< Начало
12.
Лаборатория представляла собой слегка вытянутую комнату. Посередине, почти от стены до стены, тянулись два ряда столов, плотно сдвинутых между собой в одну линию. С одной стороны, к ним приткнулся стол преподавателя. Классический вариант для кабинета высокопоставленного начальника. С той лишь разницей, что на пластиковых белых столешницах вместо бутылок с минеральной водой стояли микроскопы, а вместо стаканов, всевозможные пробирки и мензурки.
На стене, за преподавательским столом, школьная доска, давно пережившая пенсионный возраст. У противоположной стены шкафы со стеклянными и деревянными дверями. В них теснились емкости с заспиртованными земноводными, зародышами позвоночных и какой-то бесформенной массой, явно не растительного происхождения.
На стене, расположенной напротив окон, начиная от входной двери и до шкафов, красовались объемные пластиковые плакаты, демонстрирующие в разрезе внутренние органы человека, животных, птиц и рыб.
Войдя в лабораторию, Виктор сразу направился к ближайшему столу. Опустив канистру на пол, он вынул из заднего кармана брюк смертельно опасные красные пылинки, как нечто драгоценное завернутые им в бумажные платочки. Положил сверток рядом с микроскопом. Затем вернулся к двери и начал раздеваться.
Снять одежду оказалось не так-то просто. Поврежденные кисти рук отказывались подчиняться. На каждое движение пальцев, раны отзывались острой болью. Открылось кровотечение.
Виктор морщился, пытаясь стянуть с себя липкую, от пропитавшей ее крови, футболку. Та никак не хотела расставаться с телом своего хозяина. Пришлось прибегнуть к помощи канцелярских ножниц. Взяв их со стола, Виктор разрезал футболку спереди надвое, от воротника к поясу. Затем раскромсал ее от шеи по плечам до конца рукавов. Одним движением сбросил с себя получившуюся тряпку.
Такой способ раздевания оказался в сложившейся ситуации более удобным и безопасным, по сравнению с традиционным. Поэтому, Виктор, не раздумывая, вытащил из брюк ремень и двумя быстрыми движениями раскроил штанины с боков от пояса до самого низа. Брюки, точнее то, чем они стали, сползли на пол.
Откинув их ногой к футболке, Виктор занялся кроссовками. Он не стал развязывать шнурки, а перестриг их. После чего, попросту, стряхнул со ступней обувь. Носки стянул, подцепив их здоровым средним пальцем правой руки. С плавками поступил так же, как и с брюками.
Освободившись от одежды, Виктор прошлепал босыми ногами по линолеуму, вглубь комнаты. Остановился перед шкафом для одежды, стоящим крайним, от окна. Открыл его и замер, увидев свое отражение в большом зеркале, прикрепленном с внутренней стороны двери.
Виктор не узнал себя. В полумраке кабинета, освещаемый всполохами молний, его вид был ужасен. Вместо элегантного преподавателя ВУЗа, счастливого мужа и отца, красивого, стройного мужчины в рассвете сил, из зеркала на него смотрел облитый кровью покойник. Живой мертвец. Зомби.
Киношные полусгнившие уроды, вылезающие из своих могил и пускающие слюну на обрывки не успевшей истлеть до конца одежды, выглядели в сравнении с Виктором милашками. Ни один из создателей экранных ужасов, будь он признанным мастером этого жанра, со всем своим изощренным и извращенным воображением, не смог бы воссоздать подобный образ. Да и обстановка окружающая Виктора кое-чего стоила.
Виктор отвернулся. Хорошо, что Вика не увидит его таким. Да и дети с родителями тоже. Он старался не думать о них. Но, лица дорогих ему людей снова и снова всплывали перед глазами.
Виктор сдернул с плечиков белый халат. Одел, застегнув на две верхние пуговицы. Ткань сразу покрылась темными пятнами. Со дна шкафа Виктор достал стоптанные плетеные сандалии. Всунул в них ноги. С полочки для головных уборов взял два запечатанных полиэтиленовых пакетика. Вскрыл первый. Извлек из него марлевую повязку и натянул на лицо.
Веревочка врезалась в оголенные разъеденные мышцы левой щеки. Виктор вскрикнул, зажмурился, но не прикоснулся к шнурку, чтобы его поправить. Лучше боль перетерпеть, чем испытать дважды.
Из второго пакетика, он достал хирургические перчатки. Левую, аккуратно надел на кровоточащую ладонь. Правую перчатку надевать не стал. Мешали бинты. Раны под ними о себе напоминали лишь чуть заметной пульсацией и дрожью кисти. Поэтому не стоило их лишний раз тревожить.
Погода за стенами института бесновалась. Даже через закрытые пластиковые окна были хорошо слышны громовые раскаты и шум ветра. В оконные стекла с надеждой скреблись ветками растущие рядом со зданием березы. Деревья словно взывали о помощи. Умоляли впустить и защитить их от приближающейся гибели.
Тени, отбрасываемые ветвями, при каждой вспышке молний, вели себя совершенно иначе, чем сами ветви. Веселыми чертиками скакали они в сумасшедшем танце по искусственным внутренним органам, развешанным на стене лаборатории. Радовались всему происходящему. «Дынц-дынц-дынц!» Праздник начинается! «Дынц-дынц-дынц!» Люди, танцуйте с нами! Вы все скоро умрете!
Виктор вернулся к микроскопу, рядом с которым оставил бумажные платочки. Опустился на вращающийся табурет. Тут же поднялся. Включил в лаборатории свет. Чертики исчезли. Даже дышать стало легче. Виктор снова сел за стол.
Первым делом, он передвинул микроскоп. Установил его так, чтобы с ним было удобно работать. Затем, взял со специальной подставки, стоящей на столе, стеклышко. Положил его перед собой. Из верхнего ящика стола, достал металлическую коробочку с инструментом. В таких, раньше, медицинские работники кипятили многоразовые шприцы, после их использования. Виктор откинул крышку. Достал скальпель. Лишь после этого, взял в руку платочки.
Несмотря на свое состояние, все действия Виктор проделал быстро и четко. Даже руки тряслись уже не так отчетливо, как раньше. Он находился на своем рабочем месте и занимался своим обычным делом.
Медленно, словно сапер обезвреживающий мину, Виктор развернул бумажный сверток. Кончиком скальпеля подцепил и стряхнул на стеклышко три пылинки. Плавно перенес стеклышко на предметный столик микроскопа, закрепил его там. Положил скальпель. Снова свернул платочки с оставшейся на них пылью.
Приближался момент разгадки Викиной гибели. И не только ее, а вообще всего живого. Навязчивая мелодия, ускоряя ритм, гремел басами в висках, заглушая все иные звуки. «Дынц! Дынц! Дынц! Дынц!» Виктор повернул револьверную головку, выбрав нужный объектив, и прильнул глазами к окулярам микроскопа. Рука сама легла на ручку грубой регулировки резкости, повернула ее до появления ярко-красных размытых пятен. После чего, кисть отработанным движением скользнула вниз. Пальцы взялись за ручку точной регулировки, начали медленно ее поворачивать. Пылинки стали приобретать отчетливые контуры.
Виктор затаил дыхание. Даже в марлевой повязке он боялся дышать. Самый легкий поток воздуха мог сбросить крохотные объекты исследования. Произойди такое, и лаборатория сразу превратится в опасное для жизни место.
Еще чуть-чуть и…. Всё. Виктор убрал руку с микроскопа. Медленно, очень медленно откинулся назад. Рукавом халата вытер со лба пот и снова прильнул к окулярам. Перед ним на стекле лежали не обычные бесформенные пылинки, а гладкие гранулы. Но, даже не это было самым удивительным, а то, что все они совершенно одинаковые по форме и по размеру.
Каждая из гранул состояла из трех круглых частей. Словно чьи-то миниатюрные ручки скатали из красного пластилина шарики и соединили их вместе. Причем, средний из них был значительно крупнее крайних. Через все три шарика шла узкая бороздка, разделяющая гранулу на две равных части.
Виктор оторвался от микроскопа. Достал из металлической коробочки длинную иглу и продолжил доскональный осмотр пылинок. Острый конец иглы оказался вполне соизмерим по размерам с гранулами. Точнее, был немного больше их. Острием, он перекатывал пылинки, нажимал на них в надежде обнаружить еще что-либо, ускользнувшее изначально от его опытного взгляда.
Как Виктор не всматривался, ничего нового для себя не заметил. Вопрос о том, каким образом эти твердые, почти невесомые микроскопические гранулы способны в считанные секунды распылить человека, по-прежнему оставался открытым. Единственным способом, найти ответ, оставалось дать красной пыли возможность соприкоснуться с человеческой плотью.
Проводить эксперимент на гладком стеклышке Виктор не решился. Если количество пылинок возрастет, а это произойдет обязательно, и они покатятся в разные стороны, в ладонь их не поймаешь. Поэтому, Виктор взял со стола лабораторную стеклянную чашечку, напоминающую с виду пепельницу, и крышку к ней, той же формы и сделанную так же из стекла. Эта лабораторная ёмкость, с чудны́м названием «чашка Петри», для предстоящего опыта подходила идеально.
Виктор поочередно стряхнул в нее скальпелем пылинки со стеклышка. Вставил чашечку в микроскоп. Навел резкость. Крышку, на всякий случай положил рядом. Не поворачивая головы, нащупал правой ногой канистру, как будь-то, она могла исчезнуть сама по себе. Та, естественно, стояла на своем месте. Тем не менее, предосторожность излишней никогда не бывает.
Чуть приспустив перчатку с левой ладони, Виктор взялся за пинцет. Он зацепил им кусочек болтающейся кожи на краю раны и рывком оторвал его. Кусочек оказался достаточно большим. Около сантиметра в длину и трех миллиметров в ширину. Поэтому Виктор поделил его скальпелем надвое. Одну часть он положил на стеклышко, вторую опустил в чашку Петри, к красным пылинкам. Затем, Виктор достал из коробочки с инструментом пипетку. Всунул трубку между перчаткой и ладонью. Наполнил ее кровью. Выдавил содержимое в чашку, рядом с кусочком кожи.
Виктор положил пипетку на стол, натянул перчатку на запястье и, взяв иглу, прильнул к микроскопу. Он хотел придвинуть пылинки поближе к своей крови и плоти, пожертвованной для эксперимента, но не успел.
Виктор думал, что готов ко всему. Оказалось, что ошибался. От того, что происходило дальше, волосы на голове Виктора поднялись дыбом. Он попытался сглотнуть слюну, но не смог. Во рту пересохло.
Гранулы шевельнулись без его участия. Шевельнулись и начали раздвигаться.
Глава 13 >
< Начало