Степанычу стало лучше, он успокоился после укола, стал приходить в себя. На все вопросы врача отказался отвечать, смотрел то на него, то на Громова, то на других специалистов и молчал, игнорировал его вопросы и вопросы Громова. И они решили дать ему отдохнуть, собраться с силами.
Когда все покинули комнату и он остался один Степаныч лёг на кровать, уставился в потолок и лежал больше часа в таком положение, о чём-то думая, наверное. Никто его не тревожил, но за ним наблюдали и он это чувствовал, он это знал. Но это было совсем не важно. Странным было то, что у него в голове появились какие-то странные мысли, которых никогда раньше не было: он думал о том, что здесь происходит и то, что он здесь находится - так не должно быть; он узнал, что если захочет, то в любой момент может покинуть это место и он знал, как это сделать; он был уверен в себе и вот это незнание его и пугало - откуда такая уверенность в себе. Степаныч поймал себя на мысли, что он стал много думать, анализировать, размышлять, чего за собой никогда не замечал. Нет, он был умным мужиком, любил читать книги, но то, каким он стал сейчас - нонсенс: продумывать, анализировать, что ответить на заданные вопросы, ответить правильно; знать, что они задумали, что хотят от него услышать; знать, что получится всё, что он задумает сделать. Неужели всему виной они, их опыты, - иголки, которые втыкали в его тело и голову. Степаныч чувствовал превосходство над ними всеми, знал наперёд все их шаги, все их действия и знал какие будут последствия. Как такое стало возможно!
День клонился к закату, за окном стал смеркаться, когда к нему в палату пришёл товарищ Громов. Он стоял посреди комнаты и смотрел на здоровяка, лежащего на кровати. Просто стоял, смотрел и молчал. Так продолжалось несколько минут, пока Степаныч не повернул голову его сторону.
- Как себя чувствуете, Николай Степанович? - спросил он вежливо.
- Всё хорошо! Чувствую, что набираюсь сил! - ответил Степаныч и улыбнулся.
- Это хорошо! Не хотите поговорить?
- Поговорить! О чём? Вы знаете намного больше, чем знаю я! Всё, что я знал, я вам рассказал! Я согласился на гипноз, чтобы вы узнали то, что здесь произошло и теперь, по логике вещей, вы должны отпустить меня домой! - это была слишком заумная речь, которой Громов от него не ожидал, как и он сам.
- Домой вы поедете позже, намного позже! Нам ещё многое предстоит выяснить, что с вами произошло и что с этим делать, и представляете ли вы угрозу для окружающих или нет! - ответил Громов спокойно, не сводя внимательно глаз со здоровяка.
- Я не сделал ничего плохого! Я не сделал ничего противозаконного! На каком основании вы меня здесь удерживаете? Ваши специалисты меня осмотрели, взяли анализы. Я согласился на гипноз. Я сделал всё, что вы хотели! Почему вы меня не отпускаете домой? - Степаныч говорил громко, уверенно и когда он встал с кровати, то Громов сделал шаг назад, на всякий случай.
- Всему своё время! - ответил он Степанычу и в его голосе была неуверенность, - Нужно убедиться, что вам ничего не угрожает, нам ничего не угрожает и тогда вы поедете домой!
- Разве мне что-то угрожает?
- Вот мы это и выясняем!
- Выясняйте! А меня верните домой. Мне здесь совсем не нравится, во-первых! Я здесь чувствую себя как в тюрьме. А во-вторых, вы не имеете права меня задерживать! У вас нет причин для этого! - Степаныч был абсолютно спокоен, говорил неспеша, уверенным голосом, - И когда общественность узнает, что здесь происходит, то думаю вам придётся не сладко! Вам придется объясниться с людьми!
- Какая общественность! Если вы про телепередачу, то она никогда не выйдет! Общественность будет знать только то, что ей положено знать! - Громов усмехнулся, - А вы будете находиться у нас столько, сколько нам будет нужно!
- Вы ошибаетесь, Павел Евгеньевич! - на его губах появилась усмешка, - Сильно ошибаетесь!
Громов ничего не ответил. Он был зол. Он вышёл из комнаты, оставив здоровяка одного, стоящего посреди комнаты с победной улыбкой на губах.
Степаныч долго не мог заснуть.
Этой ночью он спал хорошо. Сны ему не снились, ничего не снилось.
Едва за окном забрезжил рассвет он проснулся и почувствовал, что может всё, способен на всё и эти стены, эти люди его не смогут удержать, не получится у них. Но он понимал, что если сбежит отсюда, то его будут искать, найдут и тогда закроют надолго, изолируют от общества. Он станет подопытным кроликом и тогда ему никто помочь не сможет. Значит нужно ждать, когда его освободят, но внутренний голос твердил, что нужно бежать, нельзя здесь оставаться, здесь опасно для таких, как он. Он чувствовал, что сегодня должно что-то произойти и последствия для него станут плачевными. И он послушал внутренний голос, который его никогда не подводил. Но как отсюда сбежать? Не вопрос!
Степаныч подошёл к двери постучал в неё кулаком, потом стал на колени, опираясь руками о дверь, медленно осел на пол, распластавшись на полу в неудобной позе. Не прошло и минуты, как открылась дверь и в комнату вбежали два врача, за ними стоял охранник, с любопытством смотрящий на лежащего на полу здоровяка. Они не могли понять, что произошло, а реакция у Степаныча была мгновенная.
Один из врачей отлетел к стене, а второй упал на охранника, сбив того с ног. Степаныч вскочил с пола и ударом громадного кулака вырубил охранника, потом закрыл железную дверь снаружи, оставив двух врачей в комнате. Он обшарил карманы охранника, находящегося в бессознательном состоянии, нашёл ключи от автомобиля Рено, взял дубинку и направился прямо по коридору, дошёл до лестничной площадке, изучил карту-схему этажа и спустился на первый этаж. Там столкнулся с ещё двумя охранниками, которых не составило труда одолеть. Снова изучил карту-схему первого этажа и пошёл в нужном ему направлении. Он вышёл на стоянку, нажимая на брелок автомобиля, пока не нашёл нужный - черный Рено Логан, уселся за руль, запустил двигатель. Теперь он понимал, что находится на территории медицинского центра, но где именно, в каком городе, предстояло выяснить. И прежде, чем другие охранники выскочили на стоянку, он вырулил на дорогу, сбил шлагбаум и был таков. Сбежать? Да проще простого!