Над входом в Центральный городской рынок Тегерана, кроме арабской вязи, было и два слова на латинице. Я перевёл их как - «Базар базаров». Серьёзная заявка на масштаб, посмотрим что представляет рынок на самом деле. Вошли в рынок, ступени вели вниз под землю. Завидев, что проходы расходятся в разные стороны и теряются вдалеке, мы остановились. Однако! Протяжённость и высота торговых рядов впечатляли.
Чтобы сэкономить время, мы с Виталей разошлись, условившись о месте и времени встречи на входе. Доллары мы уже поменяли недалеко от городского автовокзала. Получили внушительную пачку риалов с большими числами на банкнотах. На наши пятьдесят долларов здесь можно неплохо отовариться. Не, не на наши, а на американские доллары.
Двинулся по правой стороне, а Виталя пошёл по левой. Я хотел потратить деньги на своих женщин — купить им что-нибудь оригинальное и полезное. Решил сначала пройтись, чтобы прицениться, а на обратном пути уже и отовариться. Разнообразие товаров поражало моё воображение. Господи, эта страна недавно вышла из войны, откуда этот ассортимент? На прилавках рынка и полках, тянувшихся на много метров вверх, было всё и в таком многообразии, что у меня челюсть выпадала. Полки с рулонами костюмной ткани уходили вверх и терялись под потолком в темноте. Стояли высоченные лестницы, чтобы продавцы доставали нужный рулон. Глаза разбегались от разнообразия цветов и рисунка ткани. Не говорю уже о разновидностях ткани по составу и качеству. Даже джинсовую заметил в разных вариантах.
Надолго завис в швейном отделе — в этот период меня интересовали кройка и шитьё, даже сам пытался шить, - рассматривал швейные машинки из разных стран. Тут даже были японские с программированием вышивания! Но самое большое впечатление на меня оказало многоцветье ниток для шитья и вышивания. Ведь у нас в Военторге, да и в городских магазинах, можно было найти только чёрные, белые и зелёные нитки. Зелёные в нашем городке продавались, в городе их не было. А уж о разной толщине ниток говорить не приходилось. Или нитки мулине — эти только в крупных городах надо было искать. Или набор для вышивания попадётся. Но чтобы мулине лежали на выбор всех цветов и полутонов… Понятно — это иранская столица. Так я недавно и в нашей столице бывал, и в Тбилиси. Нет там такого.
До чего же мы свою страну довели, идиоты!
Я словно попал на какую-то выставку бытовых товаров. Светильники и люстры поражали моё воображение формами, цветом и светом. Всё переливалось в стекле и хрустале в этом торговом ряду и терялось высоко под тёмным потолком. Верхние люстры не горели, только отражали свет от нижних и было такое впечатление, что там и потолка не было, а блестели звёзды ночного неба.
А посуда! Ладно, местные формы, конечно, интересно рассматривать, но это не про нас. Были здесь и знакомые мне по ГДР сервизы «Мадонна». Хрусталь из Европы и изысканный восточный фарфор. Самовары и электрические кофеварки и чайники передового дизайна.
Стиралки невиданных конструкций, громадные холодильники, пылесосы, кухонные комбайны, радиоэлектроника… Сияние хрома и никеля!
Ковры в рулонах, ковры висят, ковры лежат горой, как, интересно, самый нижний вытащить из под такой горы. А размеры-то, размеры!
Меня начинало тошнить от этого разнообразия. Где же тут женские ряды?
Дошёл и до них. Обувь, одежда, бижутерия из натуральных камней и серебро с золотом. Всё с азиатским пошибом, разукрашено стразами, но есть и строгие европейские модели. Стоят дороже, но — не дороже имеющихся наличных. Иду дальше. Наконец дохожу до рядов со смешными ценами. Думая, что это из-за того, что эти ряды находятся на самом большом удалении от центрального входа, начинаю выбирать вещи. И тут выясняется, что я - в оптовом отделе. Надо взять не меньше десяти экземпляров товара. Да зачем мне десять экземпляров? Бегать по городку продавать лишнее? Это — не моё. Да и что я дома на вырученные деньги приобрету? Но продавец не хотел отпускать шурави и согласился продать две вещи по оптовой цене. Выбрал две блузки — одну жене, вторую дочке. Пора выбираться из этой товарной роскоши, пока меня не стошнило от мучений выбора. На обратном пути приобрёл джинсовую юбку с плетёным шнуром и затейливым бантиком. Потом попались красивые туфли на каблуке под эту юбку и джинсы на дочку. И деньги подошли к концу. На выход!
В условленном месте оказался немного раньше назначенного времени, Виталя подошёл вовремя — у него тоже был ошарашенный вид и следы мук выбора на лице - и мы поехали на автовокзал. Там у уличного торговца увидел кепку военного образца расцветки «мапуту» и купил себе. Впрочем, это была не единственная вещь, купленная мною в Иране для себя. У мавзолея Хомейни запал на средние чётки. Из натурального камня дорого стоили, купил изготовленные из органического стекла, хотя мне хотелось именно из камня взять. Но эти тоже было приятно перебирать пальцами. Успокаивало.
Пока ждал Виталю, гонял эти чётки между пальцев, чтобы унять зависть и досаду, бушевавшие во мне от пережитых мук выбора в этом бесконечном многообразии товаров.
Это - не «Базар базаров», а - «Базарище базарищ»!
Виталя получил потрясение от этого рынка не меньше моего. Весь обратный путь до колонии заводчан рассказывал мне про автозапчасти и всякие прибамбасы в салон легковушек.
Поскольку у нас с Виталей иранских денег уже не оставалось, после обеда вышли прогуляться по окраине Тегерана, осмотреть городской район, где располагалась колония наших заводчан. Однако, смотреть оказалось нечего: людей на улицах почти не было, а вся жизнь местных протекала за высокими дувалами с глухими воротами. Там слышались голоса, звуки воды, виднелись верхушки деревьев. Только в одном месте перед нами со двора на тротуар вышла молодая девушка в светло-лиловой накидке. Мне захотелось рассмотреть её лицо и я ускорил шаги, чтобы обогнать иранку. Да, она была прекрасна, но посмотрела на меня с таким высокомерием, что я стал спотыкаться и отстал. Вот тебе и забитость женщин. Почему она пешим ходом идёт? Её место на носилках-паланкине в окружении охраны.
Пришлось немного проехать в сторону центра города, туда, где начинались многоэтажные коробки домов. Тут на улицах уже было много людей. Часто встречались семьи во главе с мужчиной. Детей было, явно, больше в семьях, чем у нас в Союзе. Как они их умудряются обеспечивать?
Мы наткнулись на государственный магазин и решили зайти поглазеть на ассортимент товара. Про эти магазины услышали от переводчиков, мол, цены там для бедных граждан. Похож внутри на наши столичные ЦУМ, ГУМ и «Детский мир». Скромный ассортимент промышленных и продовольственных товаров, но гораздо разнообразнее, чем у нас. Народ активно закупается. Одни мы с Виталиком глазеем.
Прохожих на улицах прибавилось, когда мы вышли из магазина, решили, что с нас впечатлений хватит, пора вернуться в колонию заводчан.
На ужине комэск объявил, что завтра возвращаемся домой. Да уж, загостились мы здесь, пора и честь знать. Чужие мы на этом празднике товарного изобилия: и деньги закончились, и зависть гложет.
Впечатлений хватило, чтобы беседами о них скрасить всю дорогу домой. Я рассказал парням, как молодая иранка — пери - царственным взором сбила меня, сына чабана, с ног. И не обернулась посмотреть не навернулся ли я. Виталя тоже кое-что добавил к этому эпизоду, подыграл мне. Посмеялись.
Про полторы сотни цветов ниток мулине на городском рынке не стал распространяться - узкая тема, не поймут.
Наш транспортник приземлился в аэропорту Тбилиси, чтобы пройти таможню. На глиссаде я постоял за спиной пилотов, неожиданно для меня проворно шуровавших штурвалом, а на выравнивании, заметив, что с этой верхотуры даже бокового края полосы не видно, пошёл к штурману. У штурмана боковой край полосы было видно, правда, мне пришлось наклониться, чтобы его разглядеть. Нормально парни приземляются — по оси.
Это мне с пилотской кабины непривычен вид на место, куда направляется взгляд лётчика-истребителя при выравнивании и приземлении. Вот рабочее место штурмана по высоте относительно бетонки мне привычней. Но когда после касания полосы основными шасси, пилот стал опускать носовую стойку, осевая линия стала резво приближаться к остеклению кабины. Непривычно много оказалось бетонки в поле зрения. Появилось ощущение, что носовая часть врежется в бетонку, и мне захотелось поднять ноги. А как их поднять, если я на них стою? На всякий случай сделал пару шагов вверх по трапу, пока стойка коснётся ВПП. Или кабина штурмана опустится на полосу. Пока штурмана сотрёт — успею на второй этаж к пилотам подняться.
Грубовато опустили переднюю стойку, грубовато. Вон у штурмана как голова мотнулась. Он повернулся ко мне и скривился в улыбке, мол, вот — какая у меня работа, все посадки своим позвонком оцениваю.
Хорошо, что у меня штурмана нет. И правака — тоже. Некому оценивать мою работу рулями и приземление. Со стороны кажется всё проще, пока не возьмёшься своими руками за дело. Тут и начинают всякие нюансы вставлять палки в колёса.
Благополучно прошли таможню, перелетели в Вазиани за оружием и ещё засветло оказались на родном аэродроме. Конец перегону и командировочной жизни. И семьи заждались пап, и домик дежурного звена давно по нам скучает.
