Недели дома мне хватило, чтобы впасть в детство. Я ходила в гости к одноклассницам и просто гуляла по тем местам, которые разведала ещё во времена учёбы в школе. Единственная, с кем я не захотела встречаться — это наша классная руководительница, которая учила нас родной литературе. Потому что когда я случайно повстречала её спустя двадцать лет, она с пеной у рта принялась доказывать мне, что при Советском режиме родной язык и литературу всячески зажимали, и только новая власть позволила им свободно развиваться. Помню, я тогда настолько офигела от такого заявления, что даже не спросила её — а что же вы нам в школе преподавали?
Но в целом это была неделя полнейшей беззаботности. Если бы не токсикоз — было бы совсем хорошо.
Но всё когда-нибудь заканчивается, и настало время возвращаться. На обратном пути в поезде я изрядно замёрзла. И захотела в туалет. Но он уже закрыт — санитарная зона. Что бы сделала Анжела 1.0? Не знаю, потому что я уже Анжела 2.0, которая считает, что беременной терпеть вредно. Я молча достала свой любимый набор инструментов, взяла оттуда плоскогубцы и направилась по своим делам. Убедившись в отсутствии проводницы в пределах прямой видимости, я попыталась изобразить вагонную трёхгранку при помощи подручных средств. Со второго раза это у меня получилось. Вот так я теперь буду поступать со всеми дурацкими запретами.
Выяснилось, что за время моего отсутствия Лёшка на своей практике тоже время зря не терял. На его письменном столе лежал компьютерный блок питания-«уголок» от только входящего тогда в моду корпуса «Бэби».
— Вот, выпросил нерабочий, — гордо заявил мой будущий муж. — А там всего-то непропай был.
В ответ я поделилась с ним идеей приобретения компьютера, чтобы я на дому могла заниматься программированием. Как я и предполагала, Лёшка сразу загорелся этим. Но где купить комплектующие и при этом не разориться? В первую очередь, конечно же, нужен монитор. Лёшка предложил неожиданный выход — использовать в качестве монитора дедов «Рекорд-312». Но я как-то засомневалась — разве его удастся подключить к компьютеру? Тем более, что в «Рекорде» никаких входов, кроме антенного, нет. Но Лёшка не зря возился с видеомагнитофонами — он примерно понимал, как сделать в телевизоре видеовход для композитного сигнала.
— Но это в современных транзисторных моделях телевизоров — продолжала сомневаться я. — А «Рекорд» же на электронных лампах.
Но Лёшка был уверен в себе.
— Через резисторный делитель я заведу сигнал прямо на сетку лампы последнего каскада видеоусилителя.
Я не совсем поняла, что все эти слова значат, и поэтому зашла с другого боку.
— Ну хорошо, а как ты с компьютера получишь видеосигнал? Ведь на CGA адаптере целых девять контактов?
У Лёшки был готов ответ и на этот вопрос.
— Бывают адаптеры с обычным видеовыходом, я уже узнавал. Мне даже обещали, что там в ПЗУ будет прошит русский знакогенератор.
Зато ему удалось достать материнскую плату с 286-м процессором и мегабайтом памяти, и самое главное — почти бесплатно. В организации, где он проходил практику, прорвало водопроводную трубу и залило компьютер. Его начальник где-то нашёл новую материнку, сам её установил, а старую списал. Вот эту списанную Лёшка и выпросил у него за бутылку хорошего коньяка. А с платой-«утопленником» он поступил просто: неделя на тёплой батарее в туалете — и всё заработало. Клавиатуру пришлось честно купить, у неё было всего 84 кнопки, а не 101, как на современной. Но самое печальное — на ней были только латинские буквы. Русские мне самой пришлось писать на торцах клавиш фломастером. И вот через неделю на экране лампового «Рекорда» появились надписи: «American Megatrends Inc. Invalid boot device».
Увидев это, я засмеялась.
— Лёшка, твой компьютер инвалид!
— Он всего лишь хочет загрузочное устройство, — обиделся Лёшка. — Предлагаю сразу купить нормальный жёсткий диск.
— Например, Сигейт ST-225, — с умным видом предложила я. Мой будущий муж уважительно поглядел на меня. Но если бы он не только смотрел, но ещё и слушал! На следующий день он созвонился со своими новыми знакомыми, и уже вечером приволок контроллер со шлейфами и жёсткий диск.
— ST-250R, — прочитала я на шильдике.
— Неформатированная ёмкость 50 мегабайт, — гордо подтвердил Лёшка. — Форматированная — 42 мегабайта. А обошёлся дешевле 20-и мегабайтного. Я молодец?
— Молодец, молодец, — согласилась я, но почуяла во всём этом какой-то подвох. Ситуация стала проясняться к полуночи, когда я наконец отформатировала этот диск. 23 мегабайта — бесстрастно сообщил MS-DOS.
— А где остальное? — обиженно спросил Лёшка.
— Это надо спрашивать у того, кто за этот диск деньги платил, — ответила я.
Следующий месяц у меня ушёл на поиски недостающих 19 мегабайт дискового пространства. Правда, пришлось сделать перерыв на свадьбу. Отмечали дома, но народу было много. Лёшка позвал своих друзей, я пригласила Светку и Нельку. Приехали мои родители. Надежда не поехала — у неё чего-то там на работе, но зато передала для меня совершенно потрясающее свадебное платье. Сказала — неделю шила, всю остальную работу отложила в сторону. Всё-таки у меня замечательная сестра! По крайней мере, шить она умеет.
Но загадка с жёстким диском всю дорогу не давала мне покоя. Интернета тогда и в помине не было, поэтому на коллективный разум полагаться не приходилось. Только доходить до всего самой. И я смогла это сделать! В те времена просто правильно подключить винчестер к компьютеру было недостаточно, надо было в настройках задать его параметры, так называемую геометрию — количество цилиндров, головок и секторов в дорожке. Эти сведения обозначали, как физически устроен конкретный винчестер. Объём дискового пространства вычислялся просто — надо перемножить эти три параметра, а потом ещё умножить на 512, это количество байт в одном секторе. В результате получится форматированная ёмкость винчестера в байтах.
Я так подробно пересказываю всю эту мутотень, потому что занималась этим три месяца, и она мне уже по ночам снилась. Короче, всё дело оказалось в количестве секторов на дорожке. У большинства винчестеров их было 17. Только не спрашивайте меня — почему, это не я придумала. А у ST-250R их должно быть 31. Но проблема была в том, что это мог обеспечить только специальный контроллер, у которого и цена была специальная. А обычный контроллер работал только с 17 секторами, и в результате ёмкость у диска получалась соответственная, то есть почти вдвое меньше. Не сказать, что Лёшка лоханулся, купив такой диск, но этой хитрости он не знал. А когда я ему всё объяснила — расстроился.
Кончилось тем, что мы этот диск использовали как 23-мегабайтный.
Так что к тому времени, когда мой живот стал заметен невооружённым глазом, я уже была счастливым обладателем 286-го персонального компьютера, на котором можно было не только играть в Тетрис. Поэтому сиденье дома я переносила очень легко. Правда, Лёшкину маму, на глазах у которой это всё происходило, это беспокоило, и она заставила Лёшку каждый вечер выгуливать меня хотя бы по полчаса. Жизнь помаленьку налаживалась, и я была свято уверена, что обманула судьбу.
А вчера Лёшка притащил мышку! Настоящую компьютерную мышку — прямоугольную, с тремя кнопками, втыкается в COM-порт. И ещё обещал переписать Turbo Pascal. Потому что Бейсик — это, конечно, хорошо, но это для студентов. И ещё я начала осваивать Ребус — очень прикольная штука. Сегодня встала пораньше, чтобы попробовать новую мышку, Лёшка уже подключил и установил драйвер. Привычно положила пальцы на кнопки — что такое? Кнопки зеркально перевёрнуты. Перезапустила драйвер мыши — всё то же самое. А может, попробовать переткнуть в другой порт? Нет, не получится — у второго порта 25 контактов, 9-контактная мышь не влезет. Где-то у Лёшки я видела переходник. Полезла к нему в ящик, коснулась какой-то железки…. Чёрт, ударило током! Заземления-то нет…
Это была последняя мысль перед тем, как сознание выключилось.
---
Анжела Огурцова