Приезжий мальчик и писатель ушли внезапно, даже не пообедав, заслышав удар грома. Вскоре мог пойти сильный дождь. Тетя Зоя их без обеда не отпускала. Я не помнил случая, чтобы кто-нибудь ушел от тети Зои не накормленным. Тетя Зоя сказала гостям:
– Летнего дождя нечего бояться. А уж мальчишке-то должно быть стыдно, бояться дождя!
Она распорядилась принести обед, не принимая возражений. Тетя Зоя отличалась силой убеждения. Окружавшие ее люди постоянно делали то, что она хотела. Она уже уговорила писателя остаться обедать, но мальчик так хотел уйти до дождя, что сам стал уговаривать тетю Зою их отпустить:
– Зоя Владимировна! Видно, что Вам не приходилось бывать в шкуре мальчика. Побыв в ней, Вы бы рассуждали насчет мальчишек иначе. Будь я девочкой, мы бы остались, так как у девочек одежда много легче и гораздо удобнее. Она, намокнув, быстро сохнет. Ее легко сменить, а плотные брюки мальчика готовы впитать целый Ниагарский водопад, не спеша с ним расстаться. Эх! Будь я девчонкой! – вздыхал мальчик, – с каким удовольствием я скинула бы с себя мокрое платьице и бегала бы в легком халатике! Мальчику же надо постоянно пялить брюки, которые у него всего одни. Если мои брюки намокнут, то я окажусь в безвыходном положении.
В это время писатель сказал тете Зое, что-то по-французски. Тетя Зоя что-то переспросила тоже по-французски, и принялась разглядывать приезжего мальчика так, будто бы она его только что увидела. Вдруг мальчик под внимательным взором тети Зои расхохотался и тоже стал говорить тете Зое что-то быстро-быстро сквозь хохот по-французски. Тетя Зоя вдруг развеселилась, подошла к мальчику, обняла его, поцеловала и отпустила, хотя обед уже принесли.
Блестящая, свободная французская речь мальчика меня полностью доконала. Я видел, что он такой чудо мальчик, каких не бывает! Нельзя даже вообразить такого мальчика, но ведь есть же он!
Хорошо зная тетю Зою, я ждал, что она мне сейчас скажет: «Вот видишь, Витя, каким должен быть хорошо воспитанный и образованный мальчик, который не бьет баклуши, вроде тебя. Он начитан, прекрасно знает литературу, хорошо играет на рояле, даже танцует, отлично владеет французским. При этом он такой живой и жизнерадостный. А ты! Посмотри-ка на себя! Ты ведь не умеешь совсем ничего из того, чем прекрасно владеет он! Вот иди и подумай, перестань бить баклуши, и бери пример с этого мальчика!» Тетя Зоя к моему удивлению ничего такого почему-то мне не сказала, а вместо этого неожиданно для меня посоветовала:
– Витя обязательно сходи в театр на «Двенадцатую ночь». Эта комедия Шекспира гораздо ближе к жизни, чем мы думаем.
Этот совет тети Зои своей удивительной неожиданностью и тем, что был совсем некстати, мне запомнился. Однако я им тогда пренебрег. Если бы тетя Зоя посоветовала бы мне в этот момент, хоть что-то, что помогло бы мне хоть чуточку приблизиться к увиденному мной мальчику, то я бы не пренебрег таким советом. Совет посетить театр был далек от этого, и я ему не последовал.
Московский мальчик так потряс меня, что я бросился всеми силами подражать ему. Начал я с самого простого. Я был уверен, что смогу задрать ногу вверх, как это легко делал мальчик. Пусть это получится не сразу, но мальчик делал это с такой невероятной легкостью, что этому можно будет научиться. Однако это у меня сразу не вышло. Дома этим делом заниматься сложно. И я решил отложить эти занятия до дачи
Наша семья и тетя Зоя с дядей Левой летом жили на Волге в Ильинке. Вместе с тетей Зрей была ее племянница Ирочка, в то время юная девушка, со своей подругой Олей. Девушки жили в отдельной комнатке, которую мы называли девичьей светелкой. Проходя мимо девичьей светелки, можно было услышать веселый девичий смех. Этот смех был таким веселым, жизнерадостным и заразительным, что звучал для меня лучше любой музыки. Мне страшно хотелось войти в девичью светелку и разделить с девушками их веселье. Узнать бы мне над чем девушки смеются, что их так веселит и посмеяться бы вместе с ними. Ох, как мне этого хотелось! Больше всего на свете! Но в девичью светелку не войдешь! В не, кроме девушке никому входа нет. И вдруг получилось так, что я стал жить в девичьей светелке вместе с девушками, и все про них узнал. Как это получилось и о том что я узнал, живя в светелке вместе с девушками, этот мой рассказ.
Я жил в Ильинке на Воге вместе с родителями, которые снимали комнату у хозяйки. Наша комната была рядом с комнатой тети Зои и девичьей светелкой. В Ильинке за два км от поселка в лесу был дом Отдыха. В этом доме отдыха мы брали обед для всей нашей семьи. За обедом в дом отдыха с тележкой ходил я. Я был в это время уже большой мальчик и легко справлялся с этой обязанностью. Но наступил август, и мои родители уехали. Мой папа каждый год принимал в августе принимал приемные экзамены в Институт, в котором он работал. Тетя Зоя оставила меня с собой в Ильинке. Но жить мне было негде.
И вдруг девушки пригласили меня жить к ним в светелку. Радости моей не было предела! Но я уже большой мальчик, и девочки будут меня стесняться, и будут вести себя в светелке так, так как они себя обычно ведут в присутствии мужчин. Хохотать они уже не будут и я про них уже ничего не узнаю. Поднимаясь по лесенке в заветную светелку, я мечтал, чтобы так не получилось, чтобы девушки на меня мальчика не обращали бы внимания и вели себя в своей светелке так, будто бы меня в ней нет. Как я мечтал в этот момент о шапке невидимке. Вот бы она мне сейчас как пригодилась! Стану взрослым, непременно изобрету и сделаю шапку невидимку. Такая это нужная вещь оказалась.
Шапки невидимки мне не понадобилось. Левушки на меня мальчика ни малейшего внимания не обращали. Они вели себя в светелке так, будто бы меня в ней нет, хотя меня они замечали и ухаживали за мной лучшим образом. Девушки в жаркий день и при мне ходили по светелке голыми без всякой одежды. Они меня ничуть не стеснялись. Я в ответ их тоже не стеснялся, позволяя им меня голого мыть.
При мне девушки точно также весело хохотали, как и до меня. Тот же самый веселый и заразительный смех. Теперь я точно знал, что так веселит девушек и над чем они смеются.
Ира и Оля были исключительно веселыми девушками. Мой папа говорил, что чтобы рассмешить Ирочку ей надо не палец показать, всего лишь четверть пальца. А тетя Зоя ругала родителей Ирочки. Когда у родителей были гости, то маленькая Ирочка вместо того, чтобы спать, все время выскакивала к гостям.. Чтобы это прекратить, родители всю одежду Ирочки убрали в шкаф и заперли шкаф с одеждой, а Ирочку уложили спать голенькой. Не выскочит же голенькая девочка к гостям. Но родители ошиблись. Девочка выскочила, да еще как выскочила и не голенькая.
Чтобы не быть голенькой, девчонка накинула на себя байковое одеяло. Под ним ничего не видно. Чтобы в нем было все видно, девочка прорезала в одеяле дырки для глаз. В таком виде Ирочка выскочила к гостям, и начала их пугать. Стало весело. Родители не ругали дочь. Им нравилась их веселая девочка.
Дальше больше. Ирочка стала студенткой, и пришла к нам попить чайку. У нас в семье был культ чая. Мне тогда было 5 лет. Папа пошел на кухню, но плохо повесил свои новые брюки, которые вдруг упали прямо к ногам Ирочки. Девушка подняла брюки и стала их разглядывать. В то время женщины брюк не имели и не одевали. Надеть брюки считалось грехом и верхом неприличия. Повертев брюки в руках, Ирочка стала пытаться примерить на себя брюки. Но ничего у нее не получалось. Стыд мешал. Вдруг Ирочка решительно встала со стула, быстро сняла свою юбочку и одела брюки. Брюки девушка одела, а застегнуть их она смогла только на своей тоненькой талии, на широченных бедрах брюки не застегивались никак. Ширинка брюк оставалась распахнутой во всю ширь, ощерившись пуговицами.
Мама в это время во всю ругала Ирочку, что она делает то, чего категорически делать ей нельзя. А сама в это время, не прекращая ругать Ирочку, стала ей помогать застегивать брюки. Ничего у них не получалось, а я с любопытством это все наблюдал, впервые в жизни обратив внимание на особенности девичьей фигуры. До этого я этого не замечал, так юбочка это хорошо скрывала.
Вдруг мама неожиданно спустила с Ирочки брюки, застегнула ширинку наполовину, и снова надела, но с большим трудом брюки натянулись на бедра девушки. Остальные пуговицы легко застегнулись на Ирочке. Все . Брюки полностью надеты на Ирочку, сильно ее обтянув. Я впервые увидел девушку в мужской одежде. На меня это произвело сильнейшее впечатление тем, что девушка в мужской одежде не только не похожа на мужчину, а стала похожа на женщину значительно больше, чем в своем женском платье. Гораздо больше. Я до этого не представлял насколько женская фигура отличается от мужской. С тех пор, когда я читал в романах про переодевание девушек в мужскую одежду, в которой девушку принимали за красивого юношу, я этому не верил, вспоминая облик Ирочки в брюках.
Девушке понравилось быть в брюках. Она их не сняла, а то и дело обращалась к зеркалу.. Она и ушла от нас в брюках, засучив их до колен и надев сверху них свою юбочку. Она сказала, что ей необходимо показаться в брюках девочкам в общежитии, а родители ей это разрешили, видя, как она радуется. Ну и девушки! Как счастье, настоящее счастье для них близко, совсем рядом. Для счастья достаточно просто надеть брюки! Интересно, а широченная юбка в пол с кринолином делает девушку счастливой? Полагаю, что делает, так как это так красиво и так таинственно! Но это сейчас слишком дорого и недоступно.
Так вот я в девичьей светелке, в которой девушки заливисто хохочут. Я рядом с ними. Мне не смешно, а они себе заливаются. Над чем девушки смеются? Они смеются, занимаясь делом, а не просто так. Они во всю смеясь, делают при этом такие дела, которые делают женщины во всем мире каждый день и почти каждый час. Самым любимым и самым веселым делом у девушек было мыть пол в светелке. Пол мыли каждый день, а иногда в дождь (грязь) или жару (пыль) и дважды в день. К мытью пола нужна подготовка. Надо одеть на руки резиновые перчатки. Это целая процедура. Одевая перчатки, девушка сияет от счастья. Вот девушка в резиновых перчатках подходит ко мне и осторожно берет меня резиновыми руками за голову. Нежно берет, а я уже не могу освободиться от этой нежной, но цепкой хватки. А девушка этому рада и хохочет. Чтобы мыть пол, девушка снимает с себя все, оставаясь голенькой, чтобы можно было вовсю брызгаться. Пусть брызга попадет на тело, но не попадет на одежду. Для этого всю одежду надо снять. А снимать одежду тоже удовольствие и смешно. Пол моется с особым удовольствием и с большим мастерством. Тряпка в слабых девичьих руках – это не просто тряпка. Это мощный насос в 100 лошадиных сил, бесшумно работающий, накачивающий воду и откачивающий ее до суха.
Есть и другие женские дела. Их столько, что их перечислить невозможно. Все женские дела очень веселые. Вызывают радость и смех. Но радость и смех они вызывают только у девушек, которые их делают. А мне не весело ничуть. Мне нравится смотреть на девушек и слышать их смех. Очень хочется попробовать делать женские дела. Но мне этого категорически нельзя, так как я мальчик. Ни к одному женскому делу меня девушки не подпускали. А мне ужас как хотелось.
И вот девушки, нарядившись в костюмы, в которых их нельзя было узнать. Даже нельзя было узнать, что они девушки, насмеявшись, ушли в дом отдыха на карнавал. Я один в светелке, и некому запретить мне сделать женское дело. Я решил помыть пол. Уж очень это нравилось девушкам. Намочить пол у меня получилось. Тереть пол тряпкой тоже получилось, но только никакого удовольствия от этих успешных действий я не получил. А собрать воду с пола тряпкой не получилось. Оказалось, что тряпка не насос. Она только в слабых женских руках насос, а я, как ни старался сделать свои руки слабыми, как у девушек, ничего из этого не вышло. Тряпка меня не слушалась, и воду е собирала. Пришлось собирать воду ладошками и спринцовкой, и мытье пола отставить. На сбор воды с пола ушло так много времени, что ч я не успел сделать больше ни одного женского дела до возвращения девушек. Хорошо, что успел собрать почти всю воду с пола, так, что девушки ничего не заметили. Им было не до того, чтобы замечать. Они были полны карнавалом и говорили только о нем.
Был у нас эпизод, когда мне довелось быть девочкой. Я был далеко от дома, когда пошел сильный дождь. Я весь промок до костей, а всю мою одежду девушки постирали, и повесили сушится. Она тоже промокла под этим же дождем. Мне переодеть было нечего. Девушки предложили мне свою одежду. Одеть ее в светелке я согласился. Так я оказался в девичьей одежде. Дождь прошел, и девушки собрались идти по грибы. Пригласили и меня с собой. Но куда я пойду в женской одежде? Никуда не пойду. Девушки принялись хохотать нал моим женским видом. Им было смешно, что я в женском платье и с мальчишеским лицом. Ужасно смешно! Девушки уговорили меня с ними идти, так как кругом никого нет, и меня в женском платье никто не увидит.
На улице после дождя похолодало. Девушки боялись меня простудить, и перед уходом повязали мне на голову платочек. Девичий платочек, который по девичьи завязали. Все равно никто не увидит, а теплее будет. Идем грибы собираем. Незаметно мы разошлись ро лесу, и потеряли друг друга из вида. Девушки встретились с грибниками, и спросили их, не видели ли они мальчика. Грибники ответили, что мальчика они не видели, а девочка рядом есть. Тогда Ирочка сказала, что это наш мальчик и есть. Покажите, где Вы его видели. «Не его, а ее. Это не мальчик, а девочка!» ответили грибники, но показали, где они ее видели. Так мы встретились в лесу. Девочкам мой девчоночий вид так понравился, что они обещали так меня одевать. Но делать этого не пришлось, так как вскоре все уехали домой.
На даче, живя с девушками в девичьей светелке, я уходил на ближайшую лесную поляну, и там задирал ногу вверх. Это было на просторе среди дубов. Никто не видит, чем я занят и никто не спрашивает зачем и почему я все время упорно пытаюсь задрать одну ногу вверх. Все условия для хорошей тренировки есть.
Однако это у меня не вышло. Нога не дотягивалась даже до горизонтального положения. Попытки подтянуть ее выше вызывали жуткую боль, а тренировки только ухудшали дело. Это пришлось оставить, что существенно увеличило мое восхищение и удивление мальчиком.
Меня удивляло, что такой выдающийся мальчик смотрел на меня дружелюбно без малейшего презрения, не так как те мальчишки, которые в чем-то превосходили меня. Его дружелюбие меня восхитило, и я решил перенять его, не заботясь о том, надо мне это или нет. Я стал дружелюбно смотреть на мальчишек, не гордясь своим превосходством перед ними, в чем я преуспевал, а они нет. Я знал, что такое дружелюбное поведение свойственно девчонкам. Московский мальчик не стеснялся вести себя по-девчоночьи, и я, подражая ему, не стал стесняться проявлять девчоночье дружелюбие. Дружелюбие, которым отлично владеют девочки, может проявить и мальчик. Мне очень хотелось, хоть в чем-то быть похожим на московского мальчика, я всячески старался дружелюбно вести себя с мальчишками. К сожалению, это почти все, что я сумел перенять у московского мальчика. Ведя себя дружелюбно, просто из желания подражать мальчику, я тем самым неожиданно облегчил себе жизнь. Дружелюбие московского мальчика, которое мне удалось перенять, избавило меня от неприятностей, связанных с тем, что я был хилым мальчиком, неспособным постоять за себя. В этих случаях меня охотно выручали могучие мальчишки, которым я стал необычайно симпатичен.
Тетя Зоя, только познакомив меня с московским мальчиком, даже не подкрепив это нравоучениями, достигла цели, которую не могла достичь, читая мне и моим родителям морали. К советам тети Зои я мог не прислушиваться, а живым примером московского мальчика я не мог пренебрегать. Ведь московский мальчик еще только мальчик, а уже владеет тем, чем я вряд ли смогу овладеть, став взрослым. Будто бы он сделан из другого теста, чем я. Зря меня хвалят мои учительницы. Чего же на самом деле стоят мои способности, когда я не могу и вряд ли когда-нибудь смогу показать хотя бы половину того, что прекрасно уже может московский мальчик. Это не давало мне покоя, не позволяло продолжать бить баклуши, мобилизуя все мои способности: «Пусть я не могу делать то, что может московский мальчик, но я должен научиться делать все, на что способен». Этого от меня добивалась тетя Зоя, но не добилась бы, если бы не мальчик.
В результате, как и считала тетя Зоя, мне удалось многого достичь. Приведу всего один пример. Начав только в 30 лет, – раньше у меня не было возможности – я научился играть на рояле. Это было жутко трудно, да и некогда. У меня к этому времени были: семья, двое детей, учеба, затем диссертация, заведывание кафедрой и научным отделом, лекции по физике, весьма ответственная научная работа, под которую сооружали новый огромный корпус института. Если бы не пример мальчика, то я не стал бы даже пробовать играть, а, начав, бросил бы, как поступили мужчины, взявшие пример с меня, а не с московского мальчика. Теперь я свободно играю все то, что когда-то исполнил мальчик.
На меня чрезвычайно сильно подействовало то, что моя нога при длительной и упрямой тренировке, так и не задралась вверх. И не только не задралась вверх, а очень далеко не достигала до вертикального положения, такого, какое получалось у мальчика без малейшего труда с его стороны. Это заставляло меня вновь и вновь задуматься уж не девчоночья ли нога у этого мальчика.
КОНЕЦ
Продолжение следует.
Предыдущие серии:
Лучший мальчик: встреча с московским мальчиком
Лучший мальчик: сомнения отпали