за дело злодеев казнил и наказывал. И до того, чтобы вот так, как ты говоришь, детишек ни за что бить или из мелочной мстительности блудливую жену тиранить, опуститься не мог, нет.
- А что там за история со «злодеями»? Кого он «казнил»?
Женщина смутилась.
- Я в тех событиях сама лично не участвовала...
- Но ведь что-то же знаете, раз говорите?
- Только с чужих слов…
- Всё равно расскажите.
Женщина вспыхнула румянцем, отвела глаза.
- Зачем?.. К чему теперь через столько лет об этом вспоминать?..
- И все-таки…
- Нет, капитан. Ведь там... В общем… Не могу я, нельзя об этом рассказывать. Мне же жить потом здесь...
- !!!
- Нет, нет!.. Ты меня не понял. Я не мести боюсь. А несправедливости. Вы потом Барышева таскать станете... И люди, которым он помог, и мой покойник мне этого не простят. Он со мной тогда делился не для того, чтобы я языком своим не по делу чесала...
- Покойник? Какой покойник?
- Брат мой.
- Погиб?
- Умер. От туберкулеза.
Самохин догадался.
- Он в бригаде Барышева состоял?
- Да.
- Вера Борисовна, расскажите что знаете. Я слово офицера даю, ваша фамилия нигде не прозвучит. Я протокол не веду, и подписывать вам ничего не предлагаю. И лет-то уже сколько прошло? Много. Все сроки давности даже по самым тяжким преступлениям давно истекли. Так что при всем желании привлечь его мы не сможем. Мы сейчас дело об убийстве его детей расследуем. А след, судя по всему, оттуда, еще из девяностых, тянется. Наверняка, ему кто-то за родню помстился...
Женщина запереживала.
- Вы меня не поняли! Я никаких имен и фамилий не знаю! Честное слово! Санька покойный когда об этом рассказывал, не для того говорил, чтобы вроде как «раскаявшись», что-то там «передать», или информацию какую для следствия оставить. Просто тосковал он. Как перед смертью люди тоскуют и все самые светлые моменты своей жизни, погибших друзей в памяти перебирают. Он же Барышева не просто уважал - Вася его кумиром был. Только с теплотой, только с любовью о нем всегда говорил. Что «погуляли», «покуражились» они тут со своим командиром на славу... А еще, знаете, хотя он тяжело болел и мучился, но ни о чем не жалел и как-то тихо потом, с улыбкой, отошел. Мне или матери когда снится, непременно светлый, чистый, счастливый приходит... После тех снов долго еще в душе какое-то невыразимо приятное чувство щемит. А это значит, принял его Господь, хотя и «бандит» он, как вы выражаетесь. Никто и не спорит, не утверждает, что они - святые. Барышев нашей семье помогает. Деньги хорошие дает. Матери операцию оплатил, моих детей в институтах за свой счет учил. И другим родным бывших своих бойцов помогает.
- И все-таки...
Вера Борисовна обмякла, с тоской уставилась в окно. Она долго молчала, потом вздрогнула, зябко повела плечами.
- Страшное было время. Несправедливое. Хотя... И сейчас где ты ту справедливость найдешь?.. Она не вещь какая-нибудь. В людях все дело. А они разные. И не всегда сначала правильно разберешься, что они собой по-настоящему представляют. Вот вроде бы этот человек - твой друг, а на самом деле - враг, предатель. За пару сребреников тебя вместе с детьми недругу сдаст и ничего в душе не дрогнет. А бывает наоборот. Смотришь: неправедно человек живет, заповедей не соблюдает, в церковь не ходит и Бога при каждом слове не поминает, и никакого вида, ничего привлекательного в нем нету, а на поверку - святой. Девяностые - года лихие. Что и говорить. Но они же, как лакмусовая бумажка, на человеческую состоятельность проверкой для всех нас и были. Вот и дворовое наше хулиганье... Тот же Васька Барышев с приятелями... Настоящими бандитами казались. Первыми и в ОПГ «записались». Никто и не удивился сначала. Дескать, что ты с этих лоботрясов возьмешь?.. А у многих потом они же первой и последней надёжей в жизни и оказались.
Женщина смахнула слезу, промокнула глаза кончиком фартука.
- …В крае разруха: работы нет, зарплаты нет. На что жить? Практически все предприятия закрылись, люди на улице оказались... Безработных - 9 из 10 человек. Правительство призывает народ собственными силами создавать себе рабочие места, частным предпринимательством заниматься. Обещали всестороннюю поддержку. Многие на эту удочку попались. Первоначальный капитал у многих - это деньги от проданного имущества, квартир. Расчет был на что? Что потом, когда-нибудь, когда бизнес на ноги встанет, заживут они, наконец, по-человечески. И пока развивались, становились, их никто не трогал. А когда первые серьезные деньги пошли, такое началось... Зачем далеко ходить? У моих соседей, тех, что за стеной живут, родную дочь вместе с мужем заживо сожгли. За то, что не хотели просто так все отдать. Точнее, они и отдали бы - разве же жизнь стоит каких-то денег?.. Да только их казнь должна была послужить предостережением для других: мол, смотрите, твари, и трепещите - вот что бывает с несговорчивыми... Ты не поверишь, но их, говорят, демонстративно, на глазах таких же бизнесменов, уложив на штабеля досок, спалили... Ты, конечно, можешь спросить, что же в это время делала наша милиция, и почему люди ей не жаловались? Хороший вопрос... А думаешь, действительно, не обращались? Поначалу даже куда-то на самый «верх» о таком беспределе писали. А толку? Все оказались повязанными. Я не хочу злословить, но рассказывали, сам ваш начальник УВД города собственную ОПГ держал. Так что уж там говорить за остальных?.. Край поделили на сектора, такие себе оккупационные зоны, где и «рулили» бандитские бригадиры. Эти недоноски постоянно вели друг с другом войну, устраивали кровавые разборки. И получалось, что сегодня предприниматель за «охрану» своего ларька платил «авторитету» Кашке Сникерсу, а завтра приходил Дима Мясник и требовал свою долю, так как «сникерс», оказывается, был ненастоящим... Потом ситуация менялась, и вот уже самого Мясника пускали «на фарш», и его место столбил другой «хозяин» - какой-нибудь Рома Потёмкин... Но самое страшное началось когда пришли кавказцы. Вот уже кто упыри были. Настоящие отморозки. О чем говорить, когда даже местные авторитеты их боялись. Так как эти не просто грабили, данью облагали - они натурально отбирали последнее, а чтобы жертва не вякала, резали ей глотку. Они проводили тактику устрашения и террора, вырезали целые семьи. И за недолгое время, потеснив местных бандюков, подмяли под себя всех деловых. На рынках одни только чурки торговали. Магазины, рестораны, кафе, автосервис - в то время именно этот сектор и составлял основную структуру бизнеса - тоже вдруг оказались в их руках. И никто пикнуть не смел.
Самохин поднял мрачные глаза.
- И что же Барышев?..
- А наш Васька, заманив однажды к себе весь этот черножопый бандитский «бомонд», загрузил его на катер, вывез в открытое море и, даже не обувая в тазики, вывалил за борт. Плывите, говорит, суки, и пусть вас Бог рассудит: ежели выплывите, значит, не так уж сильно вы Его достали. А нет... Ну что же, не взыщите. Не я вас казнил... Только ты не думай, капитан, Барышев не скинхенд какой-нибудь. И он черномазых этих говнюков мочил не из националистических предрассудков. О чем говорить, когда вся его бригада по составу - почти полный интернационал: там тебе и татары были, и прибалты, и те же айзеры. «Черномазый» - это значит «черный» душой, дурной духовной масти человек. Понимаешь? И, наоборот, если ты настоящий справедливый боец, никто твоей национальностью в команде интересоваться не будет.
- И что же было потом?
- А потом была настоящая война. И опять же: не только у Барышева, но и у противной стороны бригады оказались на сто процентов интернациональными. Главной в этой войне была все-таки идея, а потом уже интересы землячества.
- И как все решилось?
- Странный вопрос...
- Я понял...
Самохин помолчал.
- Барышевым никто не интересовался в последнее время, не приходил, не искал?
- Нет. При мне нет.
- Возможно, ваша мать знает?
- Нет. Старуха моя уже глухая и почти не ходит: она в соседней комнате, у окошка теперь сидит, можешь посмотреть.
- А из друзей Станиславы кого-нибудь знаете? Она ссорилась с кем?
- Нет, капитан. Чего не было, того не было. Зачем наговаривать? Женщина она сама по себе неплохая, спокойна. И не конфликтная. Да ты сам посуди, кто же при таком муже с ней ссориться станет?.. А то, что слабая на передок... Так это их личное с супругом дело. Я думаю, по поводу ее «гостей» ему специально никто не докладывал. Там еще неизвестно как оно и что... Возможно, он же ей их специально и приглашал...
- Как это?!
Женщина смутилась
- Ну что ты как маленький, ей-богу… Возможно, проблемы у него «с этим делом»… Откуда мы знаем?.. Возможно, потому они отсюда и переехали за город, подальше от чужих глаз, и он ей такую охрану обеспечил, чтобы, значит, «общественное мнение» не тревожить... Чужая семья - потемки.
- Понятно...
(продолжение следует...)
Р. S. кто хочет читать все части произведение подряд, заходите ко мне в ленту - один клик мышкой в аватарку (женщину в белом в кружке)