Глава 23.
Экзамен.
Как объяснил Валдас Горач, «дар Сирены» в их семье встречается крайне редко и непредсказуемо. До отца эти даром обладал мой прадед, Килиан Горач, отец Валдаса, а до него – двести лет никого не было, и кто предыдущий обладатель этого дара, хотя бы мужчина или женщина, сейчас уже неизвестно.
У моего прадеда дар был мощный, и для него блокирования применяли специальный артефакт – горный хрусталь, защищающий от Темных и Светлых сил, наполненный специальными заклинаниями защиты. Но, к сожалению, к моменту рождения моего отца этот артефакт был утерян, хотя, злопыхатели поговаривали, что камень положили с прадедом в могилу, чтобы он не мог и из земли провоцировать людей и подчинять их своей воле. И да – прадед мог влиять как на женщин, так и на мужчин.
У отца дар активировался поздно – в четырнадцать – пубертатный возраст. И подросток Грегор Горач пользовался им на право и налево. «Больше – налево»,- смущенно добавил дед, и чуть не был погребен под гневными взглядами мамы и бабушки. Но дар отца был довольно слабым, так что звездный путь Казановы он не повторил, а на маму его дар вообще не подействовал, так что увлекать и заинтересовывать «самую важную женщину в его жизни» пришлось без магии – самому. Ну а в нашем мире дар вообще заснул, а потому благополучно был забыт.
К сожалению, пребывание в не магическом мире приводит к насыщению магическими силами, или в конкретном случае – «даром Сирены», что и произошло с отцом. Он выдал силу, сравнимую с силой прадеда, когда тот по приказу действующего императора, повернул войска противника назад и заставил солдат осадить собственную столицу. В тот раз чужая столица пала, а отцу еще предстоит расхлебывать последствия своего «выступления».
Кстати, отец подтвердил, что его толкнули, причем не только физически – траекторию падения целенаправленно корректировали потоками воздуха с разных сторон. Он, как воздушник, даже в блокирующих браслетах, все это почувствовал.
Да уж. Для моего отца осознание того, что в этом мире он вообще теперь не может петь, был тот еще стресс.
Я еще спросила у деда, почему он как артефактор не может создать для отца что-то, что могло бы блокировать дар? Оказалось, все, что связано с голосом, музыкой и пением требует от артефактора наличия музыкального слуха, чего ни у литомагов, ни у артефакторов отродясь не было.
Кхе-кхе…но мне пока рано поднимать руку и обращать на себя внимание – у меня впереди только экзамен по умению сдерживать магию – совершенно рядом не лежит с умением создавать артефакты.
Экзамен мне перенесли на вечер следующего дня, и то по огромной просьбе Лансера – из-за моего «магического» истощения. Лансер считал, что после магии сирены, пропущенной сквозь меня, у меня не хватит сил противостоять соблазнам, которые предлагают на экзамене, чтобы проверить выдержку «юного» мага.
Я успела посмотреть, как этот экзамен проходил у Андолея и, честно признаться, была несколько озадачена. Мальчику, как магу воздуха, предложили полетать. Дали артефакт левитации и отправили на поле, где был легкий ветерок, небольшой склон для разбега и огромное пространство, создающее ощущение свободы. А все взрослые маги отошли от мальчика на довольно большое расстояние, и даже Гира, понимая, что ребенок может сорваться, пуститься в полет и даже упасть с высоты, ушла со всеми. Как мне сказали, через это прошли все, и это самое безопасное испытание – никто не будет давить на ребенка, провоцируя больше, чем нужно.
Что ж, Андолей немного полетал под нервные вздохи Гиры и Битона, а потом САМ приземлился и, дойдя до нашей группы, которая, к слову, находилась внизу склона, и до которой так легко было добежать «под гору», а еще легче долететь, САМ отдал артефакт.
Гира рыдала, осыпая недовольного ребенка поцелуями, Битон сначала нервно потрепал сына по голове, а потом с чувством прижал к себе, чуть не лишив воздуха от переизбытка чувств. А я поздравила мальчика, потому что с него сняли все «наручники» (будем называть вещи своими именами), и понадеялась, что и мой экзамен пройдет так же благостно и приятно.
Как сглазила!
Для начала, МОЙ экзамен проходил во дворце Карридан-Лайт. Вроде ничего плохого, но я помнила свою попытку вынуть закладной камень и нервничала.
Еще экзаменаторов оказалось втрое больше, чем Андолея, и все – министры: Дорон, министр вооруженных сил, лорд Заниш, министр магических взаимодействий и артефакторики, лорд Бриз, Верховный Маг империи.
Кстати, Дорон сегодня пришел воодушевленный, поздоровался со мной «моя ненаглядная Сирена» и весело напевая папину песню с концерта, устроился с остальными возле стены. У меня сложилось впечатление, что за ночь он нашел оправдание своим чувствам ко мне – «дар Сирены» в нашей семье. Как малодушно с его стороны, скажу я вам.
Но вернемся к экзамену и экзаменаторам. В довершение всех моих неприятностей стал он – как вишенка на торте, па-ба-ба-пам! – лорд Ловер собственной персоной, профессор артефакторики и литомаг, чтоб его. И если я еще надеялась, что старикашке надежно так подтерли память в день нашего первого и единственного общения, то его действия напрочь лишили меня этой иллюзии.
Усевшись за стол напротив меня (все остальные стояли в стороне), профессор, улыбаясь как-то гадко и ядовито, положил передо мной камень. Сначала я не поняла, в чем подвох, но приглядевшись, заметила легкую пульсацию артефакта, наполненного силой. И следом комок в горле напомнил, что литомаги в этом мире славятся поеданием камней.
Не такой уж это и привлекательный артефакт, скажу я вам. Мне, как гурману-сладкоежке, можно предложить конфеты, но не всякую я решусь взять в руки, а уж про то, чтобы съесть и речи не идет. Так и с этим артефактом – он напоминал мои самые нелюбимые ириски: приторные, вязкие, застревают в зубах.