На улице Таисия замедлила шаг, вызывая такси через приложение.
– Хочешь, подброшу до дома? – предложила Инна, погладив девушку по плечу.
– С удовольствием.
– Бежим! – заорал Чайна и, вцепившись в руку Таи, потащил ее за собой.
Буквально в паре метров от них провалился асфальт с автомобилем. Прямо из земли забил водопад из грязной речной воды.
– Стила прорвала асфальт, – хриплым голосом сказала Инна. – Это же уже случалось в две тысячи седьмом году.
Все трое почувствовали себя странно. Перед глазами расплывалась картинка...
В этот момент машина Инея провалилась под асфальт.
Тая зажала себе рот, пытаясь заглушить крик. Чайна до синяков вцепился в ее руку. Чувства Инея обострились до предела: она замечала каждую мелочь.
Мир менялся на их глазах. Вода заливала пивной ларек с облезлой синей краской, два тополя и столы с книгами, выставленными на продажу.
На уровне ультразвука визжала пара девочек-подростков лет пятнадцати. Одна была одета в черную юбку в пол и серебристый корсет, вторая – в кеды, полосатые гетры, короткую клетчатую юбку и портупею.
«Надо назвать пять предметов окружающего мира, – подумала Тая. – Деревья, книги, люди, пиво. Ай! Все не так!»
Чайна, наконец, разжал, ее руку, и Тая потерла запястье, морщась от боли.
– Девочки, вы не пострадали? – спросил он подростков, надевая личину заботливого полицейского. – Голова кружится? Тошнит? Не бойтесь, я из полиции. Если что-то болит, то вызову скорую.
– Ты что, дядя, из Америки приехал? Какая полиция, мент ты поганый, – усмехнулась девочка в гетрах, похожая на «эмо».
– Порядок. Забей, – подтвердила девочка в корсете.
– У них шок. Надо вызвать скорую, – всплеснула руками Таисия.
Инна же, не обращая внимания на подростков, встряхнула за плечи сначала Таю, а потом Чайну:
– Придите в себя. Это иллюзия. Мы в две тысячи седьмом. Тополя давно срубили, милицию переименовали в полицию, ларьки-пивнушки закрыли, а девочки... Девочки выросли. Вынули пирсинг из языка, надели джинсы с завышенной талией и родили детей. Очнитесь, умоляю.
– Обвал асфальта произошел как раз в седьмом году. Тогда же подземная река Стила вышла наружу, – прошептала Тая. – Погибли люди, сидевшие в машине.
– Не разговаривайте, не шевелитесь и закройте глаза, – скомандовала Инна. – Найдите себе якорь, чтобы вернуться в нашу реальность. Думайте о том, ради чего вы живете.
Несколько томительных минут Таисия стояла, опустив голову. Она не в силах была закрыть глаза, потому что начинало тошнить и укачивать.
А когда они осмелились осмотреться вокруг, мир показался удивительным.
Симпатичный отдел полиции в здании из красного кирпича, яркий киоск, в котором продавали кофе навынос, саженцы деревьев и ухоженные клумбы с тюльпанами.
– Признаюсь, это было не слишком приятно, – вздохнула Инна. – Почему мы провалились именно в две тысячи седьмой год? Что ты делала вчера вечером? Может, фотографии смотрела или кино, вышедшее в том году?
Тая выдержала ее взгляд:
– Я вчера даже не вспоминала о том времени, так что не надо меня виноватить. Мы с Джезом гуляли в новом районе и строили планы. В таком случае логичней было бы попасть в будущее.
– Я тебя не виню, – покачала головой Инна. – Но и ты пойми, у меня дети. Мне есть, что терять. И все же я буду с тобой до конца. Теперь мы увидели всю мощь злоумышленника, и это не оставляет мне выбора. Он способен перенести нас в прошлое, пусть и на короткое время. Он играет со светлыми зонами, наплевав на все соглашения с поутри. Он чуть не убил Таисию. Что же дальше?
– То, что Тая едва не погибла в светлой зоне – прямое доказательство, что маньяк – вовсе не ее брат.
– Не скажи, – вздохнула Таисия. – В моей практике главные враги человека – его ближайшие родственники. Родители, братья, сестры, мужья. Что будет дальше?
– А дальше по законам детективного жанра, преступник выдвинет свои требования.
– Надеюсь, что мы успеем заручиться поддержкой эгрегора, – поежилась Инна. – Я была не права, нельзя вытеснять две тысячи седьмой год из памяти. Наоборот, ты должна вспомнить его во всех подробностях.
Тая улыбнулась и покраснела, будто вспоминая о чем-то особенном.
– Лето две тысячи седьмого было самым сладким в моей жизни. Осень же принесла с собой смерть.