Ну вот, и прибыли мы в город нашей студенческой юности! После окончания института я бывала здесь только проездом. А сейчас мы приехали в гости к собственному сыну, который решил связать свою судьбу с этим, лучшим в мире городом.
Сначала он жил с бывшей женой Натальей в районе Московского универмага, на Ленинском проспекте. Я там у них не была. Квартиру они снимали вместе с друзьями и свидетелями на их свадьбе Анечкой и Сашей. Квартира оказалась несчастливой. Попала в больницу Анечка, свидетельница и подруга Наташи, а теперь соседка по квартире. Из-за халатности медиков из больницы она не вышла, истекла кро вью на глазах у врачей. Ей не хотели оказывать помощь, у нее не было полиса. Девочка была такая милая, нежная, домашняя, а про нее, после того, как она погибла, заявили, что она, наверное, подзаборная наркоманка. Одним словом, свол очи. Мать Анечки сошла с ума после потери единственной дочери. В этой квартире жить не смогли ни Андрюша с Наташей, ни муж Анечки. Сын снял квартиру, в которую мы в тот момент и приехали к нему в гости. Наташа от сына уже сбежала. Он жил один.
Квартира находилась в старинном красивом доме в Прачечном переулке, в историческом центре Санкт-Петербурга. Однокомнатная, но с большой кухней, где стоял диван, кроме всего прочего, и просторной комнатой 22 кв.м. Нас сынок положил спать на раскладном диване в комнате, а сам спал на кухне. С утра Слава понёсся на Сенной рынок, накупил там мяса, сыра, масла, творога, колбасу, дыню. Я сварила пшенную кашу с тыквой, нажарила сырников. Сын рассказал нам о своей работе в фирме Нокия - Сименс, о перспективах. Он хорошо подготовился к нашему приезду, купил билеты в Мариинку и в театр Ленсовета. В Мариинку мы ходили на следующий день, в субботу (приехали в пятницу) на оперу Верди "Аида".
Места были отличные, на балконе почти у самого бортика.
Сидеть было удобно, сцена была совсем рядом. Роскошное убранство: огромная хрустальная люстра, бархат мягких кресел, портьеры, занавес!
Как я соскучилась по всему этому великолепию! Но вот прозвенел третий звонок, медленно погас свет и началось волшебство. Четыре часа пролетели, как одно мгновение. А во время второго акта, когда под марш выходили победители, мы совсем потеряли голову от восторга.
Слава, прямо-таки со слезами на глазах, аплодировал так бурно, что я за него испугалась. Первый раз видела его в таком состоянии. Андрюша рассказал, что некоторые зрители приходят только, чтобы посмотреть второй акт, послушать этот незабываемый марш.
Погда нас баловала. Стояла золотая осень, лучшее Ленинградское время. Клёны и липы в парках и на бульварах оделись в пышные наряды, золото и пурпур.
Под ручку со Славой и Андрюшей мы обошли все любимые с юности места, много фотографировались, заходили в кафешки. Правда, машина постоянно находилась рядом, учитывая, что мои ноги ненадёжные.
Через пару дней Слава уехал в Нарву к матери, а я осталась с сыном. Во-первых, у меня не было заграничного паспорта, а во-вторых, не хотелось расставаться с Андрюшей. Я так по нему соскучилась! Он уходил на работу, а я кулинарничала: варила борщи, пекла пироги, запеканки. Сшила шторы, повесили их. Наводила, одним словом, уют. Смотрели вечером фильмы на большом мониторе компьютера, гуляли перед сном по ночному Питеру, чще всего ходили на Исакиевскую площадь, она была совсем недалеко от дома, в котором жил сын (и Монферан, построивший Исаакий, тоже).
Слава вернулся из Нарвы, нагруженный гостиницами от бабушки, к которой, кстати, наш Андрюша ездил довольно часто. Наступили ещё одни выходные, и мы, как было запланировано, отправились смотреть выездной спектакль театра Ленсовета в какой-то клуб.
Название спектакля стёрлось из памяти, он на меня впечатления не произвел. Прозу Людмилы Улицкой читали по очереди актеры, мне такое новшество пришлось не по душе, потому и не запомнила. Но то, что рядом были самые родные мои люди, уже делало меня счастливой. Проехались по ночному городу. Да, во времена нашего студенчества, Ленинград смотрелся поскромнее, но уютнее, добрее. Не было шикарного освещения, броской рекламы. Улицы поражали строгостью и четкостью линий и красок, а ленинградцы душевной теплотой. А теперешний Петербург стал чисто европейским роскошным городом. Ну что ж? Мы его любим разным. Питер есть Питер! Как его не любить?
Проведали свой студгородок на Ново-Измайловском проспекте. Там появилась огромная библиотека, бассейн. Все десять спальных и два хозяйственных корпуса остались на своих местах. Поностальгировали по студенческим годам и поехали домой, есть торт, купленный в кондитерской на Московском проспекте.
Стремительно пролетели две недели нашего пребывания в гостях у сыночка. Нужно было ехать домой. Правда, дома нас особо никто не ждал. Молодой котик Ирзик был поручен заботам Санечки Гусева, он забрал его к себе, пока мы путешествуем. За домом присматривала Елена Васильевна, соседка.
Мы собрали свои вещички, машина на сей раз получилась лёгкая. Я наготовила еды на неделю, Слава накупил продуктов, которыми забили холодильник. Наказали сыну следить за питанием, обнялись, расцеловались, уселись в машину и поехали тихонько со двора. Я обливалась слезами, смотрела на расстроенное лицо Андрюши, машущего на прощанье рукой. Как мое сердце выдержало? Но, у него своя жизнь. Пора ее устраивать без оглядки на прежние ошибки.
А нам предстояло ещё одно важное дело, выполнить которое я пообещала сестрёнке после венчания. Но об этом я расскажу в следующей главе.