Чтоб нам в аду больней гореть,
Вдобавок бесы-истязатели
Заставят нас кино смотреть,
На что мы жизни наши тратили...
И. Губерман
ГЛАВА 1
…Когда у Семен Семёновича появился новый реализатор, весь рынок, забыв о товаре и покупателях, сбежался поглазеть на эту в высшей степени необыкновенную особу. Внешности она и впрямь была до селе невиданной: взятый из анатомического музея небольшой человеческий скелет, если его, чтобы он не развалился, не рассыпался, обтянуть высохшей и истонченной до пергаментного состояния кожей, был практически точной копией женщины, подрядившейся торговать у него картошкой. Испачканные зеленкой, марганцем и медицинской синькой редкие мягкие ее волосы были собраны аптечной резинкой в тощий пучок и, едва прикрывая голый золотушный череп, делали правдоподобно похожей на мумию умершего тысячелетия назад индейского вождя. Вид ее был поистине ужасающим, особенно когда она пыталась придать лицу ласковое приветливое выражение, улыбалась. Беззубые челюсти с глубоко запавшими щеками и узкими морщинистыми полосками губ обнажали черный страшный рот, который вместе с прической и мутными желтушными глазами придавали ей совершенно фантастическое инопланетное выражение.
Первое время покупатели, пугаясь, в панике шарахались от ее прилавка, потом привыкли, уже без содрогания стали относиться к ней.
Семен Семёныч имел все основания быть довольным собой, - его расчет относительно Аннушки полностью оправдался: иногда ни столько по необходимости, сколько из великого сострадания люди делали покупки именно у нее, не особо придираясь к качеству товара и сдаче. Хотя, кто знает, как они стали бы к ней относиться, узнай хитрую и страшную историю ее жизни...
* * *
...Ясная лунная ночь вступила в свои права и, поглотив все дневные суетные звуки, накрыла город ностальгически мягкой светлой тишиной. Ни один листок, ни одна травинка, убаюканные монотонными трелями неутомимых сверчков, не шевелились, погрузившись в мирный сладкий сон. Лунная дорожка от бледной, почти белой огромной луны переломилась на подоконнике высокого окна, легла через комнату, нырнула под большую тяжелую кровать.
Полина Ниловна покосилась на спящего супруга, осторожно, чтобы не потревожить, слезла с постели. Она, как привидение, неслышно прошлепала босыми ногами к открытому окну и, вдохнув густой росистый, сладковато-пряный воздух, неожиданно заплакала, спрятав лицо в больших натруженных ладонях. Слезы текли ручьем из-под узловатых от тяжелой работы пальцев и не были слезами умиления от ночной красоты. Женщина оплакивала огромное горе, которое нежданно-негаданно свалилось на ее хрупкие плечи.
Впрочем, если бы сторонний наблюдатель мог заглянуть в эту отчаянно страдающую сейчас душу, ее несчастье, скорее всего, вызвало бы у него лишь снисходительно-понимающую улыбку: дело было в том, что очень скоро Полине Ниловне предстояло стать свекровью...
…Ситуация, когда будущая свекровь не любит будущую невестку, стара как мир. Почти каждая любящая мать, желая своему сыну счастья, считает, что его «половинка» недостаточно хороша для него, и если бы сынок был более разборчив, не так доверчив и слушал бы родителей, которые плохому не научат, вполне вероятно мог найти подругу и получше...
Случай Полины Ниловны хотя и выпадал из общего ряда, был того же порядка: она всем сердцем, всей душой невзлюбила невесту сына, старалась и не могла расстроить будущей, очень скорой его женитьбы.
…Андрюшенька был ее поздним и единственным ребенком. Он был любим до боли, до спазм, до обожания той абсолютной всепоглощающей любовью, на которую только вообще способен человек. Но даже слепая материнская любовь не застлала Полине Ниловне глаза, позволила увидеть, как некрасив был ее сын. Да и откуда было взяться той красоте, когда и они сами, его родители, были, мягко говоря, не симпатичны. Только с возрастом, старея, Полина Ниловна с мужем смогли, наконец, «замаскироваться» под людей «обыкновенных», выдавая свои плюгавые черты за возрастные.
...Андрюшенька родился крошечным и хилым.
...Заметив, что сын перестал расти, Полина Ниловна объездила с ним полстраны, побывала во всех столичных клиниках и институтах, борясь за каждый сантиметр его роста. И если в этом деле удалось достичь хоть мизерных успехов, дотянув его до "мужчина чуть ниже среднего роста", то с ногами дело обстояло просто катастрофически. Они, словно оседлав однажды неведомую крутобокую лошадку, оставались кривыми, образуя, когда их ставили вместе, почти правильную букву «о». Андрюшеньке пытались помочь, но даже самые изощренные медицинские методики оказались бессильными в борьбе с семейными генами, - после многолетних попыток избавиться от этого страшно уродующего его недостатка, он так и остался почти карикатурно клещеног.
...Внешность сына беспокоила Полину Ниловну ужасно. И, глядя, как он, взрослея, только дурнел, заранее оплакивала его будущую, без сомнения, очень проблемную личную жизнь. Она пробовала делиться своими переживаниями с мужем, но тот только хмыкал: «На каждый товар есть свой купец. Я тоже красавцем не был - живу же, однако...» Поговорка, что мужчине достаточно быть чуть покрасивее обезьяны, утешала Полину Ниловну слабо - в случае с сыном любая обезьяна была, пожалуй, и посимпатичнее...
...Андрюшенька болезненно переживал свою некрасивую внешность, невостребованность у женского пола, к которому его, между тем, тянуло невероятно. Он не был переборчив, и ему польстило бы внимание даже самой заурядной, гулящей и пьющей девчонки. Но и эти "поганки" считали ниже своего достоинства иметь с ним дело, отвергали его ухаживания с ходу. Он не был на грани нервного срыва только потому, что был еще достаточно молод, и, «кося» под неженатых сокурсников, имел еще и время, и основания утверждать, что остепеняться ему рановато, поскольку он также как и другие еще «не нагулялся». Мать видела эти неуклюжие попытки сына быть как все, молча страдала, переживала по поводу его неудач. И можно представить состояние семьи, когда однажды Андрюшка сообщил, чтобы на следующие выходные его не ждали: он со своей(!) девушкой решили съездить на экскурсию в местный заповедник. Ошарашенные такими известиями родители немедленно подступили с расспросами, и Андрюшенька, отбросив, наконец, тяготившую его браваду, расплылся в бестолково-счастливой улыбке. Губы его дрожали, глаза плакали, а руки, выделывая замысловатые фигуры, пытались и не могли рассказать о своей пассии, о том, какая она была вся «такая... такая необыкновенная»... Полина Ниловна, тая и благоговея перед незнакомой ей девочкой, не спала ночами, неистово молилась, чтобы та не сбежала...
...Андрюшенька изменился. Став от своего счастья улыбчивее, а потому еще страшнее, он теперь редко приезжал домой. Родители скучали, но вполне входя в его новые счастливые обстоятельства, с нетерпением ждали вожделенного дня смотрин.
…Полина Ниловна, имея от природы не романтический, а чисто практический склад ума и отличаясь от многих прочих любящих родительниц рассудительностью и здравомыслием, не питала никаких иллюзий относительно избранницы Андрюшеньки. Она, пожалуй, не удивилась, если бы будущая невестка въехала в их дом на инвалидной коляске. А уж здоровая непьющая «серенькая мышка» была почти пределом мечтаний их обделенной внешней привлекательностью семьи. И потому когда в долгожданный день смотрин во двор их дома вошла из ряда вон шикарная красавица, Полина Ниловна сначала и не поняла, кто это и зачем здесь. Она неодобрительно покосилась на Андрюшеньку, увивавшегося около незванной гостьи, и сухо, сдержанно кивнув ей, продолжала с плохо скрытым волнением поглядывать на ворота, за которыми, как ей представлялось, оставалась стоять, робея и не смея войти, их долгожданная невестка.
Андрюшенька обиделся.
- Ну что же вы, мама, ей-богу, как не родные... Встречайте же гостью! – И взяв за руку красавицу, кивнул на нее родителям. - Знакомьтесь: это моя Аннушка.
Еще несколько минут Андрюша молча смотрел на впавших в ступор родителей, а потом, стесняясь их глуповатых, с вытаращенными глазами и упавшими на грудь подбородками лиц, грозно насупился.
- Мама, ну что же вы, а?!
Полина Ниловна очнулась и, совершенно растерявшись, засуетилась, забегала вокруг молодых.
…Вечер начался скучно. Родители, так и не сумев прийти в себя от изумления и не веря в такое Андрюшкино счастье, все еще как будто ожидая подвоха, сидели, «как на именинах», робея перед незнакомой им красотой. Несколько сгладила возникшую неловкость сама гостья. Она очень искусно перевела разговор со своей будущей профессии (Аннушка заканчивала педагогический) на предмет родительской любви.
- Андрюшенька так мил, как ребенок... А что, Полина Ниловна, вы мне покажите, как-нибудь при случае, его детские фотографии?
И благодарная за эту просьбу, Полина Ниловна с радостью полезла в комод за семейным альбомом.
...Сначала они вдвоем рассматривали пожелтевшие от времени снимки, а потом Андрюша с отцом втянулись в воспоминания, расслабились, увлеклись и, перебивая друг друга, стали рассказывать разные фамильные байки. Вечер закончился неожиданно хорошо и по-доброму.
Аннушка уходила весьма довольная. Уже прощаясь, она шутливо обратилась к Полине Ниловне:
- Альбом далеко не прячьте - мы в следующий раз продолжим...
...В следующую, через неделю встречу, попив чайку, они снова рассматривали фотографии, вспоминали родословную семьи. И все бы ничего, не обрати Полина Ниловна случайного внимания, как именно(!) слушала и рассматривала содержимое альбома будущая невестка. Аннушка, сведя у переносицы свои, будто нарисованные брови, как следователь всматривалась в фотографии каждого родственника, «мотала на ус» подробности его жизни. Даже не слишком от природы наблюдательная Полина Ниловна сумела отличить этот далеко не праздный, непритворный интерес от пустого вежливо-лицемерного («из приятности хозяевам») знака внимания. Впрочем, когда она оглянулась на Аннушку в следующий раз, то даже поискав, не обнаружила в ней и тени так напугавшей ее заинтересованности.
...Она не могла уснуть целую ночь, ворочалась с боку на бок, без конца вспоминала далеко не умилительный взгляд Андрюшкиной подружки. Полина Ниловна, перебирая подробности минувшего вечера, с тревожным удивлением вдруг обнаружила, что наибольший, тщательно скрываемый интерес, для Аннушки представляли вовсе не жених, не их семья, а ее, Полины Ниловны, ближайшая родня. И, пожалуй, только сейчас, совершенно утвердившись в этом странном открытии, она вдруг осознала всю ненатуральность предстоящей женитьбы сына. Простой вопрос: с чего бы это молодой, образованной, не обремененной тяжелыми жизненными обстоятельствами и с внешностью, достойной самых престижных конкурсов красоты особе вдруг связывать себя браком с доморощенным «квазимодой»? – был вопросом не праздным. Никакой мало-мальски убедительной причины для такого, без сомнения, странного поступка Полина Ниловна найти не смогла. Версию любви она отвергла сразу. И хотя лично она никогда не влюблялась, но холодный прагматизм брака по расчету был столь хорошо ей знаком, что она безошибочно узнавала его в каждом жесте и взгляде будущей снохи.
...Как ни странно, Полина Ниловна хорошо относилась к такого рода супружеству. Где-то в глубине души все же признавая верховенство любви, она трезво смотрела на жизнь, понимала: такой подарок судьбы получает далеко не каждый. И если бы, например, она, следуя каким-то книжным, совершенно не реалистичным принципам «не отдавать без любви и поцелуя», продолжала ждать своего «принца», то наверняка ждала бы его и по сей день, не имея ни дома, ни семьи, ни своего ненаглядного Андрюшеньки. Была ли она счастлива? А почему нет? Что такое счастье? Кто ответит? У каждого оно свое, разное. Свой счастливый билетик Полина Ниловна вытащила довольно поздно, выйдя замуж за немолодого одинокого вдовца. И они, эти два уже не юных одиночества, сумев понять друг друга и притереться, построили крепкий семейный мирок на зависть многим романтикам. Полина Ниловна не осудила и не отвергла бы искательницу сытой жизни, угадай в ней только этот меркантильный интерес. Смущало здесь другое. Времена, когда зажиточной считалась семья, имевшая холодильник и цветной телевизор, давно канули в Лету. Сейчас и личным автомобилем удивить было кого-либо трудно. Предпринимательский бум в менявшей свою экономическую и политическую ориентацию стране и рухнувший вслед за этим «железный занавес» открывали перед молодым поколением поистине фантастические перспективы. Тысячи женщин из числа не только молодых и здоровых хлынули за рубеж в поисках новой жизни. Удачные браки с обеспеченными иностранцами были не редкостью. И девушка с такой внешностью как у Аннушки была просто обречена стать счастливой замужем за каким-нибудь американским или английским миллионером. Ворочаясь сейчас ночами в тревожном смятении, Полина Ниловна пыталась и не могла понять: почему Анна, презрев такой простой и верный для себя способ обогатиться, мертвой хваткой вцепилась в их сына, который хотя и был благодаря родительской заботе настоящим миллионером, но так же как и окружающие совершенно не догадывался об этом.
Нет, здесь все-таки была какая-то загадка, своя тайна, разрешить которую Полина Ниловна не могла. Уставившись в темный потолок, снова и снова вспоминая пытливый и пронзительный взгляд совершенно не потревоженных никакими романтическими переживаниями глаз, она вдруг даже вздрогнула от внезапно осенившей ее догадки…
…Павел Андреевич слушал сначала не очень внимательно. Однако по мере того, как горячий шепот жены доходил ни только до ушей, но и до его сознания, стал меняться в лице. Конечно, все, что говорила супруга, было бредом, чушью, несуразицей полнейшей, логика которой, между тем, была совершенно очевидной и железной.
Аннушка не могла любить их сына - об этом нечего было и думать. Она не могла выходить за него замуж и по расчету: задекларированный для окружающих достаток их семьи хотя и был значительно выше среднего, но едва ли мог сравниться с европейским и стать вожделенным предметом корыстных посягательств. Теплицы, огромные огороды и их особняк, которыми Андрюшенька владел только на правах члена семьи, по-большому счету, ему не принадлежали, и хозяйничать он мог там исключительно в той мере, в какой позволяли родители.
- Паша, родной, поверь мне, неспроста она влезла в наш дом... - Полина Ниловна молитвенно сложила руки, перешла на шепот. - Чует мое сердце: никакая она не студентка. К тебе она подбирается, к тебе!
- Бред! - Павел Андреевич, уже не твердо сомневаясь, поморщился. - Если она действительно «оттуда», то зачем весь этот маскарад: они бы просто взяли и пришли...
- Они и придут... - Полина Ниловна заплакала. - Да что же, дураки они там все, что ли?! Не понимают, что золота дома ты не хранишь. Вот только где?.. Пойди, найди… А через Андрея просто... Тот дурень последнего рассудка из-за нее лишился...
- А что он знает?! Что?!! Что она может через него узнать?!! - Павел Андреевич рявкнул, побледнел, теряя самообладание.
- Не кричи!- Полина Ниловна выпрямилась, строго насупилась. - Не Андрей, а ты сам нечаянно... А она умеет слушать... И это конец!
Подбородок Полины Ниловны задрожал, и она опять, уткнувшись в ладони, закачалась, заплакала, запричитала.
Павел Андреевич заметался из угла в угол. Вот, вот оно, пришло... Сколько веревочке не виться... Он мгновенно вспомнил годы своей работы на прииске, похолодел еще больше: ни одного счастливого конца... Воровали все - кто много, кто мало, но всем воздалось. Ни одной счастливой судьбы: кто спился, кто умер, кто пропал без вести, кого убили, кого посадили... Сейчас его черед? Отберут всё и... на нары?! Павел Андреевич помертвел. Как это отберут?.. Просто придут, выгребут все, в наручники и… «по шпалам, по железной дороге»?! Он закрыл глаза, застонал. А ведь, в правду, придут. На прииске неспокойно. Новое руководство. У местных силовиков тоже всё новые лица. Все затаились, замерли, выжидают... И с той и с другой стороны. Кто кого...
Павел Андреевич взъерошил волосы.
- Надо поговорить с Андреем. Позвони ему, пусть приедет. Это надо обсудить.
* * *
…Андрюшенька не сразу понял, чего от него хотят родители. Они заставляли его снова и снова рассказывать как, где и при каких обстоятельствах познакомился он с Аннушкой. И он снова и снова рассказывал бесхитростную историю своей любви. Родители не верили, бранили его, старались уличить во лжи. Но как они, должно быть, удивились бы, узнай, что Андрюшенька ни так уж сильно врет.
А дело было так.
…Андрюшка не спеша потягивал пепси у буфетной стойки студенческого бара, когда в зал ввалилась очередная шумная компания. Он оглянулся на гудевший молодыми басами рой и едва не свалился со стула: таких красавиц он еще не видывал...
...Он «ел» ее глазами и, как подсолнух, поворачивался, следил за ней восхищенным восторженным взглядом. Девушка танцевала, кокетничала, хохотала, за что-то притворно сердилась на своих кавалеров, купалась в море влюбленных взглядов смотревших на нее со всех сторон мужчин. Наконец, она устала, направилась к буфету. Она флиртовала со своим парнем, и Андрюшенька, завидуя ему, прислушивался к их болтовне. Речь скоро зашла о предстоящих каникулах. Приятель настойчиво звал красавицу к себе в гости, а она смеялась, отлично угадывая скрытый смысл его предложения.
- Ну что я не видела в твоей Хуцеяровке?!
Парень, имея скромные финансовые возможности, все-таки не терял оптимизма, пытался убедить, что для начала и путешествие в родной колхоз его родителей тоже не плохо; что всякого рода заграничные туры, о которых она мечтала, в их жизни еще впереди. Она трясла головой, по-детски надувала губы.
- А я хочу сейчас! Сейчас, сейчас! Ничего не хочу откладывать на потом!
Толпа друзей и ухажеров опять окружила ее и, гогоча, как стая молодых гусей, влилась в обсуждение предстоящего отдыха. Предложения были разными, но по вполне понятным, ограниченным возможностями родительских кошельков причинам, не шли дальше турпоходов, местных дискотек или поездок к близкой или дальней родне в какое-нибудь Гадюкино или Горемыкино...
- А вы давно были в Питере? - Андрюша, заметив в толпе ее свиты пару сокурсников, на правах «своего» парня вмешался в разговор.
Девушка оглянулась.
- Я вообще там никогда не была.
- Так почему бы эти пару недель не провести там? Могу гарантировать - не разочаруетесь.
- Идея неплохая.... - Веселые искорки необыкновенно красивых глаз угасли, уступили место хорошо замаскированному интересу.- Только откуда у бедной студентки деньги на такие путешествия...
- Я приглашаю вас погостить у своей родни.
Интерес тут же пропал, и красавица разочарованно выдохнула, отстранилась от него категорическим жестом.
- Нет уж, увольте. Мне до чертиков надоела институтская общага, чтобы я еще и каникулы проводила в чужих коммунальных трущобах.
- Апартаменты, в которых я вас поселю, будут достойны вашей красоты: царские квартиры, царские условия... О вашем досуге я позабочусь лично. - И, видя, как опять вспыхнули ее щеки, Андрюша торопливо добавил. - Материальная сторона поездки пусть вас не беспокоит - все расходы я беру на себя.
Глухой гул восторга и зависти прокатился по толпе и, всколыхнувшись, она замерла, ожидая продолжения. Девушка с насмешливой ласковостью уставилась в него.
- Вы что же, всех так приглашаете?
- Не всех.
- Отчего же для меня вы делаете исключение? Ведь мы даже не знакомы...
- А что нам мешает познакомиться? - Он встал, поклонился. - Андрей.
Она расхохоталась и, еще не совсем веря в его возможности, с шутливой важностью подала руку.
- Анна.
Андрюшенька склонился и не шутки ради, с чувством поцеловал жемчужную ладошку.
- Аннушка, вы не пожалеете. Слово чести. Я сделаю все, чтобы вам понравилось.
- Вы богач? - Глаза ее сверкнули непонятным блеском, опять заискрились.
- Нет. Но у меня есть возможность сделать для вас эти недели отдыха незабываемыми. - Андрюшенька воодушевился. - Потом мы поедем в Москву. Вы бывали там?
Она отрицательно покачала головой. Он обрадовался.
- Москва, кстати, очень изменилась. Это город уже мировых стандартов.
Аннушка прищурилась.
- И мы опять будем жить у ваших родственников в шикарных апартаментах, в «царском доме» с «царскими условиями»?
- Верно. И хотите - в самой Москве, хотите - на даче в «Царском Селе».
Она уже не улыбалась. Опустив глаза, Анна пригубила бокал, едва сдержала охватившее ее волнение.
- Откуда у вас столько обеспеченных родственников? И с чего вы взяли, что они будут нам рады?
Андрюша самодовольно хмыкнул.
- А я их общий сын! Любимый и, заметьте, единственный!
Она изумленно вскинула брови.
- Это, простите, как?
- Так получилось... - Он пожал плечами. - Но на всю нашу родню я действительно единственный ребенок.
Заиграла музыка. Анна приняла приглашение, с заметным сожалением пошла танцевать. Она кружилась в центре плотной толпы, а он смотрел на нее, временами перехватывая ласковый, симпатизирующий ему взгляд. Потом она еще несколько раз подсаживалась к нему, разрешая себя уговаривать. Наконец, прикусив соломинку для коктейля, сказала.
- До каникул время еще есть, я подумаю.
Так они стали встречаться. И чем дольше они встречались, чем больше Андрюшенька рассказывал о своей питерской и московской родне, тем крепче становилась ее дружба…
. . . . . . . . . . . . . .
… Отец всмотрелся в его растерянное и злое лицо.
- Ты говорил ей, что я работаю на приисках?..
Андрюшка огрызнулся
- И что? Это государственная или военная тайна? Или об этом никто в округе не знает?
Отец смутился.
- Речь не об этом. Люди разные бывают. Всякое болтают. Отдельные недоумки полагают, что на рудниках золото добывают только для себя… Она интересовалась нами с матерью?..
- Интересовалась. Я тоже интересовался, кто ее отец и есть ли у нее мать. Андрюшка набычился, уставился в красных от волнения родных, все еще не понимая, чего они хотят.
- Видишь ли, Андрюша, нам с папой кажется, что вы с Аннушкой… - Мать старалась быть деликатной, тщательно подбирала слова - … не совсем подходите друг другу. Вы такие разные...
Полина Ниловна с тоской ощупала взглядом фигуру сына. Андрюшка фыркнул.
- А кто-то еще недавно говорил, что с лица воду не пьют...
- Это правда. Но почему она выбрала именно тебя, сынок, ты подумал?..
- У каждого человека есть свои недостатки, но есть же и достоинства!
Отец побагровел.
- Да ты к тому же еще и дурак! Какие у тебя могут быть достоинства?! Впрочем… Одно действительно есть... - Павел Андреевич опустил глаза, выразительно уставился ему между ног - Но такое "достоинство" есть у каждого кабеля, и чтобы его попробовать, замуж выходить необязательно!
Андрюшка взвизгнул.
- Не смей ее оскорблять! Она порядочная девушка! Она моя девушка!
Отец кашлянул, понял, что, пожалуй, перегнул палку.
- Прости, сын. Прости. Я твой отец. Я тебе только добра желаю. Но вы слишком разные. И это до добра не доведет. Нам с матерью кажется, ты совершаешь ошибку, увлекшись этой девицей.Ты еще очень молод. У тебя все впереди, ты еще встретишь свою судьбу.
- Какую?! - Андрюшка заплакал.
Мать тоже заплакала.
- Андрюша, сынок... - Она потянулась к нему.
Он отстранился.
- Я вас ненавижу! Вы завистливые уроды! Вы презираете других, потому что они лучше, красивее вас! Я уйду! Я больше никогда сюда не вернусь! Другие за своих детей на амбразуры... А эти... Сколько вы будете меня топтать?! Сколько вы еще глумиться надо мною будете?!
Горе сына больно ранило Павла Андреевича. Он махнул рукой, вышел.
- Делай, как хочешь...
Мать, уже понимая всю бесполезность слов, бессильно рухнула на колени.
- Сыночек, умоляю, откажись от нее! Откажись пока не поздно! Погубит она тебя!...
Андрюшка, не понимая материнского горя, вырвался из сжимавших его цепких рук, с ужасом бежал из дома...
(продолжение следует...)