Глава 8
«Даже у самой идеальной вещи есть слабое место.»
На обратном пути с Костровой площади я никак не мог успокоится. Дело в том, что я задался вопросом – почему я ещё ни разу не сел за управление своим танком? И куда он вообще делся – уже два для его не видел… Задав этот вопрос Уолтеру, я получил длинное слово в ответ:
- Его переоборудовывают в ангаре №4. Специально под тебя. Это необходимая мера для каждого из нас, и через это проходили все. Например, меня когда-то разлучили с моим Харбингером на целый месяц… Но этому было объяснение – его трансмиссия никак не поддавалась обработке, хоть ты тресни! И только после этого я вновь сел в родную кабину, изрядно удивившись удобству управления… а ты о своём КВ-13 не беспокойся – его настройка закончится уже завтра после полудня. Кстати, самое время расходиться по казармам. Спокойной ночи!
Я сам удивился, каким образом очутился около своего дома. Что ни говори, а время диктует свои правила, и вскоре я уже лежал в постели своей временной казармы и думал о завтрашнем дне…
Однако выспаться мне не удалось. Как только закрыл глаза, мне приснился сон:
Я еду на своём КВ-13. Один, без экипажа. Сам не понимая, как одновременно могу нажимать на педали, находясь при этом головой в командирской башне. Еду себе по Зоне, никого не трогаю, будто провожу ночной объезд. Неожиданно на меня из-за угла выезжает противотанковая установка, с виду казавшаяся довольно грозным. Большое орудие и его маска были прочно закреплены в крепкой стальной рубке, а уязвимостей не было видно вовсе. И тут я слышу громкий голос:
- Четыреста двадцать! Повторяю, четыреста двадцать!
Перед моей машиной как по команде оказалась пара людей, держащих тонкий, но широкий лист металла. Тут же раздался выстрел!
Но во снах всякое бывает. И мой – не исключение: внезапно время замедлилось, и я из командирской башенки мог видеть, как летит снаряд. Долетев до листа металла, он без труда пробил его, однако почему-то взял и вспыхнул. Так и не долетев до моей брони, это полыхающее нечто превратилось в пепел, и в этот же миг сон обрывается.
На утро я принял решение как следует обдумать всё то, что мне приснилось. Но в сонную голову не приходили мысли, и я подумал отложить эту затею на более подходящий момент.
Тем временем с улицы я услышал знакомый голос – выглянув в окно, я увидел Реджи, который напряжённо разговаривал о чём-то с собеседницей. Из окна я расслышал два разных акцента:
- …спроси у него! Только у него может оказаться такой…
- А ты уверена, что он не солжёт?
- На все сто! Он честный и порядочный малый. Напоминает тебя в молодости, пока ты не покинул свою гениальную идею о «капкане»! Он так же, как и ты когда-то, светится энтузиазмом и готовностью совершить великое дело! Или просто помочь с чем-либо. Я даже не верю, что он может оказаться способен на такое предательство…
- Ну, думаю, ты права. Вот только мы ждём уже полчаса, а он что-то не торопится рассказать нам правду…
Меня не нужно было долго просить. Я зажёг спичку и начал одеваться. Десять секунд, двадцать. Пламя потухло, и лишь куртец висел на двери. Опять не успел… Ну да ладно. Одевая куртку, я уже бежал вниз, довольный и этим.
Я только показался из подъезда, а Реджи уже поехал объяснять:
- Ну привет, «Лопух». Этой ночью кто-то снова решил пострелять! Была пробита боевая машина сей мадам, её имя Вилланель Рапье. Кстати, её прозвище с недавних пор «Зира» …
- Очень приятно. – Вилланель перебила Реджинальда и протянула мне руку, чего я никак не мог ожидать от девушки, однако не растерялся и пожал её, стараясь не слишком напрягать мышцы.
- Так вот, - продолжал Реджи – Некто снова решил развлечься и на этот день пострадал образец с кодовым именем «Boulangerie» - кумулятив калибра 122 миллиметра каким-то образом достиг его, несмотря на то, что тот был в закрытом ангаре, и только дверь была распахнута. Разумеется, снаряд попал именно в этот небольшой проём и попал именно в танк! А закрывавшее его покрывало не могло спасти от пробития. Случайно не знаешь, кто это мог бы быть? – с некоторой укоризной завершил он.
- Нет, не знаю. Или вы подозреваете меня?
- К сожалению, на тебя пало слишком много аргументов – ведь такой калибр снаряда совместим только с твоим орудием, да и ведь мы не пользуемся кумулятивами!
- Но ведь и я могу кое-что сказать. По сути, я ни танком управлять не умею, ни орудием. Ничему пока не научился! Да и каким образом? Если бы это был я, то кто тогда стрелял по моему КВ-13? Не я же сам, а ведь в старой башне также зияет кумулятивная дыра!
Вилланель, переглянувшись с Реджи, ответила:
- А ведь ты в чём-то прав. Зачем стрелять по самому себе, да и это же невозможно! А ведь ты первый поставил его под подозрение, Берли! – теперь и его она пилила испытующим взглядом.
- Да, как-то неловко вышло… - признал Реджи. - Ты прости, «Лопух», я поторопился с выводами. Закроем эту тему, сейчас танк необходимо восстановить. И ты поможешь с этим «Зире». Идёт?
- Разумеется, самому интересно! – я был даже рад новому заданию, ведь необычное название «Boulangerie» вызывало интерес, и через минуту я уже шагал вместе с Вилланель к «Ангарному комплексу», в котором вся техника хранилась и ремонтировалась.
- А неплохое ты себе прозвище придумала! – завёл я. – Насколько я помню, это название какой-то приправы…
- Именно так. Оно напоминает мне о родине - когда-то давно, проживая там, мы с семьёй вывели специальный сорт этого растения и выращивали его партиями, продавая на рынке. Благодаря чему весь город приезжал к нам за этой специей. Потом на вырученные деньги решили организовать небольшой конвейер – и дело пошло в гору: деньги капали, а нам оставалось только ставить новые станки и тем самым расширять завод. С тех пор прошло много времени, и я уже, вероятно, никогда не узнаю о его дальнейшей судьбе.
- Да. Наверное, там уже крупная фабрика. Но как ты попала сюда, на Зону?
- Это была долгая история. Я, ко всеобщему удивлению, люблю технику ничуть не меньше любого из мужчин, поэтому сама подалась в военкомат, когда пришло время. Семья, конечно, удивилась – да тут любой бы челюсть подбирал, да только не могу с собой ничего поделать. О Зоне 404 я узнала ещё в детстве и мечтала там побывать. Потом, в юношестве, у меня проявился талант изобретателя – ещё не попав сюда, я изобрела специальный прибор, позволяющий улавливать самые разные типы сигналов на большом расстоянии и определять их местоположение в пространстве. Я ещё не успела рассказать о этом «радаре» миру, а мне уже написали письмо, в котором говорилось, что Зона 404 хочет приобрести патент на это изобретение. Ставили большие деньги… Но я пошла чуть дальше и заявила, что для его получения требую взять меня к себе. На что я весьма неожиданно получила положительный ответ! И незамедлительно отправилась сюда. Меня приняли как свою, а я сама в первые дни лишь таращила глаза, до конца не осознавая, что мечта детства осуществилась. А потом мой радар установили на всю технику Зоны, чему я была очень признательна. Что удивительно, с танком меня почти ничего не связывает, мне просто предложили взять его под командование, и я не отказалась. Такая вот история, - закончила Вилланель, когда мы уже подходили к воротам ангара.
Зайдя в него, я сразу почувствовал некий уют – всё расставлено по полочкам, ничего не валяется, ничем не пахнет. А в центре стоял доселе неизвестный мне танк голубого цвета, башню которого, однако, я уже где-то имел счастье видеть.
Что ещё про него сказать? Изящество форм, грация и лёгкость – всё было про этот танк. Если бронированием он, скажем, не отличался – зато двигатель разгонял “Boulangerie” до семидесяти километров в час, что для танка – выдающийся показатель.
Но всю картину портила огромная пробоина в корпусе, слегка задевшая гусеницу. Мы немедля приступили к работе.
Работы предстояло много. «Зира» профессионально орудовала кувалдой и сварочным аппаратом, а я, по сути, только и делал, что подавал инструменты и пытался подсказать в спорных ситуациях. Внутренние модули не были задеты снарядом, поэтому дело завершилось уже к полудню – дыра в конце концов оказалась полностью заварена подходящим куском металла и всё незамедлительно было покрашено в знаменитый голубой цвет.
- Спасибо за работу, «Лопух»! Было приятно иметь с тобой дело, мы справились даже раньше, чем планировалось.
- Да уж, я рад нашему знакомству. Хорошо, что внутри ничего не пострадало – а так бы мы до вечера мучились.
- Как бы мне хотелось обезопасить технику от подобных происшествий! Было бы средство, способное задерживать снаряды – цены бы ему не было!
Я внезапно вспомнил весь свой сон – как еду на своём танке, как выехал противник, как выбежали двое с листом металла, и как снаряд сгорел на моих глазах, оставив мою машину в покое… Я не понимал лишь одного – что означал возглас «Четыреста двадцать». И тут меня осенило!
- Экраны! Боже мой, экраны! – я буквально завопил от счастья! «Зира», не понимая моё поведение, в замешательстве уставилась на меня. А я начал поспешно озвучивать свои мысли:
- От кумулятивных снарядов есть защита! Достаточно лишь закрепить на башне и корпусе тонкие металлические экраны – их будет достаточно, чтобы не позволить любому кумулятивному снаряду достигнуть брони!
Взяв лист бумаги, я незамедлительно начал чертить всю схему, чтобы убедиться в правильности своих мыслей, не переставая тараторить:
- … пять миллиметров на расстоянии тридцати сантиметров от башни… Здесь потребуется опора как раз этой длины, так проще соблюсти нужный отступ… А на корпусе можно будет закрепить без опоры – там не возбраняется установка и полтора-сантиметровых экранов. Можно не брать тяжёлые куски – для сохранения мобильности подойдут и решетчатые, ведь они задерживают снаряды не хуже цельных… Чёрт побери, всё сходится!..
Когда чертёж был полностью готов, Вилланель не без внимания рассмотрела его, подошла к танку (видимо, она сверяла рисунок с оригиналом), а потом, отложив лист, направилась на склад.
Вернулась она уже с небольшим листом металла, который был решетчатым, вручила его мне и произнесла:
- Приступаем сейчас же. Я в тебе не сомневалась! Теперь мой «Boulangerie» заиграет новыми красками!
Меня не нужно заставлять. Быстро принеся ещё решетчатых листов подходящей толщины со склада, мы начали прикреплять их к корпусу. Снова заработал сварочный аппарат, и уже после двух часов работы танк было не узнать – на корпусе они смотрелись вполне красиво и никак не нарушали гладкости и изяществу его форм. А вот на экраны на башне, прикреплённые на опоре, делали танк похожим на какого-то ушастого зверя, если смотреть спереди. Решетчатый металл и вправду походил на уши, и смотреть на получившуюся машину без смеха было сложно.
- Ну и башня теперь, конечно! – не сдержался я. – Прямо-таки шут, а не танк!
- «Arlequin» - по-французски сказала Вилланель.
– А что, неплохое название! И внешний вид подчёркивает! – мне понравилось это слово, оно звучало куда лучше и короче, чем «Boulangerie».
- Может, мне его переименовать? - предложила "Зира".
- Да, я думаю, так будет только лучше!
- В таком случае он теперь «Arlequin». Мне тоже нравится это слово, оно как минимум звучит!
- Я тут подумал… Может все танки оборудовать такими экранами? Это же ультимативная защита от самого пробивного в мире снаряда! Она то уж точно не станет лишней и будет востребована…
- Предложи эту идею завтра на собрании «Костровой площади». По-моему, идея отличная, и не найдётся человека, которому это не понравится. А сейчас у меня для тебя другие новости – твой КВ-13 полностью завершил переоборудование, и теперь ты можешь его испытать!..
У меня сердце ушло в пятки! И забилось там, как сумасшедшее. Мне же говорили, что после полудня процесс завершится. Я чуть было не забыл махнуть на прощение Вилланель «Зире» Рапье, и стремглав помчался к месту переоборудования, а именно к ангару №4.
По пути со мной кто-то поздоровался, но мне было до лампочки. Душа пела и веселилась, а ноги всё ещё несли меня вперёд, к новым открытиям и свершениям.