К избам летят северные кочевники: снегири, поползни, свиристели. Но среди зимних птиц, оставшихся у своих гнезд, был обычай в этот день привечать сороку. Рассыпали конюхи в конюшне овес, упряжь конскую тут же раскладывали. Прилетает сорока, сокочет, по-хозяйски оглядывает упряжь.
Сокотать – кричать без умолку, вертеться супротив сороки никому из птиц не дано.
Вот какое поверье бытовало. Мол, баламутит в конюшне конюшенный домовой. Гривы по ночам заплетает у коней. Гордых жеребцов встать на дыбы принуждает. А тут сорока, болтунья, хлопотунья! Она-то и доводит незваного гостя до белого коленья. Конюшенный домовой то в ясли наровит спрятаться, в углах конюшни схорониться. Но не избавится от стрекота, от черно-белого мельтешения, хлопает домовой по ноше соломенной: «Эх, какая досада! Ему бы хоть какого коня из конюшни вывести, да по сырым лугам, по беспутице покататься! – а тут, эта, неуемная крикливая птица!» Неспроста говорят: «Знать сороку – по язычку!»
А хозяин лошади свое бубунит: «Не гоже без присмотра ноне оставлять конюшню!»
В том-то и дело, что у справных да веселых мужиков одно на уме: «Найти бы причину, сойтись да снять пробу с пивца, что поставлено к осенним Кузьминкам!» Кто хлеба каравай прихватит по такому случаю, кто огурчиков соленых. Покричат для пущей правды: «Выходи, сторож конюшенный! С нами, чем богаты, откушай!» Бабоньки, те руками махнут на хлопоты мужиков. Мол, им, трудягам, надобно тоже душу отвести, о своих мужицких заботах потолковать!
У баб в этот день свои хлопоты. Одни достают из сундука да примеряют вновь пошитый бабий головной убор – сороку, другие – обновляют, подшивают купленные на ярмарке бусинки да кружева. Настало время, когда на себя потратиться – не грех. Бабе на конюшню идти – Господь не приведи!
Мужики непременно в этот день стращают своих хозяек: «На конюшню – ни ногой! Помни дедов сказ: «Если баба перейдет через хомут, оглоблю или вожжи, то лошадь зимой будет не помощница, воза не потянет!» На конюшне лошади от хозяина - хлеб – соль да овса кошель!