Изменены имена, позывные участников событий, а также наименования и районы расположений военных объектов и позиций.
Первое, что бросилось в глаза при въезде на освобождённую территорию ХХХ-ой области, это целостность дорог и жилого фонда. Тогда, летом, Киев ещё не решался обстреливать населённые пункты южных областей Украины, видимо, опасаясь озлобить и без того не очень лояльно настроенное к нему население. Отдельные прилёты, конечно, были, но, скорее всего, они носили случайный характер. Мне не хотелось уезжать из Донбасса, так как я считал, что для создания по-настоящему боеспособного подразделения требуется гораздо больше времени, чем было предоставлено по факту. Но приказ есть приказ, и он, как известно, не обсуждается. Кроме того, мне самому хотелось окунуться в привычную атмосферу регулярной армии и увидеть различия между воинскими формированиями ДНР и подразделениями российских войск. Тогда я ещё верил, что переход к обороне достигнутых рубежей и тактике «неторопливого выдавливания противника» является вынужденным и краткосрочным этапом СВО в силу необходимости сбережения жизней личного состава и мирных жителей. Впрочем, уже первые дни моей службы на новом месте, показали, что реальность никак не соответствует креативным изыскам отечественной пропаганды. По большому счёту, всё преимущество российских войск сводилось к наличию на позициях небольшого количества устаревших образцов боевой техники и укомплектованности штатов командного состава батальонного звена. На этом различия просто-напросто исчезали. Я нисколько не утрирую. Ладно, надеюсь, что сегодня ситуация выглядит гораздо оптимистичнее. Впрочем, было ещё одно отличие: в российских войсках все были обеспечены бронежилетами и касками. По крайней мере в «моём» районе ответственности.
Вообще, в этом мотострелковом полку вся атмосфера была крепко пропитана духом махновской вольницы. Через пару часов я понял, что иначе и быть не могло, так как большинство офицерского и рядового состава совсем недавно были мобилизованы и воевали в составе подразделений народной милиции. Ну а после взятия Мариуполя, бойцы, поддавшись посулам российских «рекрутёров» в генеральских погонах, почти в полном составе подписали контракты и перешли на службу в ВС РФ. И комбат, и его подчинённые, были уверены, что причиной приглашения на службу стал их опыт, приобретённый в тяжёлых городских боях. Может оно и так. Но, скорее всего, истинной причиной стал довольно высокий некомплект личного состава в подразделениях недавно введённого в дело оперативного объединения ВС РФ. Правда, даже с учётом такого кадрового «маневра», укомплектованность батальона всё равно не достигла пятидесяти процентов от штатной численности. Искренне надеюсь, что завершившаяся частичная мобилизация скорректировала ситуацию в правильном направлении.
Но вернёмся к донбасско-махновской вольнице. Я более четверти века прослужил в армии, но ни разу в жизни не слышал, чтобы комбат в служебной обстановке и при подчинённых обращался к командиру полка на «ты». Очевидно, в новейшей российской армии это не считается чем-то из ряда вон выходящим. Здесь все обращаются к друг другу именно так. Ну, может, разве что для командира дивизии делается исключение. Но этого я не знаю. Столь высокого военачальника на передовой я ни разу не встретил. Наверное, мне просто не повезло. Это, безусловно, мелочи. И беда вовсе не в них. Я уверен, что беда в том, что вместо адаптации воинских формирований НМ ДНР в российскую армейскую систему наблюдался обратный процесс: российские войска легко перестроились под систему сформировавшуюся в ополчении образца 2014 года, неизбежно деградировав при этом. Нет сомнения, что пренебрегать боевым опытом обстрелянных резервистов нельзя. Они стойкие бойцы и мужественно сражались в Мариуполе. Но нельзя делать фетиш из этого опыта. Как нельзя останавливаться на достигнутом. Характер городского боя сильно отличается от оборонительного. Эту истину может не знать комбат, назначенец из среды гражданских специалистов, не имеющий военного образования. Но командир полка был просто обязан организовать и обучение подразделений, и обучение командиров науке управления теми же подразделениями в бою. Тем более, что времени было предостаточно, так как обе противоборствующие стороны сидели в глубокой обороне и не предпринимали активных действий.
Я не силён в военной стратегии, да и, честно сказать, двадцать пять лет пребывания в пенсионном состоянии негативно повлияли на мои знания оперативного искусства. Однако не надо быть семи пядей во лбу, чтобы дать более-менее объективную оценку обстановке на отдельном, центральном участке фронта. Это сегодня очевидно, что, не побоюсь этого слова, «тупое» сиденье в окопах, явилось следствием отсутствия полноценной ударной группировки в распоряжении командования союзными войсками. Невозможно развивать успех, не имея достаточного количества боевой техники и личного состава, подготовленного и обученного тактике наступательного боя. И если бы летом эти слагаемые сошлись, то наши войска уже бы к августу могли выйти на административную границу ХХХ-ой области. Сегодня нам говорят, мол, командование приняло такое решение во избежание потерь. Заявляю со всей ответственностью, всё это откровенная хрень, которую надо рассматривать как бездарный отмаз. Любой специалист в области истории военного искусства скажет, что тщательно подготовленная и спланированная операция не только в разы снижает процент потерь, но и поднимает боевой дух войск. Думаю, что не ошибусь, если добавлю: победы, даже локальные, сплачивают общество и укрепляют доверие народа к руководству страны.
Продолжение следует.
Повести и рассказы Николая Шамрина, а также роман «Современные хроники» опубликованы на портале "Литрес.ру" https://www.litres.ru/