Вечером пошёл дождик, перешедший в сильную грозу. Тётя Рона гроз боялась, и когда они случались, выключала все электроприборы в доме (даже холодильник!) и, если становилось темно, зажигала старую керосиновую лампу. Так было и в тот раз. Я впервые увидела керосинку, так что мне было очень интересно, а всё происходящее казалось историей из книги.
Когда гроза прошла, мы с Верой упросили тётю Рону не включать электрическую лампу и посидеть перед сном с керосинкой. К жизни вернули только холодильник, пока продукты в нём окончательно не разморозились. И под его довольное урчание мы вчетвером сели ужинать. Потом дядя Коля попрощался с нами и пошёл спать. А мы так и сидели за столом, разговаривали. Я многого не знала о своих родных, да мне не всё и рассказывали, и тётя Рона с удовольствием восполняла эти пробелы. Теперь я не всё помню. Многих, включая саму тётю Рону, уже нет с нами... Но я хорошо запомнила историю цыганки-полукровки Ляли, которая запала мне в сердце навсегда.
- Сразу оговорюсь, что не настаиваю на том, что тётя Рона рассказывала именно так, как я записала. Я не могу помнить таких подробностей. Но основную линию сюжета я помню. Какие-то детали я добавляла уже от себя, чтобы оживить повествование. Как бы то ни было, Ляля и Сашко реально существовали, как и конь Мальчик. Дядя Раду умер не так давно, так что и он не плод моей фантазии. Непонятная болезнь Мальчика тоже имела место быть. А вот какие-то описания и детали, не меняющие линию сюжета, я ввела по своей инициативе. Иначе история напоминала бы сухое изложение фактов.
- Скажу более. Сама тётя Рона, как и тётя Шура, рассказывала свои истории красочно, скорее всего, добавляя что-то от себя. Что именно, я сказать не могу. Но историю, которую вы прочитаете, мне в общих словах поведала и другая родственница, уже спустя много лет. Правда, ей тоже её рассказали. Самым лучшим источником достоверности был, конечно, дядя Раду. Но я его никогда не спрашивала. Виделись мы редко, Молдова стала заграницей, общались не близко, да и не решилась бы я спрашивать о таком...
И теперь, будучи предупреждёнными, в вашей воле - читать мою историю или не читать. Но расскажу я вам её от всего сердца и со всей душой! Подбросим дров в мой цыганский костёр. Нальём в чашки травяного чаю. Может, испечём на углях картошки?.. Что ж, начинаем...
...А было так.
Речь зашла о самом непостижимом для многих из нас, детей и молодёжи, дяде Раду, который время от времени приезжал в табор из Молдовы. Здесь у него было много приятелей, включая моего отца, с которыми он уходил на несколько дней на рыбалку, ездил по каким-то делам и т.п. Подолгу он никогда не гостил, потому что работал. Он закончил медицинский институт и работал в какой-то загородной районной больнице. До конца "своим" дядя Раду в таборе не был, как и я.
Вера вспомнила о младшей сестре дяди Раду, Ляле. Она очень рано и нехорошо умерла, и о ней не любили говорить... Тётя Шура точно не стала бы рассказывать нам о ней, так как была очень осторожной в этом плане. А вот тётя Рона рассказала. Она была победовей многих, не боялась осуждения или предрассудков. Правда, грозы и урагана очень боялась. Кстати, Вера эту историю уже знала к тому времени, но всё равно попросила тётю Рону рассказать её мне.
И тётя Рона рассказала...
- В нашем таборе было много красивых девушек на выданье. (Под "табором" тётя Рона подразумевала не кочевую группу людей, а близкое проживание нескольких семей друг от друга.) Лялька не была первой красавицей. Вы видели Раду, её брата. Вот он мужчина хоть куда! По нему многие девки да женщины и сейчас стонут. Цыганки и русские, без разбора. Да только всё без толку. Он однолюб. Вот и Лялька была такой же. И тоже на свою беду. Только Раду не встретил ответных чувств, так и остался один, а она...
В общем, слюбилась Ляля с одним парнем из наших. Сашком его звали. Парень красивый, ловкий, первый плясун. Так бить чечётку, как умел Сашко, мало кто из цыган может. Ну, в "Ромэне", конечно, многие умеют. Но на то они и профессионалы. А Сашко был простым таборным парнем. Из деревяшек хорошо умел вырезать. То детям какую лошадку вырежет, то свистульку. Детей очень любил! К нему вся ребятня с соседних улиц бегала. Он их и на лошади катал, и в мяч с ними играл. И ни одна мамка, - цыганка ли, русская ли, - не боялась за своего ребёнка, потому что Сашко хорошо за всеми смотрел и никому не дал бы обидеть.
Дети Сашка любили. А вот взрослые как-то избегали его... Спросишь кого, почему, ни за что не ответит. Не знает. Или скажет, что "душный" он какой-то. Непонятный. Вроде общаешься с человеком, а кажется, будто перед тобой бэнг (чёрт) стоит... В глаза посмотрит, а взгляд хитрый, глубокий, до кости прорежет!.. И не знаешь, о чём он думает. Друзей у Сашка не было. Врагов тоже не было. Да и откуда им быть, если он ни с кем не дружил и ни с кем не враждовал!.. Родители его жили в соседнем городе, в другом таборе. К нам оттуда часто приезжали гости, да и мы к ним ездили. Праздники все сообща отмечали. Дружили. Сашко жил в нашем таборе, у своей тётки. Как учиться кончил, так сюда и перебрался. Дядя у него здесь любимый жил. Потом умер, но Сашко остался у тётки...
Будет продолжение...