⇦ предыдущая часть
8. По реке Шилке
У села Покровского Амур уже кончается; дальше он разбивается на две реки: Шилку и Аргун. Шилка очень быстра. Её скорость в большую воду доходит до 11 вёрст в час. Дно очень скалистое, много камней; иногда воды бывает не более фута, так что даже не всегда могут ходить плоты. Зигзаги её очень велики и при плавании по течению часты несчастья. Разбивались даже и пароходы, не только плоты, а случаи пробития боков, дна и т. д. повторяются чуть не ежедневно. Вообще плавание по Шилке поражает своей необыкновенной трудностью. Всё это усложняется тем, что при несчастье нет возможности дать о себе знать, и поэтому часто положение становится ужасным.
Например, от устья Шилки идут знаменитые «семь смертных грехов». Это семь убогих станций, на которых, при полном отсутствии населения, нельзя достать даже хлеба. По преданиям, когда-то, лет 25-30 тому назад партия казаков и их семейств (человек 500), переселяясь на Амур, на этом перегоне перемерла наполовину с голода. Это было давно; но мне передавали, что только несколько лет тому назад пароход вёз из Хабаровска в Сретенск около 800 человек пассажиров (кажется, бессрочноотпускных) и стал на мель. До ближайшего телеграфного поста было 60 вёрст. Добраться до него оказалось невозможным, так как по берегу идут сплошные болота и тайга. Пароходство прекратилось вследствие низкой воды. Помощи ожидать было неоткуда… Стояли таким образом 16 дней, в течение которых умерло от голода 150 человек. К счастью, вода стала прибывать и пароход снялся.
Да что говорить о давно прошедших делах, когда у меня на глазах был такой случай: те пассажиры, которых мы взяли в Покровской, плыли 1 279 вёрст от Благовещенска 22 дня. Их пароход тоже стал на мель, и они оказались буквально в том же положении, как вышеописанное. Продукты быстро исчезли. Оставшуюся в буфете солонину брали с боя и платили за фунт по 2-3 рубля. Простояли 9 дней и снялись… Голод и голодная смерть уже смотрели в глаза.
Таково судоходство по Шилке и верховьям Амура!
Нам показали камень, называемый «печальным», обыкновенное место гибели плотов. Недавно разбился плот и из нескольких ехавших человек спасся только один, который просидел на этом камне семь дней, пока его сняли.
Дальше у села Усть-Чёрная Шилка делает поворот под прямым углом. В этом же месте впадает река Чёрная, вытекающая из горного ущелья. Течение невероятно быстрое. Как раз в углу расположены утёсы, которые подмыты, через что образовались подводные камни. На этом месте также погибло много судов. В прошлом ещё году у одного парохода отвернуло бок, и он выбросился на мель, а другой не успел так поступить и пошёл ко дну.
Место оказалось настолько глубокое, что даже не было видно трубы утонувшего парохода. Погибло тогда одиннадцать человек. В память их на скале поставили большой бронзовый крест.
Надежды пройти до Сретенска у нас было очень мало; но что же делать? Не сидеть же на берегу Покровской! Вести все плохие. Призвали на помощь Всевышнего и, надеясь на русское «авось», пошли по Шилке.
Перекаты следовали за перекатами. У нас каждый раз сжималось сердце: «Что если станем? Беда! Народу масса». Но, слава Создателю, кое-как выбрались. То там, то здесь мы видели брошенные баржи, брошенный без присмотра груз на берегу (кому его брать), а кое-где попадались пароходы, сидящие на мели или камнях и старающиеся сняться.
Красота видов по Шилке превосходит всякое описание. Горы настолько высоки, настолько живописны, что совершенно подавляют собой реку. Постоянно кажется, что плывёшь в узком горном ущелье, и от этих чудных видов трудно оторвать взгляд. Особенно красивы места, где несколько хребтов расположено амфитеатром, причём дальние горы – чудного голубого цвета. Красота – дикая, редкая. Картины меняются, как в калейдоскопе. Но на виды уже обращалось мало внимания, - не до них было. Все думы, все помыслы наши были в Сретенске. О прибытии туда мечтали, как об особенном счастье.
Наконец, капитан нам объявил, что идти дальше нельзя: воды в реке нет! О нашем настроении предоставляю судить читателю.
Мы совсем упали духом. Вдруг о блаженство! – Из Сретенска пришёл на помощь пароходик «Амур», сидящий в воде только на два фута, который нас и забрал.
«Амур» - ниже всякой критики. Каюты на 3-4 человека изображают из себя клоповники, буфета нет, и нас из милости кормил чем-то неудобоваримым помощник командира. Прислуга грязна. Скатертей нет вовсе. Умываться надо ходить через весь пароход по палубе. На рубке сложены дрова. Сидеть пришлось в каютах, так как на верху вас осыпает искрами из пароходной трубы. Это первый класс. Второй же поместили на корме парохода, без кают, покрывши их брезентом. Третий класс весь поселили в небольшую баржу, где не только лежать, но даже негде было сидеть. Как они проводили ночи, что ели и что пили – не знаю… К довершению всего пароход шёл вверх только 5 вёрст в час и кроме того стояли, понятно, все ночи. Таким образом мы 150 вёрст плыли трое суток. Впрочем, мы готовы были плыть, хотя в корыте или бочке, лишь бы только плыть.
Последние вёрсты перед Сретенском стали попадаться довольно часто (вёрст через 20) и сёла, где мы доставали яйца, молоко, а в одном месте даже огурцы (как редкость).
Наконец, показался Сретенск… Я не знаю: мы столько перенесли душевных мук за это плаванье, так были разбиты наши нервы под постоянным ожиданием чуть не гибели, так ждали конца, что нашу радость при виде Сретенска можно сравнить только с радостью паломников, увидевших Иерусалим. Только теперь мы вздохнули свободно, только теперь как будто гора свалилась с плеч, и голодная смерть перестала кошмаром стоять перед нашими глазами.
Вот проехав таким-то образом при благоприятных ещё обстоятельствах, то есть нигде не стоявши долго, 3 000 вёрст в течение 27 дней и делая в сутки только 110 вёрст, перенеся страдания, научаешься ценить железную дорогу и сознавать, какой это великий двигатель прогресса, какое это благодеяние для человечества!..
9. Сретенск.
Сретенск расположен на правом берегу Шилки и, как станица, довольно хорош. Ему предстоит большая будущность, так как здесь конец Забайкальской, начало Манчжурской железной дорог и начало водного пути. Теперь это чисто еврейское местечко. Вообще евреи заполонили всю Забайкальскую область, высасывая у населения кровь.
Отсюда начинается езда на почтовых. Здесь покупают себе экипаж и запасаются провизией.
Как особенность, вы везде, на улицах и во дворе, видите тарантасы или, как их здесь называют, «возки». Это предмет спекуляций чуть не всего населения. У приезжающих из России, покупают за 50-75 рублей их экипажи, за которые заплачено там 175-200 рублей, подмазывают его, подкрашивают и продают обратным путникам почти как новые за 150-200 рублей.
Вас на каждом шагу обступают евреи с предложениями возков, и надо быть очень осторожным при покупке: брать кузнеца, осмотреть – не кривы ли оси, цела ли нижняя вага, не расшатались ли колёса и т. д. Надо ведь ехать тысячи вёрст, и поэтому каждая гайка нужна: в дороге её заменить трудно. Возки на очень длинном ходу, но понятно, без рессор. Рессоры не выдерживают «сибирского» пути. Везде мы видим толпы пассажиров, с кричащим евреем впереди, которые ходят от экипажа к экипажу.
Я в компании с одним полковником купил очень хороший экипаж за 230 рублей.
Продуктами запасаться необходимо в виду того, что в дороге нигде нечего купить. Дороговизна в Сретенске оказалась страшная; лимон – 40 копеек, фунт простого чайного печенья – полтора рубля, коробка колёсной мази – 60 копеек. Сахару же нигде не могли найти ни единого фунта. До отъезда мы остановились в гостинице «Вокзал», как раз напротив пароходной пристани. Очень грязна, полна каких-то тёмных личностей, но она единственная, и потому выбора нет.
Укладывая вещи на задке, нам порекомендовали их сковать железом, так как их могут срезать в пути.
Сделавши всё что надо, мы уселись в нашем экипаже и покинули берега Шилки.
Газета «Донская речь» № 308 от 4 декабря 1896 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
Навигатор ← Необъятная Россия