Кто бы знал, как тяжело мне, бесчувственному чурбану, жить среди нежных и ранимых людей.
Особенно, когда одна половина этих людей - мои собственные дети, а вторая половина - муж. Тоже мой.
Дети: Стас, 15 лет, Паша, 6 лет, Вадим, 4 года.
Вчера вечером у меня приуныл Паша. Сидел, обняв колени, на диване и смотрел в стену. По его виду было ясно - мальчишка слишком устал от этого всего.
От чего? Неважно. Просто устал. Словил хандру. Осознал, что он - лишь песчинка в бесконечной вселенной. Не знаю даже, от чего ещё шестилетний пацан так грустить может.
-Паш, что-то случилось? - спросила я.
-Нет, - ответил Паша и глаза его предательски покраснели.
Ну, нет, так нет. Хочет человек предаваться унынию, что я могу поделать? И не стала больше лезть с расспросами.
-Просто понимаешь, - минут через десять заговорил Паша и его голос дрожал, - я сам не знаю, что случилось. И почему я грустный.
В это время мимо проходил Стас. Он остановился, внимательно посмотрел на Пашу, а потом спросил:
-Душа как будто болит, да?
-Ага! - кивнул Паша и отвернулся.
-Понимаю тебя, - поджал губы Стас. - Очень неприятно, когда вот так что-то беспокоит, а что - непонятно. И какая-то тоска наваливается, и горло словно рукой сжимают. И сердце - то стучит бешено, то замирает.
И пошёл дальше, куда шёл.
Отлично, думаю. Осень. У детей болит душа. Сейчас они начнут в плед заматываться, на подоконники усаживаться, шумно всасывать в себя какаву из больших кружек и смотреть в даль. И слушать грустные песни, чтобы, не дай Бог, тоска не прошла.
-Вадюша! - заловила я пробегающего мимо Вадю. - А у тебя как? Душа случайно не болит?
-Нет! - радостно ответил Вадя и повис у меня на шее. - У меня ничего не болит. И даже болячка на коленке не чешется!
-И хорошо! - выдохнула я.
-Мамочка! - позвал Паша и маленькая слеза скатилась у него по щеке. - Я хочу попросить... Пожалуйста, разреши мне...
И замолчал, чтобы не разреветься. Растёр по лицу слёзы. Шмыгнул носом. Закрыл лицо руками.
Я, ребята, в этом месте прямо напряглась. Что такое хочется этому ребёнку, что он боится матери признаться и в депрессию заранее впал?
-... разреши мне, - наконец продышался Паша, - хоть иногда делать для тебя бутерброды? И самому отрезать колбасу.
И рассказал мне следующее.
Когда мы на выходных ездили в гости к бабушке, он сам нарезал для всех колбасу. И принёс на тарелочке. Чтобы нам было вкусно и радостно. Чтобы мы впали в эйфорию и такие:
-Батюшки, Паша! Ты что, колбасу нарезал? Сам? Для нас? Спасибо тебе, умница ты и молодец! Главное, мы-то режем невкусно, а ты нарезал - так руки по локти отъесть можно!
В принципе, всё так и было. Все впали в эйфорию, но только я - недостаточно. И Паша решил, что я против такой самодеятельности. А он так старался, и вот. Тоска, депрессия, осень, душа болит, сердце замирает.
И я такая смотрю на Паша, а сама пытаюсь вспомнить этот момент. И не могу.
-Паша, - говорю, - конечно, ты можешь делать мне бутерброды! И отрезать колбасу.
-Правда? - не веря своим ушам, спросил Паша.
-Правда! - подтвердила я.
-Уффф, - утёр он слёзы, - сразу полегчало!
-Слушай, а где у нас вот эти огромные кружки? - раздался голос мужа из кухни. - Которые на пол-литра. Что-то так какавы захотелось...
***
Сегодня утром, когда дети уходили в детский, Паша спросил меня:
-Мама, а ты сколько бутербродов хотела бы?
Вопрос был с подвохом, я это понимала. Скажешь так, что двух будет достаточно, а ребёнок потом обиду на всю жизнь затаит.
-Четыре, - озвучила я пожелание.
-Ну ты и обжора, мама! - вскрикнул Паша. - Сделаю тебе два бутерброда. И папе с Вадей два. А Стасу - три. Чтобы у него душа не болела.
На том и порешили.
P.S. Почему душа болит у Стаса, я знаю, он мне рассказал. Но там личное, простите))
А вот тут о том, как два года назад душа болела у Вади: