Гость
- Значит, именно так рождается исскуство? – спросил Оскар, разглядывая его недавнюю картину, где он изобразил недавнее кровавое побоище – это тебе подсказало вдохновение?
- Дуновение – сказал Василий, открывая банку с газировкой – дуновение из этой чертовой дыры, дьявол бы её побрал.
- Разве здесь есть ветер?
- Но я слышу его. И вообще, что ты хотел увидеть после того как притащил меня к этим несчастным. Такие вещи не рождают шедевр. Они просто не способны на это.
- А что способно? – развернулся Оскар.
- Да всё, кроме трупов. Я не могу черпать вдохновение из убийств. Как ты не понимаешь.
- Но ты нарисовал картину – сказал Оскар поворачиваясь к багровому полотну –до этого ты не рисовал ничего.
- Но оно ужасно. Разве ты не видишь? – Василий слез с кровати и подошел к картине – это даже мазней нельзя назвать. Просто выброс цвета. Оскар. Ты ведь понимаешь, что это плохой поступок был, верно?
- Незначительный.
- Да. Точно – Вася поднял банку и подставил рот струе газировки –всё впустую, зато теперь там более чем свободно, в этой большой квартире, а мы, под куда более пристальным наблюдением.
- Я бы хотел, чтобы ты нарисовал еще что-то. Более мрачное. Я вижу в этом некоторую степень удовольствия. Если так можно выразиться.
- Более мрачное? – Василий опустил банку и посмотрел на картину – более мрачное, чем это?
- Думаю, ты понял, что я попросил. Ответ тут не нужен.
- Это убийство целой семьи Оскар. Что более мрачное ты хочешь увидеть?
- Я не знаю. Я ведь не художник.
- Это какая-то невыполнимая задача – буркнул Василий – я ведь даже не понимаю, что ты видишь под понятием мрака, ты ведь не человек, ты что-то другое, у нас просто могут не совпадать понимания ужаса и страданий и соответственно, я не смогу передать тебе все эмоции боли. Я же художник. Мне нужен сюжет. Я просто срисовываю.
- А, я понял, тебе нужно вдохновении – сказал Оскар, поворачиваясь к нему.
- Нет. Нет. Нет. Только не так. Стой –Василий вытянул руки и погрозил пальцем - Оскар, мать твою, не надо, прошу.
Но было поздно, он уже куда-то летел в пропасть, откуда ему и предстояло вынести очередной шедевр. Василий закрыл глаза, все, что он сейчас мог это оградить свой разум, от очередного отвратительного зрелища, на которые, его, судя по всему, и подталкивал золотоносный друг. А потом внос ударил запах. Странный цветочный, сладковатый запах.