Как-то быстро у нас с Иринкой всё закрутилось. Она и правда классная. Красивая... Глаза светло-карие, носик в веснушках, а волосы... Это про неё Есенин писал «хрустальный дым, цвета в осень». Кароч, я влюбился именно в её волосы. Тонкие, лёгкие, светло-русые, соломенные... Прядки на солнце светятся. Мягкие, а пахнут скошенной травой, тёплым дымом, ванилью... Согретой солнцем соломой...
Этот запах я тоже хорошо помню. Так пахло вечером в тот далёкий август, когда... жалобно скулили собаки...
Помню, как крестилась тётушка и приговаривала «свят-свят», как долго не решалась позвонить моим родителям, а потом клятвенно заверяла в трубку, что двери заперты на все засовы. И уже потом, в городе мои вполголоса обсуждали на кухне судьбу взрослого парня по имени Рудик. И резко замолчали, увидев меня в дверях.
А у Иринки котяра живёт. Большущий увалень Василий. Она его часто тискает, или просто на плечах носит. А я ему завидую чёрной завистью. Эх, я бы тоже непротив с утречка пораньше запрыгнуть на постель к моей принцессе и долго мурлыкать на ушко что-нибудь забавно-романтическое...
Василий ко мне не ревнует, типа, я не соперник. А я не могу его даже погладить, хоть Иринка то и дело перекладывает котэ мне на колени.
Нет, не то чтобы я не любил кошек... Мягко говоря, у меня к ним отвращение, тысячевольтная неприязнь. Просто потому что я знаю, в прямом смысле, их изнутри. Эпизод из детства, а впечатлений на всю жизнь. Мерзкая история, как-нибудь расскажу...
Развлечения у местных - так себе. Днём сидеть у старого магазина, таращиться в телефоны, прикалываться. Лентяи. Я-то рассчитывал погулять по лесам, грибы-ягоды, порыбачить на затоне. Здесь очень красивые места. Поэтому, теперь у меня новый альбом. Инстаграм в восторге. Жалко камера моего телефона (в общем-то неплохая) не «видит» того, что вижу я.
Знал бы я, что будет и наоборот...
Мне повезло с погодой. Третья неделя без дождей. Сушь раскрасила пейзажи оттенками сепии. Такие эффекты никакому редактору не под силу. Небо выцвело, в блёклой зелени уже проглядывают охристые и серо-бурые штрихи ранней осени. Нет глубины цвета, нет контрастов. Только прозрачно-фиолетовая дымка над горизонтом, текучая, подвижная, дрожащая в жарких лучах солнца.
Тётка не особо нагружала меня работой. Благо, полоть уже нечего. Поливать - только огурцы и капусту. Уборка урожая меня не касалась, по причине моей криворукости в этой области огородоведения. Так что, после поливки я отправлялся гулять по окрестностям с телефоном, «печатлея» всё подряд. Пока сумерки не добавляли мне излишней выдержки. После девяти я заходил за Иринкой. И мы шли в клуб.
Сельская дискотека. Дичь дикая. Извините. Наверное, так отдыхали родители. Только музыка не та. Честно, я бы предпочёл поколбаситься под «Руки вверх», «Дискотеку Аварию» или как их там. Дискотека нулевых.
Нет, нынче в моде гости с юга и их «зажзжигательные» мотивы с примитивными и неграмотными текстами. Лучше бы уж на своём пели, а русский язык не трогали. Нет, я не нацист, я скорее - ксенофоб. Э, не фоб, а ксеномизантроп.
А Иринке нравится. Подлетает ко мне, смеётся:
- Мить, почему не танцуешь?
- Пойдём отсюда?
А на выходе становится понятна причина засилья музыки юга. Засилья не столько музыки, сколько её потребителей. Их и в зале было немало. А в дверях...
Троица азеров прижала к стене какого-то худощавого русского паренька. Они не били его, но вероятно лишь по той причине, что бедолага согласно кивал на все их вопросы.
Иринка крепко вцепилась мне в руку и прошептала:
- Митя, ради Бога, не вмешивайся.
До меня донеслись обрывки:
- Ещо рас тя с Маринкой увижю - бошку оторву, понял? - цедил с ненавистью высокий парень в белой футболке и хлопковых брюках. Его дружки небрежно подпирали под плечи свою жертву, со скучающими лицами разглядывая обстановку.
Две пары глаз провожали меня, пока Иринка торопливо тянула на улицу. Глаза побитого щенка и глаза волка. Горячие, злые, насмешливые.
- Русськие свиньи, дазже за своих постоять не могут, - донеслось мне в спину.
И прежде чем я сделал следующий шаг назад, на моих плечах повисла Иришка: - Митя! Не надо! Это же Расим.
Я снова встретил насмешливый взгляд чёрных глаз, пока ещё плохо представляя, что и зачем делаю.
- Э-э, пацан, - рассмеялся вдруг Расим, - ты мелкий ещо, придёт и твоё время, гуляй пока.
Дружки его дружно заржали.
Я стоял на крыльце, куда всё-таки удалось оттащить меня перепуганной насмерть Иринке, в бессилье сжимал и разжимал кулак, горько сожалел, что не посещал секции, а в ушах так и шипело: «Русськие свиньи!» Иринка, прячась за моей спиной, показывала в темноту. Там у шикарного белого джипа стояли ещё четверо.
- Понимаешь, их много, у них связи. В конце концов, это клуб отца Расима. А это их коттедж, - Иринка махнула рукой в конец улицы. Там в голубоватом свете фонаря виднелась красночерепичная высокая крыша и облицованная натуральным камнем стена. Остальное великолепие тонуло во мраке. Вычурная цыганщина на месте старого пятистенка отцовского детства.
Нет, нормальных вариантов разрешения этой ситуации изначально не предвиделось. Выставить себя на посмешище перед любимой девушкой, каково? А отдыхать в кустах с проломленной макушкой?
Иринка, милая моя Иринка заняла мои губы делом более приятным, чем разговоры. Заняла мои мысли, вытеснив все посторонние. Заставила крепче обнять себя и увела с крыльца клуба.