В приюте для пожилых людей или доме престарелых Александр Николаевич был уже несколько лет. Несколько потому, что точное количество он не помнил, не считал. Да и зачем. Он точно знал, что здесь до конца жизни. Сам пришел, когда понял, что болен. Точно знал - сам врач. Скольких людей видел с такой болезнью, не думал, что самого коснется.
Иногда Александр Николаевич просыпался бодрый и полный сил. В такие дни он собирался на работу, убеждал работников пансионата, что его больные ждут. Называл фамилии больных, вспоминал диагнозы и лечение. Те смеялись над ним. А потом наступало время расплаты и тяжелой депрессии. Александр Николаевич вспоминал кто он, зачем здесь и почему никогда уже не будет как прежде. Страшное слово «деменция».
Анна Степановна собиралась в «дом престарелых» с неохотой.
- Мам, это всего на пару месяцев. Мы закончим с переездом и сразу тебя заберем. Даже не пару, за месяц успеем. Комнату для тебя подготовим. Да и дорого нам этот пансионат обходится. Долго мы его не потянем. – Успокаивала её Юля.
Анна Степановна в сладкие речи дочери не верила. Да и как поверишь, когда сплошь и рядом родителей свозят как ненужный хлам по таким вот богадельням. Бросают и даже навестить забывают. А ведь совсем недавно без мамы не могли. Каждую неделю приезжали к ней в деревню, внуков на всё лето привозили. Оттуда брали курочек ощипанных уже, лапшу, нарезанную и просушенную, яички, овощи и ягоды. А потом убедили её, старую и одинокую женщину, что трудно им мотаться в деревню, матери помогать. А она глупая дом продала и к ним в квартиру переехала. Вот теперь и пожинает плоды своей глупости.
Первый день пребывания Анны Степановны в новом своем обиталище показался бесконечным. Она сидела и смотрела в окно, не вышла даже на обед. А вот на ужин пришлось спуститься. Зашла одна из симпатичных и молоденьких работниц и не ушла, пока не убедилась, что Анна Степановна не только прошла в столовую, но и преступила к трапезе. Есть не хотелось, ложка ковыряла вязкую кашу. И вдруг за соседним столиком она заметила знакомую фигуру.
- Александр Николаевич, Вы теперь здесь работаете?
- Анна Степановна, - вопросом на вопрос ответил врач, - Вы как здесь?
-Ой, не спрашивайте.
Они проговорили весь ужин. Анна Степановна и не заметила, как её тарелка стала пустой. После ужина гуляли до позднего вечера. Расстались только на время сна, а утром Александр Николаевич тихо постучал в дверь, приглашая подругу на утреннюю прогулку.
К обеду следующего дня приехала встревоженная Юля.
- Собирайся, мам, не могу я так. Ну его переезд этот. Вместе будем обживаться. На чемоданах посидит. Мы тебе матрас надувной купили.
- Нет, не поеду.
- Как? Мам, не обижайся. Поедем.
- Да, не обижаюсь я. Помнишь Александра Николаевича?
- Который тебя спас?
- Да, да. Тот самый врач. Так вот он здесь. Сам пришел, когда понял, что деменция у него. Оказывается, нет у него ни семьи, ни детей. Не могу я его здесь одного бросить.
Анна Степановна об одиночестве Александра спросить не решалась. Он сам начал рассказывать:
- Еще в институте у меня девушка была, жениться собирались. А тогда волна эмиграции в Израиль была. Вот родители её и забрали. Не окончила она институт. Мы тогда переписывались. А потом она замуж вышла. Да и не позволили бы родители её нам жизнь связать. Они своего искали. Я долго тогда отойти не мог, переживал.
Потом тоже с девушками встречался, но до свадьбы не доходило. Оставляли они меня. Я ведь фанат своего дела. А семье внимание нужно. Если у меня случай сложный, я ни есть, ни спать не могу. Думаю, мысли свои записываю. Сначала домой хоть ночевать ходил, а потом и вовсе неделями в ординаторской жил. Ни о чем думать не могу. А если ошибка какая, вдруг человека спасти не смог, так анализирую все, каждую минутку, каждый шаг. Чтобы в следующий раз не повторять. Болезни разные бывают, каждый организм на них по-разному реагирует. У меня в голове все эти случаи собраны. А теперь еще на бумаге. Вспоминаю, записываю. Так что можно сказать, что на работе своей женат был и дети мои – тоже работа.
- Зато сколько людей Вам благодарны за спасение.
- Э-эх, а сколько проклинают – с горечью произнес Александр Николаевич. – Одно могу сказать, я всегда делал все для спасения человека.
Все чаще Анне Степановне приходила мысль: ведь доделают ремонт в новом доме дочь её и зять, и придется ей уехать. Они и сейчас бы её забрали, да только она не соглашается. И останется один замечательный человек, который когда-то спас её от смерти, если бы не решился на эту безумную, по тем временам операцию.
Он тогда спросил её: «Я знаю, как это делать. Но Вы будете первой. Такой операции еще не было. И результат я предсказать не могу. Вы сможете прожить еще пару недель, а может месяц. Или сможете умереть завтра в операционной». И она решилась. И живет уже не неделю-две, а почти двадцать лет. Сейчас такие операции без всякого риска делают, научились. А она первая была, словно кролик подопытный. Ни кому не сказала о своем разговоре с Александром Николаевичем. Правда открылась позже. Оказывается, он мог лишиться не только работы, но и свободы. Не побоялся. Без согласований взял ответственность на себя. И она теперь живет благодаря его смелости.
- Не поеду я. Не могу его одного оставить, - твердила Анна Степановна, когда Юля в очередной раз приехала за ней.
- Да не надо тебе бросать его. Что ж мы не понимаем? Возьмем и Александра Николаевича. Мы для него небольшую спальню приготовили. Не должен такой человек в одиночестве жизнь свою заканчивать.
- Не поеду, - уверенно отказался Александр Николаевич, - Я болен, за мной присмотр нужен. Дальше только хуже будет. Я знаю, что это такое. Я сам врач.
- А что будет хуже? – Не понимая, спросила Анна Степановна, - ну забываете, и что? Мы Вас одного оставлять не станем. Я пока еще в силе, ухаживать могу если что.
- Еще не хватало. Я сам за собой могу.
- Так тем белее, - не сдавалась она, - друг за другом ухаживать будем.
- Ага, обузу такую вашей дочери.
- Ничего не обуза, - обиделась Юля, - это моя мама. И ей не будет скучно, когда мы на работе.
- Соглашайся Александр, очень нужно о ком-то заботиться и нам о детях и детям, о нас. А по выходным внуки будут приезжать и правнуки. Мы еще пригодимся.
- Ну, хорошо. – Согласился, наконец, Александр Николаевич, - только дайте мне слово, что если вдруг мне станет хуже, вы вернете меня.
- Ну, уж нет, - сказал свое слово Игорь, муж Юлии, - если мы Вас отсюда возьмем, то навсегда. Сиделку наймем, если сами не справимся.
Большая машина не смогла вместить в себя все подарки, которые подарила на прощанье Александру Николаевичу постояльцы и сотрудники дома престарелых.
Они ехали на заднем сиденье машины, и каждый думал о своем. Александр Николаевич о том, что как-то неудобно получилось, но с другой стороны, он всегда о семье мечтал. Анна Степановна, о том, что страшно ей было одной оставаться в большом доме. Ведь целый день дочь и зять на работе, внуки только в выходной приезжать будут. И что хорошо, что теперь она не одна. А Юля о том, что представилась возможность отплатить добром человеку, который когда-то спас её маму. Игорь думал о том, что хорошо, когда все дома. И не будет его жена пилить за то, что долго возится с ремонтом. Он улыбнулся, вспоминая запах оладьи, которые, готовила по утрам его теща.
