Друзья, совсем не читается, так что и писать нечего. Зато я много месяцев не публиковала свои книжные колонки в журнале, так что ловите - октябрьскую!
В отношении любых публичных фигур, а писатели, несомненно, фигуры публичные, всегда есть проблема переноса личного отношения к человеку на то дело, которое он делает. Все мы помним из Пушкина, что быть дельным человеком и думать о красе ногтей – еще можно, а вот быть гением и злодеем уже нельзя. Как отделить (и надо ли) личность автора от его произведений? Вопрос, конечно, интересный…
Признаюсь, как читатель я не отличаюсь какой-то особенной объективностью. Если книга или автор мне нравятся – я могу быть снисходительна к недостаткам стиля, языка и сюжета или к неоднозначным авторским высказываниям по тем или иным поводам. И наоборот, если в отношении конкретного текста или его создателя я испытываю некий скепсис или даже недоброжелательность, то начинаю «ловить ведьм» даже там, где их может и не быть – подмечаю все огрехи и строго сужу за нестыковки и не соответствие моим ценностям.
Один из классических примеров подобной двойственности в общественном мнении – Марина Ивановна Цветаева. Влюбленная с детства в ее поэзию, я готова закрыть глаза на то, какой матерью она была. Но для многих читателей и в первую очередь читательниц то, что Цветаева была «плохой и инфантильной матерью», допустившей смерть дочери Ирины, накладывает такой отпечаток на творчество, который делает невозможным восхищение ее стихами.
С чего вдруг вообще всплыла эта тема, спросите вы? Недавно пополнила список несимпатичных мне авторов и пыталась понять, что первичнее – мое отношение к книге или к человеку?
Дело было так. В моем любимом книжном клубе выпала к прочтению книга «Библиотекарь» Михаила Елизарова. Про автора я слышала ранее в связи с другим его произведением – роман «Земля» про похоронный бизнес стал лауреатом премии «Национальный бестселлер» в 2020 году. Да и сам «Библиотекарь» наградами не обижен – в 2008 году он стал лауреатом премии «Русский букер».
Книга мне умеренно не понравилась. То есть, как вариант некого странного городского фэнтези – это даже, наверное, любопытно: книги забытого советского автора с мистическим эффектом, тайные военизированные и криминализированные сообщества (читальни и библиотеки) вокруг этих книг, куча потасовок с разлетающимися зубами и кровавыми соплями. Ну такое… на любителя. Но до серьезной литературы, на мой вкус, книга не дотягивала. Я даже не без ехидства подумала, что, судя по такому лауреату «Русского Букера» далекого 2008 года – год отличался на редкость плохом литературным урожаем.
А потом я узнала, что господин Елизаров не только писатель, но и автор-исполнитель и проявила роковое любопытство – пробежалась глазами по текстам некоторых его песен. Сказать, что это безвкусно и низкосортно – не сказать ничего. Получив этот шокирующий культурологический опыт, я поняла, что поневоле изменила и свое отношение к прочитанному роману. То, что казалось просто неуместным и некрасивым обрело теперь в моих глазах черты явно шовинистские и мизогинные. Теперь, можно сказать, книга не нравилась мне активно и сильно.
Наверное, логичная позиция здесь – тщательно оберегать свою объективность и сознательно избегать информации об авторе, не гуглить, не читать интервью, не находить его или ее в соцсетях. Вот только возможно ли полностью закрыться от информации в наши дни? Возможно ли сегодня блаженно не знать? Боюсь, что нет.
Я знаю, кто такая Кира Ярмыш и это помогает мне более полно воспринять ее достаточно сильный и интересный дебютный роман «Невероятные происшествия в женской камере № 3». Я знаю, кто такой Захар Прилепин и это помогает мне составить впечатления о его книге «Обитель», которая с литературной точки зрения является вполне достойным произведением на мой взгляд.
Да, многие знания – многие печали. Но все же, мне кажется, лучше знать. Знать и стремиться к недостижимой «ноль-позиции».
Интересно, а менялось ли у вас отношение к книге из-за отношения к автору?