Тяжелые волны цвета стали с плеском накатывают на каменистый берег. Небо хмурое и низкое, ледяной ветер пронизывает до костей. Поднимая воротник свитера до самых губ, я удивленно осматриваюсь.
Кругом раскинулась неспокойная водная гладь, сливающаяся на горизонте с серыми тучами. В вышине угадываются парящие чайки, солнечный свет едва пробивается сквозь грозовую завесу. Под ногами мертвая земля, усыпанная камнями. Тут и там тянутся кверху высохшие сорняки.
Дыхание перехватывает от осознания: мы на островке размером со школьный спортзал, потерянном в бескрайней пучине холодного моря. Вонючая квартира с пауками и прогнившими трубами теперь совсем не кажется неуютной.
Повышаю голос, перекрикивая ветер:
— Что за нахрен?
Аза невозмутимо шагает прочь от берега. Выругавшись, я семеню следом и прилагаю все усилия, чтобы не вывихнуть лодыжку.
— Можно было предупредить? — кричу. — Почему ты вечно про такое недоговариваешь?
— Ведьму ничто не должно пугать, — отвечает Аза. — Будь достойна своего статуса.
Ее голос тих, но легко пробивается сквозь нескончаемый гул. Движения ловкие и отточенные, словно она всю жизнь только тем и занималась, что расхаживала по неровным камням. Прикусив язык, я буравлю светловолосый затылок недовольным взглядом. Уверена, Аза прекрасно это ощущает.
Мы останавливается ровно в центре острова. Здесь в землю врезана прямоугольная каменная плита, похожая на крышку склепа. Выщербленные руны расходятся по поверхности хаотичным узором, складываясь в сложные письмена. Некоторые символы мне знакомы, но другие никогда не встречались раньше.
— Что это? — спрашиваю.
— Дверь.
Ветер налетает с новой силой. Оглянувшись, я ошарашенно разеваю рот: берег гораздо ближе, чем должен быть. Точно помню, что мы прошли больше.
— Остров что, уменьшается? — догадываюсь.
Аза опускается на колени и кладет ладони на плиту. Волосы развеваются по ветру, складки плаща хлопают, брови тяжело нахмурены. Волны поднимаются все выше, пенясь и обрушиваясь на землю. Вдалеке сверкает вспышка, доносится мощный раскат.
— Вода наступает! — выкрикиваю.
— Это ловушка против непрошенных гостей, — спокойно отзывается Аза. — Остров тонет, чтобы защитить свои тайны.
— И что делать?
— Доказать, что мы не обычные люди.
— Как?
— Прочитать «Плач первых ведьм». Это древний заговор, ведьмы поют его внучкам как колыбельную. Знаешь такой?
Зажмурившись, силюсь совладать с паникой. Одна из главных ведьминских способностей — умение мгновенно определять необходимый ритуал или заклинание. В какой ситуации ни окажись, память всегда подскажет нужные слова. Если, конечно, они тебе известны.
После долгой минуты тщетных попыток что-то вспомнить я сдаюсь:
— Не знаю я никакого заговора!
— Тогда слушай и запоминай.
Не отрывая ладоней от плиты, Аза закрывает глаза и поднимает лицо к небу. Губы шевелятся, складывая слова. Произнесенные еле различимым шепотом, они отдаются у меня в ушах так громко, будто звучат в самой голове:
В истоках мира черпали силу,
Под звездным небом воздвигли кров.
Природа-матерь нас возносила
Над колыбелью первооснов,
Но под ударом холодной стали
С пути расцвета свернули вспять,
От злобы смертных в леса бежали,
В сырые ямы ложились спать.
В небе снова гремит. Тяжелые ледяные капли бьют по плечам, и я невольно вскрикиваю, оборачиваясь. Вода все подступает, смертоносная и неумолимая, словно медленно заглатывает остров голодным ртом. Аза неподвижна как манекен. Почти инстинктивно я воспроизвожу в голове заклинание перемещения, но оно не срабатывает. Значит, и правда ловушка.
В увечных душах взрастили ярость,
Что твердый камень могла разъесть.
Во тьме упадка одно осталось –
Под самым сердцем лелеять месть.
Руны оживают, с гулким треском приходят в движение, закручиваясь и осыпаясь каменной крошкой. Вся плита идет мелкой дрожью, словно подключенная к проводам высокого напряжения. Взметается серая пыль и тут же прибивается обратно разошедшимся ливнем. Сгустившийся сумрак раз за разом мигает вспышками молний. Волны бурлят, почти дотягиваясь до моих кроссовок. Закусив губу, я хватаюсь за Азу как утопающий за брошенную веревку.
Наступит время, и будет свержен
Кто смог подняться превыше нас,
И в павшем царстве пробьет неспешно
Людского рода последний час.
Плита подается вниз и отходит в сторону, открывая зев прохода. В угасающем свете получается различить несколько каменных ступеней, а дальше только темнота. Аза выпрямляется и спокойно шагает вниз. Нервно оглядываясь, я ступаю следом. Через секунду вода устремляется за нами, чтобы снести многотонным потоком, но плита возвращается на место. Тьма смыкается вокруг непроницаемым покровом, тишина крепко зажимает уши. Слышно только сбегающие по лестнице струйки и мое хриплое дыхание.
Испуг медленно отступает, на смену приходит раздражение.
— Я насквозь промокла! — шепчу в темноту. — Ты сказала, свитера будет достаточно!
— А что, надо было посоветовать костюм аквалангиста? — слышится насмешливый голос Азы. — У тебя и дождевика-то нет.
Она что-то произносит, и горячий воздух обдает нас со всех сторон. Одежда мгновенно сохнет, холод улетучивается. Сразу становится уютнее, будто мы не под землей черт знает в какой точке мира, а у зажженного камина в лесном домике.
— И как я не догадалась, — спохватываюсь. — Знаю же это заклинание.
— Говорю же, с твоими силами можно быть и поумнее, — ехидничает Аза. — Может, хоть посветишь? Или тоже всё я?
Поджав губы, я черчу безымянным пальцем в воздухе простую руну. Перед лицом загорается крошечный огонек, мягкий белый свет расплескивается по сторонам, отпугивая мрак. Теперь можно осмотреться.
Стены тут сложены из грубо обтесанного камня, лестница уводит глубоко вниз по узкому проходу. Демонстративно отряхнувшись, Аза шагает вперед. Подошвы выстукивают четкую дробь, в глубине вторит глухое эхо.
— Что это за место? — спрашиваю, стараясь не отставать.
Огонек парит перед нами маленькой птичкой, подсвечивая ступени.
— Как бы хранилище, — отвечает Аза.
— И для чего нужно такое хранилище? Что тут хранится?
— Различные опасные артефакты, книги, знания. То, что может нанести вред ведьмам.
— Как это?
Аза на секунду оглядывается, чтобы бросить на меня усталый взгляд.
— Я тебе рассказывала, раньше магия поддавалась всем, кто к ней обращался, — объясняет терпеливо. — Обычные люди, конечно, не могли использовать ее так же тонко и умело, как ведьмы, не могли выжать что-то действительно мощное, но и без этого умудрялись насолить. Знаешь поговорку про клин клином?
— Не такая уж я и тупая.
— Ну вот. Люди боролись с нами всеми возможными способами, включая и наши собственные. Так было создано немало предметов и заклинаний, направленных на истребление ведьм. Те, что попались нам в руки, мы решили убрать подальше и от людей, чтобы не навредили нам, и от нас самих, чтобы случайно не пораниться. К тому же, некоторые ведьмы и сами не прочь строить козни своим же.
Приподняв бровь, бросаю выразительный взгляд в спину Азы. Делая вид, что ничего не замечает, она равнодушно бурчит как экскурсовод:
— Здесь, например, можно найти зелья, способные сделать ведьму бесплодной. А это самое худшее, знаешь ли — потерять надежду на продолжение рода. Все ведьмы мечтают о внучке. Вырастить подобную себе, в ком течет твоя кровь, воспитать ее и научить всему, что знаешь — просто прелесть, да ведь?
Молча пожимаю плечами. Сама я о внучке никогда не мечтала, даже о детях-то еще не задумывалась. Наверное, это придет с возрастом, кто знает.
— Еще тут книги с заклинаниями, способными направить твою магию против тебя же. Такие называют зеркальными — когда пытаешься ударить противника, но бьешь по самой себе. Тоже неприятная штука. Есть еще артефакты, разрушающие рассудок и заставляющие сражаться заодно с людьми. Существует древняя история про одну могущественную ведьму, на которую воздействовали таким способом. Она уничтожила много своих, прежде чем ее смогли убить.
Лестница все тянется и тянется. Звук наших шагов напоминает неровное сердцебиение, от ступенек рябит в глазах. Не знаю, сколько мы уже прошли, но по ощущениям много километров. Чем глубже, тем воздух более спертый, а тьма гуще и гуще — словно подступает ближе, уже не пугаясь наколдованного огонька.
— Почему это все просто не выбросить? — спрашиваю, чтобы прервать затянувшееся молчание. — Не уничтожить? Зелья вылить, книги сжечь. Зачем хранить?
— К сожалению, все не так просто. Вылитое зелье останется в земле, и при необходимых навыках можно изучить его формулу. Сожженные книги можно восстановить из пепла. Это невероятно трудно, но все же вполне реализуемо. Сложно заснуть, зная, что при определенных обстоятельствах кто-то может поднять выброшенное тобой и использовать в своих целях. К тому же, многое может оказаться полезным во всяких сложных ритуалах или новых войнах, а потому зачем уничтожать? Вот и создали это место. Собрали здесь все, что опасно, наложили защитные заклятия от посторонних, поставили стража и вуаля — все надежно спрятано.
— Но мы же здесь. Если мы смогли, то и другие тоже.
— Вход открыт только для ведьм. На случай, если понадобится принести на хранение еще что-нибудь. Забрать отсюда ничего нельзя.
— Тогда зачем мы пришли?
Аза цокает:
— Ты вообще меня слушала? Я говорю, Марфа отправляет сюда ведьм. Это единственная зацепка. Если узнаем хоть что-то — уже хорошо.
— А как мы отсюда выберемся?
— Легко. Заклинание перемещения не работает только снаружи. Изнутри можно свалить куда хочешь. Если ничего не прихватила, конечно.
Шестеренки вертятся в мозгу с усиленной скоростью.
— Ты сказала, что некоторые не вернулись, — вспоминаю. — Значит, они пытались сделать то, что нельзя? Вынести отсюда что-то?
— И правда — не такая уж ты тупая.
— Значит, Марфа считает, что это возможно?
Аза молчит, глядя под ноги. Шаркают подошвы, отражается от стен наше напряженное дыхание. Невольно прислушиваюсь, ожидая услышать из глубины шорохи или голоса, но там только незыблемая тишина.
— Это возможно, — говорит наконец Аза. — Но не для Марфы.
— А для кого?
— Неважно. Главное, что тебе сейчас стоит знать — мы добровольно дали заманить себя в западню.
Сердце сбивается с ритма, окружающая каменная толща сразу кажется тяжелее.
— В смысле? — спрашиваю. — Зачем?
— Я уже объясняла. Это наша единственная зацепка. Либо это, либо дальше сидеть на заднице и листать книжки. А времени нет.
Лестница наконец кончается, выводя нас в небольшой зал. Огонек повисает под потолком, его света едва хватает, чтобы различить обстановку: несколько коридоров, уводящих в разные стороны, и каменные ниши в стенах, похожие на полки шкафа. Невольно затаив дыхание, я приближаюсь, чтобы рассмотреть лучше. Тускло отблескивают пыльные склянки с мутной жижей внутри, серебрятся незнакомые буквы на корешках книг. Золотая брошь в виде львиной головы пялится в пустоту крошечными глазами-бриллиантами, рядом устроилась соломенная кукла в бархатном платье. Похожие на драгоценности вещи соседствуют здесь с обыденными предметами вроде клубка шерстяных ниток или ржавой вилки с погнутыми зубцами. Когда протягиваю руку, чтобы коснуться кулона в виде цветка с перламутровыми лепестками, Аза ворчит:
— Мне действительно нужно говорить, что тут ничего нельзя трогать?
Отдернув руку, я виновато оглядываюсь. Она ходит от коридора к коридору, внимательно заглядывая в плотную темень и что-то бормоча под нос.
— Ты уже бывала здесь? — спрашиваю.
— Бывала. Приносила кое-что. Но это ничего не значит. Тут можно заблудиться, даже если приходил тысячу раз.
Вздохнув, она опускается на колени в центре зала и очерчивает пальцем на полу круг. Волосы спадают на лицо, видно только беззвучно шевелящиеся губы. Я ежесекундно оглядываюсь, силясь убедить себя, что готова к чему угодно. Чудится, будто мы в единственном пузырьке света внутри черной космической бесконечности. Достаточно неосторожного движения, чтобы пузырек лопнул и все пропало.
Достав из кармана маленький кожаный мешочек, Аза высыпает зеленоватый порошок, а потом наклоняется и дует. Невесомая пудра взмывает в воздух прозрачным облаком, и я невольно прикрываю рот воротом, боясь вдохнуть.
— Теплые лета, холодные зимы. То, что незримое, сделай зримым, — шепчет Аза.
Облако оседает на пол, и там изумрудным свечением вспыхивают следы узких ботинок. Ровной цепочкой они ведут от лестницы к одному из туннелей и тают в темноте.
— Совсем свежие, — говорит Аза. — Как я и говорила.
— Что это значит?
Она выпрямляется, спокойно отряхивая полы плаща.
— Прямо сейчас тут кто-то есть. И ждет нас. Птичка, которая принесла мне вести про хранилище, была засланной. Думали, я не пойму.
Следы гаснут один за другим в том порядке, в каком появились, словно кто-то невидимый ступает, стирая их. Тяжело сглотнув, я обнимаю себя за плечи.
— Чего трясешься? — Аза подмигивает. — Ты нынче самая сильная ведьма, от тебя даже чернокнижника подальше убрали, когда начала буянить. Это о многом говорит.
— Решает не сила, а опыт, — отвечаю. — Ты сама сто раз говорила.
— Ну, у тебя сила, у меня опыт. И сила. Нас сложно одолеть.
— Но не невозможно.
— Ой, хватит ныть. Просто пошли.
Она делает короткий жест ладонью, и огонек ныряет в отмеченный следами коридор. Боясь остаться в темноте, я тороплюсь за Азой.
Здесь настоящий лабиринт. Коридоры разветвляются, проводя сквозь комнаты с низкими потолками, сплошь заваленные разнообразным хламом. Книги, ветхая одежда, закрытые сундуки, жестяные латы, бесконечные склянки — я не успеваю рассмотреть все толком, потому что Аза идет быстро и уверенно, ни на секунду не отвлекаясь. Тьма смыкается за нами, будто пытается нагнать и поглотить.
— Сколько тут вообще всей этой фигни? — спрашиваю.
— Немало. Войны ведьм и людей длились долго. Много всякой опасной ерунды насоздавали.
Разглядывая хрупкую девичью фигурку в длинном плаще, я вдруг понимаю, что почти ничего не знаю про Азу. Углубившись в изучение легенды о Плакальщице и попытки спасти свою шкуру, я совсем не интересовалась чем-то другим.
— Сколько тебе лет? — спрашиваю.
— Не помню.
— Хотя бы приблизительно.
— Не помню даже приблизительно.
— Такое бывает?
— Поживешь с мое — поймешь. К тому же, есть дела поважнее, чем отмечать дни рождения.
Кажется, рассказывать о себе она не любит. Придется постараться, чтобы что-то выудить.
— У тебя есть дети?
Аза отвечает с заминкой:
— Были. Я давно всех пережила.
— А внуки?
— Внуки — были. Внучки — никогда.
Вопросы роятся в мозгу нескончаемым белым шумом, так сложно выбрать, какой интереснее. Аза — настоящая ходячая головоломка. Не угадаешь, с какой стороны подступиться.
— Вот ты вроде не очень любишь людей, — тяну осторожно. — Тело у девочки забрала обманом, подружку ее просто так убила. Да и парень тот, которого они приворожить пытались… И при этом идешь против ведьм, стараешься спасти человечество. Это как-то странно.
— Ведьм я тоже не очень люблю, — отвечает Аза прохладным тоном. — И вообще, любить кого-то кроме себя — глупая затея.
— Я бы так не сказала.
— Скажешь. Когда твой Глеб загнется от старости, а ты будешь в новом молодом теле.
— Может, я захочу тоже состариться и умереть вместе с ним?
— Не прокатит. Ведьма может умереть только если будет убита. Сама знаешь. Тебе повезет, если убьют раньше, чем переосмыслишь свои дурацкие ценности. Очень неловко осознавать, что жить хочется гораздо сильнее, чем гнить и разлагаться со стариком, в которого влюбилась по молодости.
Слова похожи на раскаленные иглы, жалящие в грудь. Едва нахожу силы сдержаться, чтобы не начать доказывать и переубеждать. Все равно бессмысленно.
Стараюсь говорить ровным тоном:
— Ты просто уходишь от ответа. Я ведь вообще о другом.
— А, да? Значит, я не поняла вопрос.
— Могу сформулировать иначе.
— Не надо. Я опять не пойму.
Коридор выводит в огромный зал, и я разеваю рот, забыв обо всем остальном. Аза взмахивает рукой, и огонек взмывает ввысь, разрастаясь до размеров футбольного мяча. Теперь его свет такой яркий, что заполняет зал до краев, не оставляя темноте ни единого закутка.
— Так можно было? — спрашиваю.
— Тебе еще учиться и учиться.
Хлам разбросан здесь беспорядочно как на городской свалке. Платье с воротником из засохшей крапивы, хрустальный шар, чугунный горшок, корона с зубцами в виде кинжалов. Сброшенная змеиная шкура, кольчуга из стеклянных колец. Бесконечные бутыльки зелий. Книги, книги, книги. Сложенные друг на друга, вещи возвышаются шаткими башнями как сталактиты. Я верчу головой, не уставая отмечать взглядом что-то новое и необычное, когда Аза вдруг громко спрашивает:
— Долго ждала?
Вздрагиваю. Увлеченная разглядыванием артефактов, я совсем не замечала, что в десятке шагов от нас замерла женщина. Невысокая, дородная, седые волосы собраны в пучок на затылке, мятое длинное платье в горошек цепляется подолом за валяющиеся на полу безделушки. Взгляд сочувственно-растерянный, как у сердобольной бабушки, ведущей за руку потерявшегося ребенка.
Невольно выдыхаю:
— Нонна.
— И вам не хворать, — она медленно кивает, стряхивая с живота невидимую соринку.
— В таком платье только на базаре огурцами торговать, — морщится Аза. — Когда ты уже разовьешь чувство стиля? Сидите в глуши, света белого не видите, злобой своей захлебываетесь. Собой бы лучше занялись.
Нонна улыбается:
— Да на кой нам стиль этот? Есть дела поважнее, знаешь ли. Их чтоб делать, не обязательно стильными быть. Ты б лучше с нас пример взяла, мы все из одного рода так-то. Цель у нас общая.
— Нет у меня с вами общих целей.
Несколько минут мы слушаем тишину, внимательно разглядывая друг друга. Нонна кажется возмутительно расслабленной, и я, до боли стиснувшая зубы от страха, не могу понять, напускное это или ей в самом деле настолько спокойно.
— Предателей тоже иногда прощают, — говорит она наконец. — И ты, дорогая Азочка, всегда помни — мы будем рады, если решишь быть за нас. Наше прощение не так уж трудно заслужить.
Аза тут же усмехается:
— Правда? И как же я могу заслужить ваше драгоценное прощение?
— Вон. — Нонна указывает пальцем себе под ноги, где среди рассыпанных медных монет поблескивает маленькая шкатулка из красного мрамора с золотыми прожилками. — Поможешь вынести — считай прощена.
Аза щурится, внимательно разглядывая шкатулку. Различаю, как еле заметно шевелит губами, читая какое-то заклинание, но, судя по раздраженному вздоху, это не срабатывает.
— Что там? — спрашивает наконец.
— Обязательно узнаешь, — сладким голосом обещает Нонна. — Когда мы все вместе вернемся с этим в деревню.
Подаю голос:
— Это поможет разбудить Плакальщицу?
— Да, родненькая, поможет. Но ты не бойся, ты же ведьма, ты одна из нас. Тебе ничего не будет. Даже муженьку твоему ничего не будет, он же теперь муж ведьмы, вам еще потомство стругать. Не бойся, у нас всех такое светлое будущее. Хватит сопротивляться, давайте вместе возьмем и…
— Ой, заткнись, — перебивает Аза. — Ты прекрасно знаешь, что никто с тобой никуда добровольно не пойдет. Говори уже, что там у тебя за план. Не с голыми же руками ты нас сюда заманила.
Нонна упирает кулаки в бока и качает головой:
— Ну вот и как с тобой разговаривать?
Аза осматривается, не отвечая. Сглотнув подступивший к горлу ком, я тоже гляжу по сторонам, но от барахла рябит в глазах, и не понять, на что обратить внимание. Волнение мешает сосредоточиться. Плотный подземельный воздух с хрипом заполняет легкие, никак не получается им надышаться.
— А ты как всегда самоуверенная такая. — Голос Нонны становится вкрадчивым. — Прибежала со своей ведьмой-близняшкой, ведь все вам по силам, ничего не страшно. А вдруг возьмешь да сгинешь тут? Не думала?
— Хватит болтать, — раздраженно выплевывает Аза.
Резко начертив пальцем в воздухе руну, она встряхивает кистью, и синяя молния бьет в пол у ног Нонны. Брызжет каменная крошка, со звоном разлетаются монеты, вздрагивает шкатулка, шелестят страницами распахнувшиеся книги. Нонна не двигается с места.
— В голову целилась? — усмехается.
— Было бы неплохо, конечно, — кивает Аза. — Но я не надеялась, что выйдет так просто.
— И правильно. Ладно, раз уж хочешь сразу к делу, то на здоровье.
Нонна разводит руки в стороны, и я замечаю вырезанные символы у нее на ладонях. Кровь запеклась, края ран завернулись и почернели будто опаленные. Обнаженная плоть воспаленно пульсирует, словно вот-вот порвется, выпуская наружу нечто неведомое.
— Марфа и Костенька меня готовили, — объясняет Нонна, прижимая ладони друг к другу. — Вы сделаете все, что я захочу.
Плотный серый дым струится из-под ее пальцев, завиваясь спиралями к потолку и стремительно растекаясь по залу. Красноватые всполохи прошивают перекатывающиеся клубы и складываются в мимолетные образы. Я успеваю различить лица, буквы, силуэты. Все меняется, мельтешит и теряется. Красное на сером, серое в красном.
Мы с Азой действуем почти синхронно, вырисовывая перед собой защитные руны и в один голос читая заклинание. Между нами и Нонной возникает полупрозрачная стена, будто сложенная из уплотнившегося воздуха. Это простое, но самое эффективное заклинание, если надо отгородиться от чего-то непонятного. Чем сильнее ведьма, тем крепче и непроницаемее щит. Уж наш с Азой ничто не пробьет.
Нонна смеется:
— Это же магия чернокнижников!
Дым подползает к щиту и сочится сквозь как молоко через марлю. Аза отшатывается, напряженно хмуря брови.
— Только не вдыхай! — кричит. — Понятия не имею, что это!
Инстинктивно прикрыв нос рукавом, я отступаю к выходу, но дым движется намного быстрее. Не проходит и пары секунд, как он заполняет все. Красные образы прилипают к глазам, впитываясь в самое сознание. Зацепившись за что-то ногой, я падаю на пол, и боль прошивает локти.
— Бери шкатулку! — громко велит Нонна.
Реальное и иллюзорное смешиваются: вот Аза медленно шагает к шкатулке, а поверх этого красно-серый дым живет своей жизнью, вытаскивая из моей головы воспоминания и уродуя их как ребенок уродует фломастерами обои. Вот Глеб в парке протягивает мне бутылку минералки, со смехом рассказывая что-то, но в бутылке плещется бурая кровь, а у Глеба нет глаз.
— Шкатулка! — нетерпеливо повторяет Нонна, и я с трудом различаю, что ладони у нее сплошь черные. Обугленная плоть отстает от пальцев, обнажая белизну костей. — Шкатулка, мать твою, быстро!
Аза движется медленно, будто проталкивает себя сквозь кисельную гущу. Глеб тянется ко мне для поцелуя, во рту у него вместо языка гадюка.
— Ты! — Нонна переводит взгляд на меня. — Поторопи ее!
Словно разряд тока проходит по нутру. Вскрикнув, я поднимаюсь на ноги и ковыляю к Азе. Надо подтолкнуть, поскорее добраться до шкатулки. Нет ничего важнее.
Аза на мгновение оглядывается, покрасневшие глаза слезятся, зрачки сузились в неразличимые точки. Потерянная, опустошенная, беспомощная. Серый туман разъедает нас изнутри, мутит разум образами, лишает воли.
— Да быстрее вы, суки драные! — визжит Нонна.
Подавшись вперед всем телом, я толкаю Азу, и она падает рядом со шкатулкой.
Глеб превращается в Костю. Пластиковый столик в том торговом центре, где мы впервые встретились. Вокруг ходят люди, смотрят на нас пустыми глазницами, головы у всех объяты пламенем.
Аза поднимает шкатулку и прижимает к груди. Золотистые прожилки на мраморе остро отблескивают.
Нонна шипит:
— Я же сказала! Все, что захочу!
Руки у нее разъело по самые локти, остались только кости с кусками почерневшего мяса.
Туманный Костя наклоняется ко мне. Губы шевелятся совсем беззвучно, но я понимаю каждое слово. Он говорит, я сильная и знаю что делать. Говорит, эта магия для меня не опасна, надо только сосредоточиться.
Аза бессмысленно пялится в потолок и ковыряет ногтями крышку шкатулки, силясь открыть. Пол вздрагивает, откуда-то из глубины лабиринта доносится протяжный вой.
— Не здесь, потом откроем, — выдыхает Нонна. Бледная и взмокшая, она выглядит совсем обессиленной. — Главное, вынести. Страж послушается только тебя.
Костя тает, смешиваясь с туманом. Все смешивается с туманом, он внутри и снаружи. Даже мозг стал всего лишь туманом, легким, бесполезным. Я ложусь и прижимаюсь лбом к полу. Нонна что-то выкрикивает, приказывает. Пусть заткнется, сейчас же. Пол каменный, я попрошу камень. Костя сказал, я знаю. И я правда знаю.
Кое-как заставив себя приподняться, я прокусываю указательный палец. Вспышка боли совсем слабая, будто больно не мне, а кому-то другому, кто очень-очень далеко. Почти ничего перед собой не видя, я черчу кровью на полу. Этого совсем мало, чтобы камень послушался. Мало для обычной ведьмы. Но моей силы хватит.
Дым застилает глаза, но все равно видно, как пол под ногами Нонны приходит в движение. Готовясь принять новую форму, он волнуется словно водная гладь, и вдруг резко вытягивается вверх тонкими каменными шипами, пронзая Нонну насквозь. Дикий вопль бьет по ушам, и я морщусь. На пол хлещет кровь, разбегаются в стороны тонкие струйки, брызги окропляют серебристую мантию, серебряную чашу на тонкой ножке и деревянный стул с бархатной обивкой.
Дым улетучивается, высвобождая из душных объятий. Все прочищается, будто сквозь меня пустили поток чистейшей горной воды. В ушах звенит, вспотевшая кожа жадно впитывает прохладу. Легкость заполняет тело невесомым газом. Часто дыша, я утираю лоб и оглядываюсь.
Аза сидит на полу со шкатулкой в руках. Лицо землистое, губы дрожат, но взгляд уже вернул осмысленность. Нонна повисла на каменных кольях как бабочка на булавках. Платье сплошь пропитано красным, руки ниже локтей полностью лишены плоти — можно изучать фаланги и лучевые кости как по скелету в кабинете биологии. Один из шипов вошел в подбородок, пронзив голову: левый глаз вытек, раздувшийся язык вывалился. На лице так и застыло озлобленное нетерпеливое выражение, будто даже после смерти Нонна продолжает повелевать и поторапливать.
— Это пипец, — кряхтит Аза, поднимаясь. — Я их недооценила. Ой как я их недооценила. Какая же дура.
Удивляюсь:
— Ты на самом деле это сказала?
— Ну, признавать ошибки я умею. Просто ошибаюсь исключительно редко.
Все снова сотрясается, с потолка сыплется пыль, ушей касается приближающийся то ли стон, то ли рев. Я испуганно верчу головой.
— Страж, — устало отвечает Аза на незаданный вопрос. — Охранник. Сейчас явится уничтожать похитителей.
Пока я разеваю рот от ужаса, она задумчиво прикусывает губу и трясущимися руками вертит перед лицом шкатулку.
— Ни замочка, ни тайного механизма, — тянет хрипло. — Еще мозги ломай, как открыть.
— Ты шутишь или что? — вскрикиваю. — Нас сейчас уничтожать будут?
Тяжелый порыв ветра проносится по залу. Обрушиваются стопки книг, хлопают полы плаща Азы, тут и там что-то позвякивает и шуршит. Нечто нематериальное тянется к нам одновременно со всех сторон, сгущаясь наверху, чтобы обрести форму и цвет.
— Еще одно порождение древней ведьминской магии, — поясняет Аза, небрежно заталкивая шкатулку в карман. — Если ведьма умирает своей смертью, не успев занять новое тело, ее душа застревает в доме пока он не сгниет или пока кто-нибудь не поможет с ритуалом перемещения. Как со мной в тот раз.
Задрав голову, наблюдаю, как в воздухе вспыхивают бесконечно вращающиеся глаза, как разеваются рты, обнажая кривые зубы.
— Так вот, для охраны этого места были собраны десятки таких душ. Неупокоенные, озлобленные, ненавидящие все на свете. Еще бы — вместо того, чтобы привести тебе новое тело, подруги используют тебя как сторожа хрен пойми где. Ведьмы, что с них взять. С другой стороны, это оказалось очень эффективно. Любого, кто тут хоть до чего-нибудь дотронется, разрывают на куски.
К горлу подступает тошнота — над нами повис бесформенный ком, слепленный из множества мертвых гниющих лиц. Синие языки вяло облизывают губы со следами разложения, истлевшие веки едва прикрывают выцветшие глаза. Длинные седые волосы торчат клочками тут и там, будто приделанные наугад. Ноздри жадно втягивают воздух, изучая наш запах.
— Приветствую, — Аза машет рукой. — Давно не виделись, да?
Существо опускается, словно собирается придавить ее к полу. Рты раскрываются, исторгая утробный хрип вперемешку со зловонным дыханием. Языки шевелятся, извиваются как черви, и мне кажется, что различаю невнятную речь, но не могу понять ни слова.
— Да-да, взяла, — говорит Аза. — Мне надо, это важно. Кстати, вот эта девчонка со мной, так что пусть живет.
Ком из лиц тут же подлетает ближе, и я вскрикиваю, невольно отмахиваясь. Покрытые бельмами зрачки изучают меня въедливо, брови хмурятся, синяя кожа собирается трескающимися складками. Кажется, вот-вот оно набросится и будет рвать зубами, но проходит меньше минуты, и существо исчезает так же, как появилось. Распадаются фрагменты и детали, истаивают как пар мелкие частицы. Замираю и стараюсь не дышать, боясь, что воздух теперь отравлен растворившимся в нем существом.
— Ну вот, а ты переживала, — хмыкает Аза.
— Почему оно не напало? — спрашиваю тихо, немного придя в себя. — Это же страж, почему разрешил взять шкатулку?
Она отводит глаза:
— Тебе не все равно? Главное, что дело сделано и можно возвращаться.
Продолжение:
Автор: Игорь Шанин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/41453-kult.html
Содержание:
Предыстория:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.