Мы разные – и как выяснилось, очень разные – даже, казалось бы, в самых незыблемых, давно определённых представлениях о добре и зле. В общении с людьми я всегда старалась, если не понять иную точку зрения, то хотя бы постараться принять самого человека со всеми его, неправильными на мой взгляд представлениями – если, конечно, это не кто-то совсем «отмороженный» - таких лучше просто избегать. Принять – не в смысле согласиться – просто не вступать в бессмысленный спор на больную тему.
Сейчас всё обострилось до крайности – до взаимной ненависти с «пеной у рта» - и несмотря на все доводы разума и жёсткий самоконтроль, я понимаю, что и меня это тоже в какой-то степени коснулось. Непонимание и неприятие - несмотря на все научно обоснованные объяснения психологов, психиатров, все исследования и эксперименты, проводившиеся в этой области. Казалось бы, всё разложено по полочкам – но, чёрт возьми, почему? Как на самом деле устроено это иное мышление? Почему так сильно действует внушение из вне? Как можно не видеть очевидного? Допустим, озлобленность со стороны как бы «обиженных» (которым старательно внушали, что они «обиженные» и указали «обидчиков») понять было бы можно – если бы не те самые очевидные, буквально лежащие на поверхности факты. Как можно их игнорировать или не замечать? «Единожды совравший – кто ж тебе поверит?». Верят. Упорно верят совравшему множество раз и продолжающему врать. Притча про мальчика, кричавшего «волки!» не работает – как и многие другие веками наработанные представления.
Показывают какой-то опрос на улице. Две пенсионерки о недавних событиях примерно в таком духе: ««Он» молодец! Так им и надо! Еще раньше нужно было всё там разнести!» Хочется спросить – а что «они», которые «там», вам сделали? Вот лично вам – что? «Они» пришли и разорили ваш дом, уничтожили ваших близких, разрушили вашу жизнь? ««Они» собирались» - а кто вам это сказал? Тот, кто постоянно врал – и этого невозможно было не замечать. Думаю, нет смысла перечислять все лживые обещания и такие же лживые оправдания – список получится слишком длинный. Теперь, с той же подачи множится, взращивается, культивируется ненависть. А «там», если что - живут такие же пенсионеры, дети, такие же мирные люди, которые ничего этого не хотели – неужели это не понятно? Откуда столько ненависти и злорадства? А ведь это говорят матери, бабушки! И даже те, кто действительно потерял близких, порой обвиняют вовсе не того, кто их «туда» послал.
Существуют вполне определённые понятия о добре и зле – о том, что без сомнения является злом, не зависимо от того, с какой стороны и с какой точки зрения на это смотреть. Например – гибель мирных людей, насилие, беззаконие, коррупция, бедность, использование наивного доверия, естественно, зависимых от власти граждан, в личных целях с очень негативными для них последствиями. Это я стараюсь мягко выражаться – потому, как иначе нельзя. Потому и появляется злость на этих, не желающих понимать и видеть очевидного, забывших все предшествовавшие деяния и бесконечную ложь – даже несмотря на все имеющие место объяснения их психологического настроя. Умом понимаешь – но душа не может принять. Не ненависть – это слишком сильное чувство – а именно злость. Ненависть я испытываю только к одному…э… субъекту, которого не хочу называть человеком – хотя, до недавнего времени была уверена, что это чувство давно растворилось в прошлом – все счета оплачены, а те, что не удалось оплатить, были благополучно отправлены в утиль за давностью лет.
Довольно жёсткое воспитание и непростая судьба сделали меня человеком мало чувствительным – но зато я очень хорошо знаю, как много в нашем мире зла и несправедливости. Мы все не вечны – и человеческую жизнь чаще всего нельзя назвать долгой и безоблачной. Неужели нам мало болезней, несчастных случаев, природных катастроф, преступности – того, что отравляет и уничтожает нашу, и без того короткую жизнь. Вместо того, чтобы поддерживать борьбу с этими явлениями, некоторые поддерживают то, что направлено на ещё большее уничтожение жизни – вот это я принять не могу. Сейчас же не средние века – и вроде бы всё должно быть иначе. Некоторые говорят, что люди не изменились – но это не совсем так. Большинство живущих на Земле всё же научились отличать добро и зло, признавать жизнь, как главную ценность и придерживаться каких-то нравственных норм.
Осознание хрупкости жизни – сейчас оно особенно остро и болезненно. Настроение. Погладить старого кота, который порой раздражает своей старческой неопрятностью и бестолковостью – потому, что он скоро уйдёт. Посочувствовать внучке в её подростковых переживаниях, которые так часто с высоты прожитых лет кажутся нам пустяками – но дети порой воспринимают их, как настоящие трагедии. Потому, что не защищены железобетонной стеной из прожитого и пережитого. Потому, что душа пока без кожи – дотронься неосторожно – и уже больно. Как-то поддержать взрослых детей, которые бьются изо всех сил, чтобы содержать свои семьи и не скатиться в пропасть голодной нищеты – и это на фоне нависшего над всеми ужаса мобилизации. Лишний раз позвонить маме – просто, чтобы она знала, что о ней помнят - и при этом в очередной раз убедиться, насколько сломано, разорвано и перекорёжено её сознание, до последних событий остававшееся вполне здравым. Сдержаться и не наорать на мужа за его излишнюю разговорчивость и постоянное ворчание – потому, что устал и ищет поддержки. Это всё, что я могу сделать – потому, что изменить то, что происходит, точно не в моих силах. Нельзя быть слабой, нельзя показывать слабость – это намертво вбито ещё с детства. Но осознание хрупкости жизни порой проникает даже через железобетонную броню – потому, очень тяжело видеть, как методичными зарядами ненависти уничтожается её ценность. Потому, что понимаешь – мы все и так не вечны.
