В рассказе используется обиходная разговорная речь.
Тарас Харитоныч занедужил. Фельдшерица, чтоб ее... дай Бог ей здоровья, отправила бывшего председателя колхоза в райбольницу. Тест показал наличие царской болезни.
Держали под замком, тыкали иголками, и не давали курить. А когда увидел кого привели определить в соседи, Харитоныч аж на кроватке подпрыгнул. В палату бочком вкатился круглый, но компактный Бадма Цыренович, бывший колхозный парторг , заклятый враг.
- Уберите этого! - вскричал Тарас. Я с ним на одном поле не сяду, не то что в одной комнате жить! - Не вредничайте больной, - пышнотелаяя санитарка зевнула ,и почесалась о косяк двери, как корова.- Для вас отдельных апартаментов не полагается, чай не отель. Так что лежите и не пиликайте. В замке повернулся ключ, и Тарас остался с недругом один на один.
Бадма, с невозмутимым видом закинул бутор в тумбочку, лег на кровать, и стал гадать сканворды. По его азиатской моське никогда нельзя было понять, что у него на уме. Говорит одно, думает другое, делает третье.
Двое суток не разговаривали, первым не выдержал председатель. - Ну, что жирный, коммунизм ещё не построил? - С вами ворюгами построишь, - парировал парторг.
В 90-е, когда все кинулись приватизировать общественное, почти все колхозное добро поделили в неравных долях председатель, бухгалтер, и агроном. Кое-что перепало начальнику МТС ( машинно-тракторная станция).
Парторга к дележу не позвали, и тот естественно обиделся. Строчил жалобы во все инстанции, и в прокуратуру ездил как на работу. Пока суд до дело, трактора, косилки, и прочее железо растаскивали по дворам бывшие колхозники.
Доели последних баранов, и на выходе оказался пшик. Председателю пришлось вспоминать как самому косить траву, и ездить по дрова, а парторг под шумок подгреб под себя ОРСовские магазины, где трудилась его многочисленная родня, и катался до поры до времени как сыр в масле.
Пока в район не стали массово заселяться гости с юга. Денег у них было как у дурака махорки, и они перевесили все давние связи и договоренности. У Бадмы отжали почти все, оставив лишь кафешку на въезде в село.
- Ты и есть первый вор! - Харитоныч вонзил указующий перст в соседа. Три шкуры драл с крестьянина за просрочку в своих лавках. А ещё партейный. И раньше только гадил со своими глупыми директивами. - Тьфу на тебя!
- Да пошел ты! - выкрикнул Бадма. По уму, ты только на днях освободится должен, за все свои делишки. Сталина на вас нет! Председатель сгреб парторга за грудки. Парторг отоварил председателя ладошками по ушам. Упали оба. На шум прибежали врач с медсестрой, и уложили стариков под капельницы.
- Бадма, - уже спокойным тоном позвал Тарас. - Чего тебе? - А куда ты полное собрание сочинений Ленина дел, что у нас в правлении стояло? - Дома, отдельную полку занимает. Что, думаешь вернутся коммунисты? - Не при нашей жизни, может внукам пригодится.
Вечером Харитоныч припомнил парторгу, что он по несколько раз в году таскался на съезды, партийную учебу, и санаторно-курортное лечение. Цыреныч в долгу не остался, и сказал что знает каким образом кирпич приготовленный для новых коровников, ушел на дом для председателевой дочки.
Колхозников разнимала вся дежурная смена. Больше соратники не разговаривали друг с другом до самой выписки, а в деревне как обычно демонстративно не замечали друг друга. А односельчане плевались в сторону обоих и ворчали, - Развалили колхоз! Не замечая у себя во дворах, бороны, косилки, и молочные фляги, когда-то позаимствованные в колхозе. .