Скандальная история из московского Гольяново стала новым ярким высказыванием о трудовой миграции и жизни бывших республик СССР. Фильм Михаила Бородина «Продукты 24» продолжил хроники мигрантов, что мы уже видели в ряде талантливых работ. Интересен творческий подход режиссера. Чтобы не оказывать избыточное давление на зрителя, он вносит элемент ужастика, страшной среднеазиатской сказки.
Фильм «Продукты 24», показанный на Берлинале в 2022 году, снят по истории о московских магазинах, в которых гостьи из ближнего зарубежья годами держали мигрантов, своих земляков, по сути на феодальных условиях. В кино показан один магазин, но таких мест больше.
История с 2012 года обросла скандалами, не только в связи с нарушениями прав человека, но и на фоне фактов возвращения беглецов в магазины милицией / полицией, отказов от дел по заявлениям пострадавших и адекватного расследования.
Кино родственно бразильскому «7 заключенных». Там все непролазно, замкнутая система использования подневольного труда, выхода нет, а развитие сюжета происходит только вслед за пленником, который постепенно становится сообщником похитителей.
Бородин благоразумно не растягивает жизнь в магазине на весь фильм. Заканчивает он с этой частью хоррора на 48 минуте, когда годами жившая в магазине Мухаббат (Зухара Сансызбай) сбегает и с помощью соседки-москвички, а также общественников (в реальности организация «Альтернатива») освобождает других узниц.
Далее мог быть поиск справедливости через следствие и суд. Но тут в реальности мало что произошло, поэтому и показывать нечего. Поэтому кино уходит в Узбекистан, где Мухаббат ждут новые проблемы. Мама болеет, восстанавливать отобранный в Москве паспорт не спешат, «доброжелатели» втягивают героиню в кабалу на сборе хлопка...
Все это время в Москве находится ребенок Мухаббат, отнятый хозяйкой магазина. Поэтому и финал как в хорроре, где не вырваться из плена.
Анархо-капитализм из 90-х
Режиссеру даже не нужно показывать в деталях попытки общественников защитить новых крепостных в Гольяново и наказать эксплуататоров. Достаточно одного разговора по телефону о том, что с возбуждением дела проблемы, и картинки со стабильно работающими «Продуктами 24», чтобы понять: ничего за время отсутствия Мухаббат не изменилось.
Стоит отметить, что развалить дело о кабале в магазине несложно, достаточно не интересоваться нюансами, связанными с подавлением личности, а просто предположить, что в магазине дверь рядом, и никто никого не держит...
Как бы следствие и суды не оправдывали свою пассивность, очевидно, что уходящая корнями в 90-е анархо-капиталистическая система в мелком бизнесе продолжает работать. Подпитываясь гнилостным теплом от социального разложения маргинализированных городских окраин (в фильме не чернухи ради показывают клиентов круглосуточных магазинов), порочными практиками силовиков, квотами на гастарбайтеров, ростом цен на трудовые патенты, на аренду жилья и т. п.
Очевидно, все это не красит страну, но Бородин с середины фильма идет дальше, показывая причины и предпосылки, толкающие жителей Узбекистана на попытки выжить за счет нелегальной трудовой миграции.
Пополнение коллекции «мигрантского» кино
Приехавший из Узбекистана Михаил Бородин сам прошел через случайные заработки. Его кино не только о жесткости Москвы и отголосках 90-х (это есть тоже, взять хотя бы полицейских, за награду возвращающих беглянок в хозяйке магазина и рекетиров, берущих дань продуктами и женщинами).
Здесь создается общая картина жизни гастарбайтеров-нелегалов. Фильм созвучен картинам о гостях из Киргизии «Айка» и «Нелегал», «Звёзде» о жителе Узбекистана. У самого Бородина в 2019 году вышла «Регистрация» про мигрантку, которая несла лекарство ребенку, а оказалась в полиции.
Среднеазиатский ужастик про аджину
Подача фильма вполне адекватна. Тут нет ничего приятного (такая уж фактура), но есть баланс документальной жесткости и образности. Забавно, что критика звучит со всех сторон. Одни говорят про чернуху из 90-х, другие ругают эстетизацию реальных кошмаров.
Чернуха? На первый взгляд, да. Признаки видны. Высока концентрация маргинально-грязного, есть броские штрихи, вроде похорон ноги (жесть!). Но всё относительно. Чернуха очерняет, а тут автор наоборот смягчил фактуру, пощадил зрителя. Поэтому это обвинение снимается.
А теперь про эстетизацию. Да, кино выглядит как социальный хоррор. С лишением свободы, замкнутыми пространствами, экзекуциями. С попыткой побега и почти мистической силой, не дающей шансов на свободу. Тут автор переходит от пыточного поджанра к среднеазиатской мифологии. И это оказывается в тему.
Хоррор порой помогает кинематографистам отодвинуться от натурализма суровой реальности, выводя рассказ на уровень мифа о нечисти. Такой подход часто отличает ужастик от просто триллера или драмы. Так, например, было с отличной белорусской картиной «Спайс бойз».
Неспроста автор включает в действие мистические сны Мухаббат, в которых хозяйка магазина представлена неестественно высокой женщиной с длинными руками, отнимающими ребенка. В среднеазиатской мифологии есть демоны аджины, порой принимающие женское обличие.
«Если не будешь слушаться, отдам аджине!» – говорят детям. Возможно, показанный в кино демон так и называется. Наверно, это символ чего-то плохого, да много чего плохого, что происходит в жизни постсоветского пространства уже тридцать лет.
И так вот, с помощью элементов хоррора и среднеазиатской страшной сказки, автор решает две главных задачи: рассказать правду и сделать кино, которое позволяет досмотреть эту правду до конца.
Спасибо за дочитку! Подписывайтесь на канал, и продолжим!