Сергей по-дурацки улыбался, засыпая, и слыша время от времени сонный хриплый «аааах…» его собственного домашнего саланга.
Глава 6. Пещера векописи
…Ферр оборвал поток внушения, когда понял, что все бесполезно, ему не справиться с пришельцем, и рухнул на колени, признавая поражение. Но Сергей хотел большего, хотел полной победы. Он смотрел за спину Ферра, на многочисленное войско, которое только что вывел со своей планеты. И ждал. Теперь сын Ферра удерживался на краю обрыва только силой воли его, Сергея. И тогда все опустились на колени вслед за Ферром.
…Сейчас Сергей шел, не торопясь, по направлению к скальному массиву, проверить версию о пещере векописи, и вспоминал свое противостояние с сильнейшим старейшиной на планете, и то, как его, чужака, назначили хиром Харанга. На Совет Старейшин, который состоялся через несколько дней после вывода оставшегося войска с Земли, Сергей шел с твердым намерением договориться. Хаги его отпустят, а он пообещает стать смотрителем Портала со стороны Земли, чтобы никто не смог проникнуть на Харанг. Потому что, как собирался отчаянно блефовать Сергей, на Земле все самки стреляют глазами, а самцы легко впитывают в себя свойства пришельцев, но из-за своей более древней эволюции становятся сильнее хагов, сам Сергей тому пример. А если Старейшины не согласятся, он собирался дорого продать свою жизнь. Но этот вариант рассматривался, как проигрышный. Ведь тогда хагам ничего не стоит подготовиться получше и вновь напасть на Землю, тогда обман раскроется, и люди окажутся во власти этих зеленых уродов.
Но то, что Сергей услышал, его поразило. Ему предложили остаться на Харанге навсегда и обучить воинов ведению боя на технологичных планетах, то есть тех, где есть механизмы. За это ему оставят пещеру, в которой он жил последние дни, всех слуг и привилегии бывшего хира. То есть, фактически, Сергей должен стать консультантом нового главного военачальника, и обучать хагов, как напасть и захватить его родную Землю или похожую планету? Нет. Так не будет. Будет по-другому. Но не сейчас. Позже. И Сергей, поломавшись для вида, вытребовал себе еще бесплатный доступ к контрабандным товарам (за несколько дней, проведенных с Гахом, Сергей много чего узнал об устройстве жизни на Харанге, еще ему требовалась одежда, а в контрабанде попадалось кое-что нужное ему и ненужное хагам) и согласился. А уже через месяц доказал Совету, что он– лучший военачальник, потому что послушные его воле воины-хаги показывали чудеса подготовки. То, что воины до дрожи его боялись, Сергей не сказал. Так он стал хиром всей планеты, надеясь, что когда-нибудь раскроет секрет Харанга, вернется на Землю и взорвет к чертовой матери этот страшный Портал навсегда.
Вчера забрезжила надежда, что это возможно. Когда контрабандист упомянул о пещере векописи Харанга. Векопись– это же хронология истории существования планеты? На каком-то отрезке этой самой хронологии должна появиться информация, рассказывающая о появлении Порталов. И почему за этот год он ни разу не слышал о пещере векописи? Да потому что он, как был, так и остался чужаком для хагов, вот почему. И никогда своим не станет.
Сергей подошел проверить, как засыпали тайник контрабандистов и удовлетворенно кивнул – качественно, молодцы. Сверху, с вершины, неожиданно посыпались разноцветные камушки и мелкий мусор. Подняв голову, он замер от мгновенно сковавшего тело страха: сверху с огромной скоростью на него несся треугольной формы черный валун размером с маленький земной автомобиль. Он не успел решить, и даже подумать, что делать, его тело отреагировало само: за секунду до того, как валун должен был раздавить, расплющить, превратить в мокрое пятно главного военачальника планеты, этот военачальник оказался там, куда и направлялся, – в тайном ходе контрабандистов, из которого намеревался попасть в пещеру векописи.
Вот только оказался он там в полной темноте и остановился, не зная в какую сторону идти дальше. Слабого свечения от его лица и кистей рук оказалось недостаточно, чтобы видеть даже стены. Вдалеке послышался шум, похожий на ритмичный звук метлы дворника ранним утром в московском дворике. Сергей неуверенно, держась одной рукой за стену, побрел вперед, по штольне контрабандистов, ориентируясь на скрежет. Через некоторое время, когда глаза немного привыкли к темноте, он увидел мерцающий зеленым вход в уходящую толстой змеей в глубину пещеру, звук доносился оттуда. Прокравшись к хвосту змеи, Сергей осторожно заглянул внутрь. Далеко внизу рабы и низшие хаги расчищали скребками из плоских камней боковые поверхности с двух сторон от широкого прохода. Проход и вел в пещеру векописи, понял Сергей. Именно для написания иероглифов рабы сейчас готовили места. Но чтобы прочесть историю Харанга, нужно раздобыть свет. Это хаги светятся в темноте, освещение им не нужно. А ему нужно. Сергей знал, где это освещение раздобыть. А еще необходимо оружие. Пригодится излучатель, который изъяли у казненного контрабандиста, только нужно проверить дальность излучения.Сегодняшнее покушение было вторым за этот год. Первый раз Сергей подумал, что это случайность. А вот сегодня понял, что случайностей в жизни пришельца на чужой планете не бывает.
Глава 7. Снова вместе
Над домами, робко жавшимися в ночи слабо освещенными боками друг к другу, низко висел тонкий полумесяц. Сергей стоял в нише, куда не падал свет от уличного фонаря, внимательно отслеживал редких в этот поздний час прохожих и вдыхал, вдыхал влажный ночной московский воздух. Как это он раньше не догадался, что можно возвращаться сюда и гулять,сколько хочешь по родным мощеным улочкам по ночам, когда не видно его зеленого волосатого лица? Некогда было, криво усмехнулся Сергей, – он же выстраивал собственную «вертикаль власти». А еще нужно было придумать, как обмануть дозорных. Да еще постараться так рассчитать время, чтобы в Москве была ночь. Трое суток здесь равнялись одному дню на Харанге. Поначалу Сергей засыпал прямо на занятиях по боевой подготовке. Потом немного привык, но спать хотелось все равно невыносимо, и он выдумал специальный ритм занятий. С трехчасовым отдыхом. Отсыпался в перерывах. Потом привык. Перестроился. Хоть перемены дались нелегко.
Послышались приглушенные мокрым асфальтом шаги. Сергей прислушался: не пьяный ли возвращается домой из ночного клуба? Нет, шаги были торопливыми, но четкими. Ну, вот и все. Дождался. Когда высокий прохожий в черном плаще, с портфельчиком в одной руке и большим тоже черным зонтом в другой, приблизился настолько, что стала видна даже голубая жилка, пульсирующая на незащищенной шарфом шее, Сергей произнес мысленно: «Замри». Затем вышел из укрытия, где прятал свое мерцающее в темноте лицо, обыскал заледеневшего от ужаса парня, выудил из кармана телефон и, быстро набрав по памяти Юркин номер, отправил сообщение: «Там, где погиб Толстый». Удалил сообщение и вернул мобильник на место. Покопавшись в портфеле, достал блокнот, вырвал оттуда несколько чистых листков. Забрал также ручку, сначала почеркав на листке –проверил, пишет ли. Затем шагнул обратно в нишу, в темноту и прошептал: «Забудь меня. Иди, куда шел». Проследив взглядом за припустившим вперед прохожим, так некстати для него решившим пройти этой дорогой, Сергей снова вышел на освещенное место, набросал несколько слов на листке и перенесся к Порталу. А затем на Харанг.
«Принеси мне фонарик и запасные батарейки, много,–читал неровные каракули Юра, на следующее утро примчавшись прямо с утра в подземку, – какие-нибудь кроссовки, лучше старые, но крепкие, размер 43. И кофе. Растворимый. Скоро встретимся». Записка торчала белым лоскутом из мемориальной доски, прикрученной к остову космического корабля так, что не увидеть ее было невозможно.
Юра перечитывал и перечитывал послание, он почувствовал даже, что его немного затрясло,– хорошо, что оделся тепло, несмотря на начинающуюся необычно рано для Москвы жару. Вот это да! Живой! Толстый жив! Как Маринка обрадуется! Стоп. Маринке как раз говорить пока ничего не надо. А то примчится и будет здесь караулить Сергея, да еще их с братом заставит. Вот Олегу он позвонит прямо сейчас.
Юра, присев несколько раз, чтобы согреться, бережно спрятал записку в карман толстовки и потрусил к выходу из пещеры.
Олег, уставший после тяжелой операции, тупо крутил записку в руках, боялся и очень хотел поверить. Ну, не может же это быть розыгрышем?
– Что будешь делать?
– Соберу все. Кроссовки свои прошлогодние, две пары, положу, хорошо, что не выбросили. Размер подходящий. Фонарик я купил уже. И батареек кучу. Кофе тоже взял. Лавацца, ты такой пьешь всегда, только в зернах. Что думаешь? Что еще добавить в посылку? Я сегодня вечером и отнесу. Чего тянуть?–Юра быстро бормотал, все оттягивая момент, когда нужно будет спросить про Марину. И с облегчением вздохнул, услышав:
– Марине пока не говори. Надо разобраться, что происходит.
…Каждое утро Юра с недоверием и надеждой проверял, на месте ли посылка. Через три дня вместо посылки он обнаружил еще один листок, прикрепленный внутри, к стене старинного корабля, той самой, исписанной непонятными буквами.
«В 1010 году на этом месте совершил посадку космический корабль «Иссей» с планеты Идака. Корабль был атакован Падшими – инопланетянами с зеленой шерстью и одним красным глазом. Телепатами, сосущими кровь разумных. Они открыли портал прямо в корабль. После борьбы погибли все пришельцы, а из экипажа выжили только двое. Я, Сервус, который пишет эти строки, и Маура-медик.
«Иссей» больше летать не может. Портал, который ведет на планету зеленых пришельцев, закрыт защитным полем корабля. Бортовой компьютер рассчитал, что поле продержится около тысячи лет.
Удачи вам, потомки»
И приписка, мелко: «Это перевод надписи на стене, потомок Юра. Интересно, да? Приходи сюда на мою Днюху, в полночь. Надеюсь, будут новости».
Все-таки, это Толстый, прежний Толстый,так и слышится его голос в этом ехидном «потомок Юра».
– И никакой не розыгрыш,– Юра сидел перед братом, тревожно следил за тем, как тот ходит взад-вперед по кабинету в клинике.
– Теперь мы расскажем все Марине? Я не хочу.
– Конечно, не хочешь. Я же вижу, как ты глаз с нее не сводишь, как ловишь каждое слово, и ходишь за ней по пятам, словно маленький глупый щенок.
–Думал, время пройдет, и она забудет Толстого. Вообще-то, непонятно, почему Серега не зовет ее. А зовет меня одного. Все-таки, с ним что-то не ладно.
– Ну, одного тебя или не одного он зовет, а пойдем мы вместе. Про Маринку, да, непонятно. Хочешь, я ей сообщу?
– Нет. Я сам. Потом. После встречи.
***
Толстый водил лучом фонарика по исписанной аккуратными иероглифами каменной плите. И ничего не понимал. Это и есть первое сообщение о жизни хагов на планете в древности? Рассказ начинался с рисунка. Это же… космический корабль? Капсула, похожая на тюбик от лекарства, стояла вертикально. А рядом пять фигурок. И это не хаги. По виду, фигурки были похожи на людей и стояли, как люди. На двух ногах. А еще у них, как у людей, было по две руки. Три фигурки окружали корабль. А две находились в стороне от корабля. И смотрели на горы. Из глаз у них расходились… лучи?!
Сергей торопливо посчитал. Первое сообщение выбито на плите векописи полторы тысячи лет назад. Он поднял фонарик так, чтобы тот светил прямо на знаки.
«В этот год на Харанге появился летающий дом со звезды по имени Лека. Так хаги узнали, что на звездах есть живые и разумные,– читал он.– Лечане пробыли здесь пять солнц и улетели. Но не все. Двое остались учить хагов письму, числам и счету времени. А те, кто улетел, забрали с собой двух хагов. Учиться у них, как разговаривать внутри, и как ходить по воздуху».
Вот почему история начинается именно с этого эпизода! Потому что тогда только на Харанге появилась письменность. Значит, Лека? И лечане, стреляющие лучами из глаз? Не все, у троих это не отмечено. Женщины! Толстый кивнул, все правильно. Две фигурки с лучами–это женщины. С глазами, как у Марины. И что это значит?