Недоимки — это задолженность по налогам и выкупным платежам (за освобождение от крепостного права). Редкий русский крестьянин в конце XIX века всегда платил по своим долгам вовремя, а от того они имели обыкновение накапливаться.
Русские крестьяне становились должниками не по своей вине. В неурожайные годы платить было нечем. Потравы чужим скотом или внезапным градом делали и урожайные годы малоурожайными. А если урожай удастся собрать — всегда находилось что-то более важное, чем уплата податей, на что следует потратить деньги.
Русский "авось" главенствовал и тут. Недоимки не казались делом критическим, но ровным счетом до тех пор, пока их не приходили взыскивать. И тогда по деревне стояли вой и причитания. Потом опять всё успокаивалось, до следующего такого взыскания.
Жизнь русского крестьянина всегда состояла из трат. Купить корову или лошадь, поросенка считалось делом почти несбыточным, мечтательным, но важным. Без лошади семья могла потерять земельный надел и была обречена нищенствовать, а корова питала всех домочадцев. Потерять лошадь или корову считалось для крестьянина делом немыслимым. Но скотина околевала от старости и болезней, лошадей крали цыгане, а потому крестьянству приходилось срочно восполнять потери.
Деньги часто приходилось занимать у обеспеченных жителей, под проценты и залоги. Либо существовала бартерная схема: заняв 15-20 рублей на покупку коровы или лошади, крестьянин обязался, помимо возврата денег, привести в чужой двор теленка или жеребенка. Ежели крестьянин не исполнял обязательств по своим долгам — суд всегда вставал на сторону владельца закладной и с крестьянина взыскивали долги с лихвой, разоряя его полностью, а иной раз и отправляя в тюрьму.
А пуще всего крестьянина разоряли свадьбы. Для многочисленной русской семьи свадьба всегда актуальна. И тут лицом в грязь ударить нельзя. Всё должно быть на уровне. Невесте нужно собрать приданое, в котором, помимо белья и одежды, должны быть украшения и несколько ценных вещей. Жениху нужна новая модная одежда: кушак, зипун, брюки, пиджак, косоворотка и сапоги.
Опять же следует купить несколько ведер водки и пива, мяса, муки и крупы на прокорм множества гостей, украсить избу, заплатить священнику. А новую семью, по возможности необходимо, отгородить, построить им новую избу или хотя бы пристрой к дому. На всё это нужны деньги и немалые.
Урядники бранили русских крестьян и считали их бестолковыми: казалось, уплати подати, отложи свадьбу на следующую осень и совесть перед Богом и Государем будет чиста. Ан нет, крестьянская жизнь всегда нуждалась в срочном прибавлении работников и работниц в семье. Добрую невесту за год могли забрать в чужую семью, а случится война — заберут и парня. Без семьи крестьянства нет. И частенько случалось, что свадьбы сыграны в сентябре, а за недоимками приходили в ноябре.
По недоимщикам били превентивно. Сначала по волости объявлялось, что в такой-то день, в такой-то деревне будут проводиться торги имуществом и скота со дворов, не уплативших подати. А через несколько дней в село приезжала целая делегация: становой пристав, урядники и волостное начальство. Они брали понятых и со списками ходили по дворам.
Едва о торгах узнавало население, как его охватывала паника. Крестьяне бегали по богатым односельчанам и пытались занять деньги, чтобы уплатить хотя бы часть долгов, авось высокое начальство смилостивится и перенесет остальную задолженность на следующий год. Но начальство было неумолимо, а потому самые сметливые мужики просто угоняли свой скот в соседнее село или прятали его в лесах.
Как вспоминал Иван Столяров:
"У нас для продажи с торгов за недоимки могли взять свинью и самовар; о существовании свиньи и самовара начальство знало. Родители мои считали позором для себя лишиться их и принимали всегда меры к их спасению.
В первую очередь прятался самовар. В то же время отец ехал накануне торгов к дьякону одного из соседних сел, чтобы достать денег взаймы. В заклад он брал с собой новый полушубок матери. На самом деле полушубок был не новый, но мать надевала его редко, он был неизношенный и мог сойти за новый. Дьякон не отказывал отцу дать деньги взаймы и брал за это проценты: по 10 копеек с рубля в месяц, т.е. из расчета 120% годовых.
Эти дни торгов были днями печали и слёз. Понятые ходили по дворам неплательщиков, уводили лошадей, последнюю корову, кормилицу детей, овец и свиней, если такие водились. Женщины со слезами провожали свою скотину и плакали, как по покойнику. Они оставались на сборном дворе до тех пор, пока не продалась их скотина, не теряя надежды, что, авось, не найдётся на неё покупатель.
Но надежда их была тщетна: покупатели всегда находились. Скот продавался по очень низким ценам, так как профессиональные скупщики, кулаки, знали отлично, что становой непременно продаст скот, и пользовались этим. Хорошая молочная корова оценивалась как мясная и продавалась даже ниже стоимости мяса..."
Неплательщиков недоимок также наказывали и розгами. Их вызывали в волостное управление и там секли. Это популярности власти не добавляло. Бедные мужики копили злобу, которая в 1917 году вылилась в бунт, самоуправство, разграбления барских усадеб, притеснения кулаков и т.д.