Постмодернистское цитирование, то есть использование фрагментов уже существующих работ, существует ради себя самого, чтобы потребитель постмодернистской работы ощутил радость узнавания отсылки автора и как бы встал с ним на одну ступень. Цитирование такого рода - это всегда акт пренебрежения к источнику, даже если сознательно автором таковым не задумывался, потому что автору постмодернистского произведения важно именно вызвать то чувство узнавания, а не донести суть цитируемого источника. Невозможно, чтобы средневековый учёный монах, делая отсылку на Библию, желал лишь порадовать будущих читателей ощущением, что они с этим монахом на одной волне, то есть знакомы с текстом Библии. Поэтому цитаты были длинными, как бы доказывающими правоту учёного. Монах использовал цитату, чтобы придать весомости своим аргументам, мол смотрите: в книге такой-то, апостол такой-то сказал, что мир устроен так-то и так-то, а я теперь доказал это математически (например).
Современные авторы делают не ссылки - как на источник знаний, а ОТсылки - как на источник узнавания, чтобы вызвать химию в голове потребителя. Таким образом, они десакрализируют всё, к чему таким образом отсылаются.
Внешне постмодернизм - самый богатый из бывших когда-либо на земле метод творчества: тут тебе и цитата из Платона, и из Маяковского, и замешали всё это на киселе Карла Маркса и приправили попсовым киберпанком. Постмодернизм не ограничен доминирующим в данный момент времени очередным единственно верным течением мысли. Но на что нанизываются все эти бусы?
Ведь что-то должно быть за личностью автора, большее, чем его Эго с желанием заработать и прославиться? Или не должно? Если нет, то за эклектикой этих цитатных бус, стоит лишь чувство стиля автора.
То есть история как бы забуксовала, потому что люди используют старые образы, чтобы вызвать эмоции (которые также можно вызвать простым "бу!" из темноты), но не создают новые, чтобы передавать новые смыслы. То есть новых смыслов не появляется, мы топчемся на месте.
Однако десакрализация всего, то есть отрицание истинности всех смыслов, должна дойти и до отрицания самой себя, потому что, отрицая всё, субъект отрицает и себя. А отрицание отрицания даёт утверждение того, что отрицает отрицаемое отрицание. Например, я говорю: "Владимир не старый." Ты говоришь: "Я не согласен с тем, что ты говоришь". То есть ты не согласен с тем, что Владимир не старый, значит, по твоим словам, он старый.
Но что будет, если отрицать всё? Наблюдая за творчеством Виктора Пелевина, на мой взгляд, самого талантливого человека из тех, кто использует постмодернизм как основной метод, я увидел, что из хлама ошмётков произведений, отсылок на факты реальной жизни, которые вызывают хохот, торчит что-то большее. Оно постепенно вырастает, становится более ощутимым. Это что-то я бы назвал "Настоящее".
Этот метод - своего рода микелянджевское "Я беру глыбу мрамора и отсекаю от неё всё лишнее".
Но Пелевин цепляется за буддизм - это его настоящее, что он почти не отрицает.
Любопытно, что будет, если пойти ещё дальше.
#философия #Пелевин #постмодернизм #творчество