— Томасина, Томасина! — взвыл Петруччио. В ответ — тишина. Пришлось самому идти на поклон к кошке.
Томасина обнаружилась в спальне. Лежала на кровати под пледом.
— Томасина, ты что это? Плохо себя чувствуешь? Заболела? Замерзла? Я сейчас. Сейчас! Веру позову!
Томасина еле успела поймать его за хвост.
— Стой! Куда?! Зачем Веру звать?
— Так ты вон, под плед залезла. Плохо тебе, да?
— Да с чего ты решил, что мне плохо? Залезла я под плед. И что с того? Думала я, понимаешь, думала! А тут хорошо, тепло, никто не мешает.
— Так ты же обычно на подоконнике думала всегда…
— Холодный он. Осень уже. И тянет от окна. А за окном — вон, какая сырость. Бррр! И отопление еще не включили.
— А, ну, тогда ладно. Пошел я тогда, — и кот развернулся, чтобы идти обратно. Туда, откуда пришел.
Пришлось Томасине снова ловить Петруччио за хвост.
Здравствуйте, дорогие, любимые читатели и подписчики канала «ДиНа»!
Рассказ «И зачем ему этот камушек-брульянт на шею?» — это пятьдесят четвертая часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
А еще ниже — ссылки на вполне себе самостоятельный вбоквел, который, тем не менее, имеет прямое отношение к «Томасине». В нём пока две части, на них и привожу ссылки.
Начало:
Продолжение:
— Стой. А что приходил-то?
— Что приходил? — Петруччио на секунду задумался: а зачем он собственно приходил? — но тут же вспомнил, — А! Томасина, может, хватит? Я устал уже. Целый час читаю.
— Мало. Читай еще. Сколько страниц прочитал?
— Три…, — Петруччио понурился. Он сам понимал, что прочитал мало. Но как же тяжело даются эти премудрости! Он умеет говорить, понимает людей. И люди его понимают. Зачем еще читать-то учиться? По-людски к тому же!
А вдруг она меня еще писать заставит учиться? — подумал Петруччио и похолодел от этой мысли. Ему аж дурно стало, как только он попытался представить в своих лапах ручку. И как он пытается выводить эти самые буквы… Ужас!
— Читай давай. Я же тебя не «Войну и мир» заставляю читать, а детские сказки. Шрифт там крупный. Да и картинки есть к тому же.
— Да я все эти сказки знаю! Мне их в детстве мои хозяева читали. Ну, в смысле не мне, а своим внукам, но я тогда тоже маленький был. Сидел рядом, слушал. И мультики многие видел.
— И что с того, что сказки знаешь, а мультики видел? Читать-то не читал.
— Так неинтересно же.
— Еще раз повторяю: там шрифт крупный — учиться читать легче. Чем быстрее научишься читать, тем быстрее сможешь писать.
— Писать?
Петруччио вздрогнул. Его самые худшие ожидания оправдываются! — Томасина хочет заставить его научиться писать! Как он будет писать? — он ведь даже не сможет ручку удержать!
— Томасина…, но как? — у меня же лапки…!
— Ой, дурачина, дурачина. Кто же тебе сказал, что надо учиться писать ручкой? Еще перьевой бы сказал. Печатать, печатать быстрее научишься.
— Но зачем?
— Так перепугался, что фантазию напрочь отшибло? Ну, вот смотри — только, тссс, Вере ни слова! — ты ведь уже знаешь, что Максим специально для нас смартфон купил? Там его контакт есть, его родителей и еще его друга, Валеры. И всё под нас настроено. Чтобы долго ничего искать не надо было. Вдруг Вере понадобится помощь, а она сама сочтет это неважным, решит, что не надо его на работе тревожить. Или не сможет позвонить, не дай бог, конечно. А мы ему сможем написать. И он увидит. И поможет. И вот как ты будешь ему сообщение отправлять, если буквы знать не будешь?
Петруччио задумался.
— Да, что-то я об этом не подумал… Хорошо, я согласен. Буду и читать учиться и писать. Только, может, что другое дашь? А то сказки эти я все наизусть знаю. Да и потом, для детей они. Не интересно, правда.
— Ну, смотри, ты сам напросился, — и Томасина вытянула ему с одной из книжных полок «Кошачьи истории» Джеймса Хэрриота, — Ну, а на счет того, что ты согласен… — поздняк метаться, как люди говорят.
— Куда метаться?
— Да это выражение такое. Типа — поздно уже, выбора нет, поезд ушел. В том плане, что выбора-то у тебя особого сейчас и нет. Говорить научился — получи и всё остальное.
— Что остальное? Томасина, ты меня не пугай. Ты же ведь вот давно говоришь, но кошкой ведь остаешься, не полысела, на двух лапах ходить не начала, хвост не отпал…
— Ну, да — хвост бы отпал, это неприятно было бы. Но я не про то. Ты так хотел научиться говорить с людьми. Научился. Но это только начало, понимаешь? Априори, так уж природой предопределено, поверь, если мозги твои начали развиваться, значит, и жить будешь дольше. И ведь ты уже не сможешь быть обычным котиком. Ты же говорить умеешь! Зачем ты этого хотел, если ничему учиться не хочешь? — есть, спать, ходить в лоток — для этого не надо уметь с людьми говорить.
— Что-то ты меня совсем запутала…
— Представь: прошло лет тридцать… И ты все эти тридцать лет ешь, спишь, в лоток ходишь. По травке иногда бегаешь. Ах, да! — еще с людьми говорить умеешь. Только зачем? — чтобы попросить креветок или поменять наполнитель в лотке?
— Нет, ну… Что креветок-то просить — они сами их дают. Да и наполнитель сами меняют…
— Ну, и для чего тогда ты говорить учился?
— А вдруг что случится, а тут я! Вот, как с Верой было.
— Петруччио, так такое ведь не каждый день происходит. Раз, два, ну, три раза за жизнь. Хотя… Знаешь, это долгий разговор. Зачем, почему и для чего. Поверь, если ты научился говорить с людьми, значит, это не просто так. Позже с тобой об этом поговорим. А пока иди, читай. Мне подумать надо.
Петруччио ушел, а Томасина снова залезла под плед. Вера была на кухне, что-то там готовила, сейчас же разговаривала с мамой. Та, как только узнала, что дочь в положении, стала регулярно с ней созваниваться. Находила возможность выбраться до мест, где со связью проблем не было.
Всё было хорошо, спокойно и под контролем. Томасина могла снова сосредоточиться на воспоминаниях вчерашнего дня. Что-то было там такое, что требовало внимания. Пристального. Понять бы только что.
Вчерашний день вообще был суматошным. Сначала она сидела на дереве и слушала, что творится в квартире, где живет Геля, дочка Николая. Увидела Эдика. Просканировала. Вроде всё хорошо. Потом… Потом Николай её отвез домой, остался на ужин. Тоже — нормально. Затем ему позвонила его бывшая жена, сказала, что Геля несколько дней поживет у него. Тоже ничего удивительного. Томасина вполне это предвидела.
Затем… О, затем Максиму пришло сообщение по Вайберу от хозяев Эйнштейна. Передавали привет, выслали несколько фото, видео. Пес на снимках выглядел настолько хорошо, что Максим и Вера даже было засомневались, он ли это. Особенно привлекла внимание фотография, где Эйнштейн загорал. В очках.
Седины у него точно меньше стало, даже казалось будто шерсть другая, ну, а то, что пес стал выглядеть лучше и даже как-то моложе — это не вызывало сомнений.
Ну, а поскольку хозяева Эйнштейна стали задавать вопросы Максиму по поводу линьки пса, и все были в сети, то решили связаться по видеосвязи.
— Максим, вы знаете, он же у нас тут, где-то недели через две после приезда, как начал линять, как начал. Мы уж думали, что облысеет. Перепугались. Помчались в ветклинику. Там сделали обследование и нас успокоили: что, мол, это нормально — у пса был стресс, плюс дерматит и фолликулит в анамнезе, линька задержалась. А тут он успокоился, его организм понял, что всё хорошо, и начал линять. Ну, а с учетом того, что еще и смена климата, так и линька соответствующая. Максим, если вы не против, мы вам вышлем результаты обследования, посмотрите, все ли верно нам сказали?
Максим против не был и затем какое-то время изучал высланные ему результаты и заключения. После чего успокоил хозяев Энштейна, что всё им верно сказали, пес здоров, всё хорошо. И про линьку всё верно объяснили. Зато сейчас, вон, какой красавец Эйнштейн стал. И не узнать прямо!
С Эйнштейном всё хорошо… Что же тогда вчера случилось такого, что не дает успокоиться? Тревожит и заставляет думать, вспоминать, перебирать события, и постоянно ускользает. Что?
Томасина своей интуиции доверяла. И если она ей говорит о назревающих проблемах, значит, они есть.
Что же это? Эйнштейн — всё хорошо. Николай, точнее, звонок его бывшей — тоже все нормально. Встреча Николая с дочкой — вообще всё отлично. Хорошая девочка. Квартира Элеоноры, Эдик… Так, стоп. Эдик. Что он там надумал? Жениться? И зачем ему такой камушек-брульянт на шею? Совсем ни к чему.
Продолжение — «Кошка. Фиолетовая. В полосочку. И никому ведь не рассказать... (или — а зачем учиться)» — см. ссылку ниже.