Продолжается серия «Цветаевских вечеров на Перевале», приуроченная к 130-летию великого поэта.
Понятно, что большой поэт – он и пишет о большом. Если темой нашего первого цветаевского вечера была Любовь (см. здесь), то в этот раз мы обратились к другому направлению – Жизнь и Смерть. Это самая сложная из тем и самая тяжёлая, ибо неизменно сводится к страшному концу Марины Ивановны Цветаевой.
Понятно также, что такая тема – не для поклонников развесёлых шоу. На Перевале публика серьёзная. Наши программы адресованы людям знающим, размышляющим и чувствующим. Цветаева - поэт такой бездонной глубины, что даже прикосновение к её биографии и её творчеству требует интеллектуальных и душевных затрат. Тем более ценен каждый из участников наших цветаевских вечеров, во время которых задаются вопросы, идёт обсуждение, завязываются дискуссии.
Всем известен ужасный конец Марины Цветаевой. Причины самоубийства большого поэта волнуют исследователей на протяжении десятков лет. Так же, как загадки кончины Есенина, Маяковского… У Цветаевой всё сложилось особенно трагично, может, потому что она была женщиной.
С помощью стихов, писем, дневников, судеб её детей, воспоминаний её друзей и родных, мы совершили своеобразное погружение в жизнь Марины Цветаевой - гениального поэта и очень несчастной женщины.
Какую роль в её трагической гибели сыграли внешние обстоятельства и каково здесь влияние внутренних личностных качеств? - эту задачу мы решали на второй цветаевской встрече.
«Я И ЖИЗНЬ МАНЮ, Я И СМЕРТЬ МАНЮ…»
Что есть жизнь, и чего стоит ждать от смерти? – этот вопрос занимает Марину с юного возраста и возникает в её творчестве постоянно.
Смерть часто шла рядом с Цветаевой. Вернее, это она шла рядом со смертью. Эти её странные пристрастия - гулять по кладбищам, охота писать стихи и письма умершим, фантазии на тему собственной смерти… Известно, что в 16-17 лет юная Марина по меньшей мере два раза задумывалась о добровольном уходе из жизни. У неё с детства было фантастическое воображение, и достаточно было любого повода, чтобы оно разыгралось. Она могла влюбиться в литературного или театрального персонажа и смертельно страдать из-за него. А уж когда появились реальные «предметы чувствований»…
Любовь и Смерть – непреходящая тема лирики Цветаевой. Ей не было и 18, когда был написан стих с говорящим названием «Самоубийство». И вообще, редкое из её творений обходится без слов «смерть», «могила, «гроб», «крест», и т.п. Можно сказать: «клиника», а можно подивиться причудам поэтической фантазии.
«Ненасытим мой голод
На грусть, на страсть, на смерть...» (1915)
С годами Цветаева всё чаще обращается мыслью к тому, что самоубийство может быть своевременной и логичной смертью: «Я, конечно, кончу самоубийством, ибо всё моё желание любви – желание смерти. Это гораздо сложнее, чем «хочу» или «не хочу». И может быть я умру не оттого, что здесь плохо, а оттого, что «там хорошо». (1919)
Мало сказать, что жизнь не баловала Цветаеву, - она преследовала её с редким ожесточением.
«…Что-то цепью за мной волочится,
Скоро громом начнёт греметь.
Как мне хочется, как мне хочется
Потихонечку умереть…» (1920)
Поэтические строки Марины Цветаевой всегда отражают автобиографичное. До конца дней смертельным осколком в её сердце сидела гибель младшей дочери Ирины (девочка, которой не было и 3-х лет, умерла от голода и заброшенности в приюте). Многие называют эту историю позорной страницей в биографии Цветаевой. Со стороны оно так и кажется. Но можно напрячь воображение и представить себя на месте Марины – в голодной и холодной Москве, без помощи и поддержки, без средств к существованию, с больной Алей на руках, сходящую с ума от ужаса и растерянности… Вот запись в дневнике: «На одного маленького ребёнка в мире не хватило любви». Нет, не могла она забыть об Ирине, сколь ни хотелось, и тяжёлые думы её наверняка одолевали: как она могла допустить, чтобы её ребёнок умер от голода?! не потому ли, что она сама в это время была слишком увлечена творчеством и мало думала о другом?! Немудрено, что за таким выводом мог последовать самоприговор. Возможно, что именно этот приговор привела в исполнение Цветаева 31 августа 1941 года. Во всяком случае, это тоже зачлось.
«ОДИНОЧЕСТВА ВЕРХОВНЫЙ ЧАС»
Иосиф Бродский сказал про Цветаеву: «Чем лучше поэт, тем страшнее его одиночество».
При всех многочисленных общениях, внутренне она всегда была одна - отъединённая, пребывающая «в просторах души своей». Всегда была, что называется, «не от мира сего» - то ли с другой планеты, то ли из иного времени. Она была создана природой словно бы из «иного вещества»: всем своим естеством тянулась прочь от земных измерений в миры иные: «Что я делаю на этом свете? Слушаю свою Душу…».
В творчестве Цветаевой доминирует тема отказа, отрешения от пут земного существования. С ранних лет она знала и чувствовала то, чего не могли чувствовать и знать другие. Знала, что поэты – пророки, что стихи сбываются, и ещё в ранних произведениях предрекала судьбу Блока, Мандельштама, Сергея Эфрона, не говоря уже о своей собственной. Это тайновидение с годами усиливалось, и существовать в реальном мире ей становилось всё труднее....
Марине было тяжко в телесной оболочке. «Из тела вон хочу» – это не метафора, это состояние. Вероятно, это страдание живого существа, лишённого своей стихии. Ведь человеку не дано постичь мучения пойманной птицы, загнанного зверя - трагизм мироощущения поэта идёт именно от этих, не поддающихся рассудку мук.
Изучая творческое наследие Цветаевой, можно отчётливо увидеть, что она задолго до своей смерти размышляла о самоубийстве, как бы программируя на него свое сознание.
В 1927 году, в 35 лет, она пишет «Поэму Воздуха», которую можно было бы назвать поэмой удушья, поэмой самоубийства. Это вопль одиночества и безутешности, исторгнутый из души, которой нечем больше дышать. В ней Цветаева как бы репетирует собственную смерть. «Поэма воздуха» - это самое отвлечённое и трудное для восприятия произведение Цветаевой. По сути, там показано, что может чувствовать задыхающийся в петле человек… Ахматова назвала это «заумью».
Цветаеву манила грань, отделяющая небытие от бытия. У неё всю жизнь был роман со смертью, с небытием, с запредельностью. Она знала, что сделает ЭТО. Знала, что уйдёт. Вопрос был только в сроках.
Один из мотивов поэта - суббота, за которой никогда не наступит воскресенье.
«Нету для души моей спасенья,
Нету за субботой воскресенья!» (1916)
Так уж была устроена Марина Цветаева, ценившая и придававшая значение только канунам, а не свершениям, мечте, а не осуществлению её. И ещё: Цветаева родилась 8 октября 1892, в субботу. А 31 августа 1941 – это было воскресенье. Очень символично.
Позднее Ахматова же поставила Марине диагноз: «Её убило время. Время и одиночество». Наверное, так оно и есть - одиночество и растерянность поэта, знавшего силу своего таланта, но не сумевшего выбрать правильного пути.
Всю жизнь у неё был роман с небытием, с запредельностью. Всю жизнь она шла по краю пропасти и когда-нибудь неизбежно должна была сорваться…
Почему именно в 41-м? Наверное, здесь была не одна причина, а совокупность причин - непроходящая нищета, война, душевное нездоровье, бессилие что-либо изменить в судьбе своей семьи, да и сама Елабуга – беспросветная и жестокая провинция, куда Цветаеву привела жизнь. Нельзя сбрасывать со счетов и неуживчивую натуру Марины, так часто мешавшую ей наладить нормальные отношения с другими людьми. Да, она стала жертвой времени. Но и своего характера - тоже.
«Я НИЧЕГО НЕ МОГУ!»
Всё - и в личности, и в поэзии Цветаевой - резко выходило за рамки традиционных представлений, литературных вкусов. Всю жизнь она утверждала провозглашённый ею ещё в юности принцип: быть только собой, ни в чём не зависеть ни от времени, ни от среды… И именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе поэта.
17 лет Цветаева провела в эмиграции. Уж насколько несладко там жилось, но вернувшись на родину летом 1939 года, она попала в настоящий ад. Да всё она понимала! Предвидела, что ничего доброго отъезд из Франции не принесёт: «Всё меня выталкивает в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна.» (1931)
Но обстоятельства сложились так, что деваться было некуда. «Сейчас уже не тяжело, сейчас уже - судьба», - пишет она в дневнике.
Всего два месяца семья была вместе... 27 августа 1939 г. была арестована и осуждена по статье «шпионаж» Ариадна. Под пытками она была вынуждена дать показания против отца. 10 октября был арестован Сергей. И хотя он держался до последнего, заявляя: «Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки» - это его не спасло. Сергей Эфрон был расстрелян 16 октября 1941, но Марине не суждено было об этом узнать…
С осени 1939 года начался роковой для Марины путь, в конце концов приведший её к смерти. Жизнь упорно и настойчиво превращала поэта в ничтожную пылинку. Может, она сорвалась бы и раньше, но с ней был сын - Мур, и хотя бы ради него ей надо было жить. Вместе им довелось пережить все испытания и мучения: обыски, аресты, чувство отщепенства, ощущение бездомности…
Нет, нельзя сказать, что от них все отвернулись. Сначала их приютила Елизавета Яковлевна, сестра Сергея, добрый ангел семьи Эфронов. После ареста Ариадны и Сергея именно она поселила в своей крохотной комнатке Марину и Георгия, бежавших из Болшева. Борис Пастернак помог Цветаевой получить курсовку в Голицыно, в Дом творчества, где Марина с сыном прожили до лета 1940 г. Благодаря Пастернаку, Цветаева начала общаться с московскими литераторами, у неё появилась возможность заработка переводами. К сожалению, этих денег не хватало на жизнь. Пришлось скитаться по чужим углам…
А ведь Марина имела право на Москву! Она там родилась, её отец основал музей изящных искусств, в другом музее хранились три библиотеки из семьи Цветаевых: деда, матери и отца Марины. Она дала столице замечательные «Стихи о Москве» и вообще имела на неё право в порядке русского поэта, в ней жившего и работавшего... Она обивала пороги чиновничьих кабинетов, пытаясь что-то доказать, но от неё все отмахивались. Москва вышвыривала Цветаеву.
Почему-то её никто не жалел, никто ей не сочувствовал… Или ей так казалось? Роковым образом не складывались у Цветаевой отношения с людьми, даже близкими. Так и не смогла она оценить доброту и великодушие Елизаветы Яковлевны Эфрон, не смогла найти общего языка и с другими родственниками. Почему?
В Москве в то время у неё была ещё одна близкая родственница - Валерия Иловайская, Лёра, единокровная сестра, дочь Ивана Владимировича от первого брака. Валерия вообще не захотела встречаться с Мариной! Возможно, она побоялась иметь дело с семьёй «врагов народа», но очевидно были и другие причины…
Когда Марина была маленькая и приезжала с семьёй на дачу в Тарусу, они с Лёрой были дружны, несмотря на 9 лет разницы в возрасте. Но позднее, когда Марина подросла, Валерия с недоумением и огорчением замечает проявившиеся в ней новые качества: «…Кажется мне, что Марина как-то органически не чувствует других людей, хотя бы и самых близких, когда они ей не нужны. Какие-то клавиши не подают звука. В жизни это довольно страшно… Её нельзя назвать злой, но нельзя назвать и доброй. В ней стихийные порывы. Уменье ни с чем не считаться…»
Это замечание человека близкого и, несомненно, адекватного многое объясняет в судьбе Марины Цветаевой. Она всегда ценила в людях ум и талант, но не придавала значения человеческим качествам: сердечности, отзывчивости, способности к состраданию… Наверное, поэтому у неё и не сложились отношения с роднёй. Наверное, поэтому она не вызывала в людях сочувствия. И не любили её тоже поэтому. Возможно, ей следовало быть как-то проще в общении с людьми... Но она НЕ МОГЛА.
Марине Цветаевой не удалось даже найти взаимопонимание с собственным сыном, которого она любила безмерно.
Конечно, мальчику было трудно. Всё новое: страна, уклад жизни, школа, товарищи. Всё надо было узнавать вновь, надо было найти свое место. А тут ещё переходный возраст... Марине и Муру было очень нелегко друг с другом. Мать продолжала видеть его беззащитным ребёнком, рвалась не только обиходить, но оградить от воображаемых опасностей, от самой жизни. Он стремился к самостоятельности – мать была полна страхов за него, хотела знать о каждом его шаге, не отпускала от себя. Мальчика обижала и раздражала преувеличенная опека, но освободиться от неё было невозможно. Отсюда – противостояние, стремление вырваться, резкость, временами доходившая до грубости. Он демонстрировал и отстаивал свою «взрослость». Он явно тяготился матерью - нелепой, рано состарившейся, всю жизнь проведшей в мире слов, снов и увлечений…
С началом войны Цветаева совсем потеряла голову. Она хотела убежать от войны и увезти сына. Эвакуация показалась ей спасительным выходом. Она приняла решение ехать с группой литераторов, отправляющейся в Чистополь и Елабугу.
Цветаева не решилась, как несколько её спутниц, сойти на берег в Чистополе. Опять ошибка. Но что они с Муром могли делать в маленькой Елабуге, переполненной беженцами? Чем зарабатывать, с кем общаться? Мур лучше, чем мать, понимал, что это гиблое место для них обоих, и хотел выбраться оттуда. Ради него Цветаева и поехала в Чистополь 24 августа. И у неё были перспективы там устроиться, надо было лишь потерпеть пару месяцев. Продукты у них ещё были. Но похоже, что для себя она уже всё решила. Тут были не только обстоятельства, но и то, как она к ним отнеслась.
Она ощущала, что всем мешает. Мешает людям катастрофичностью своей судьбы, раздражает необходимостью заботиться о ней, принимать решения, может быть, рисковать из-за неё собственным благополучием или покоем. Цветаева оказалась среди общего горя, которое уравнивало всех в беде, но было одно существенное отличие: все умели включаться в советскую систему отношений, а она НЕ МОГЛА.
Последние дни Марины Цветаевой прошли в безвестной пелене отчаяния. Её записи в дневнике полны скорби: «Я когда-то умела писать стихи, теперь разучилась… Я ничего не могу…». Из этих записей предстаёт трагическая фигура Поэта, настигнутого катастрофой. Поэта, чей великий дух обитал в маленькой измученной женщине с серым лицом… Цветаева умирала не потому, что у неё не было сил жить, а потому, что она больше не видела необходимости жить.
Её агония растянулась на два года. Она знала, что едет в Россию умирать, но до поры её заставляло жить сознание надобности своим близким. Думая о возможности самоубийства, Цветаева останавливала себя: «Вздор. Пока я нужна... но, Господи, как я мала, как я ничего не могу!» Она делала всё возможное: писала прошения, выстаивала очереди, чтобы сдать передачу, обивала пороги в ожидании вестей, собирала посылки... С началом войны эти заботы потеряли адрес и смысл. Она больше не могла ничего узнать о судьбе Серёжи и Али. Теперь у неё оставался только Мур, ему она была ещё нужна. Эвакуация разбила и эту иллюзию. Два самых близких человека, мать и сын, были истерзаны обстоятельствами. Но вместо поддержки они ссорились и боролись друг с другом.
Цветаева видела, что сын уходит от неё, ей казалось, что само её присутствие его тяготит. Ей теперь казалось, что своим прошлым, своей нелепостью в этом мире она может только помешать ему: «Со мною ему только хуже…». Может, своей смертью она хотела выкупить судьбу сына? Увы…
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный... (1941)
Эти бесконечно грустные стихи были написаны ещё в феврале. Но до времени она таила это решение, возможно, даже от себя…
Она ушла, оставив на устах у знакомых привкус вины: не помогли, как должно, не поддержали, не обогрели — позволили ей ТАК уйти, как она ушла… Но напрасно винили себя Пастернак и Тарковский. Она по любому уже НЕ МОГЛА.
«Дальше было бы только хуже», — написала она в своё оправдание сыну, и он понял. Он несколько раз повторил по поводу гибели матери: «Она была права, что так поступила...», «это было лучшее решение...», «я её вполне понимаю и оправдываю». Такие слова у многих вызвали порицание, но попытаемся взглянуть на ситуацию глазами Мура. Он один был рядом с Цветаевой два года. Наверное, ему было виднее, чем кому бы то ни было, как она жила, что чувствовала и переживала, как вела себя не на людях…
Похоронили Марину Цветаеву на окраине кладбища, как самоубийцу, без отпевания, креста и без ритуальных церемоний. Место её погребения потерялось. На южной стороне кладбища, у каменной стены, в 1960 году сестра Марины, Анастасия, «между четырёх безвестных могил 1941 года» установила крест с надписью «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева». Потом на этом месте сделали нормальное надгробие, порешив, что там и есть её могила…
Но «место её души» – вовсе не Елабуга. Таруса – вот где Марина Цветаева хотела быть похороненной. Первая попытка исполнить её завещание была предпринята в 1962 году. Студент из Киева Семён Островский на свои скудные средства установил на высоком берегу Оки «Камень Памяти Марины Цветаевой». Через несколько дней памятник «белогвардейской поэтессе» был снесён по распоряжению местных властей. Только в 1988 году почитатели её таланта стали свидетелями воплощения в жизнь завещания Марины. Могучий камень с тарусской каменоломни был поставлен на том месте, где хотела быть похороненной Марина Цветаева – на высоком берегу Оки, неподалеку от когда-то располагавшегося здесь кладбища. На камне начертано: «Здесь хотела бы лежать МАРИНА ЦВЕТАЕВА». Над камнем свисают гроздья рябины…
В 2006 году, по инициативе Беллы Ахмадулиной, там же был открыт памятник.
Георгию было 16 лет, когда его мать ушла из жизни. После похорон его отправили сначала в Чистопольский дом-интернат, а затем, после недолгого пребывания в Москве, в эвакуацию в Ташкент, где он прожил почти 2 года, наполненных постоянным недоеданием, болезнями, неустроенностью быта, неопределённостью дальнейшей судьбы и… гнетущим одиночеством.
Марина сама была эгоцентриком, и сына вырастила таким же. Он не умел подойти к людям, своим видом и поведением не допускал их до себя. Его не научили простой соседской близости с людьми, не воспитали привычки к общению и взаимопомощи на ежедневном бытовом уровне. В результате ему пришлось в одиночку бороться за жизнь, все истины постигать на собственном опыте, на собственной шкуре. Он многое понял в судьбе родителей и в своей, связанной с ними и зависящей от них. Их прошлое тяготело над ним, и ничего нельзя было изменить, будущее не принадлежало Муру, водоворот жизни затягивал его в мельничное колесо… Ему удалось приехать в Москву, поступить в литературный институт, но вскоре его призвали. Георгий Эфрон погиб на фронте в июле 1944 года.
На долю Мура за 19 лет его жизни выпало больше боли и трагедии, чем принимают на себя герои художественных произведений, бесчисленное количество которых он прочитал и ещё мог бы, возможно, написать сам. Одарённый, несчастный, абсолютно одинокий мальчик, которому жизнь не дала состояться. Сгинул в безвестности. И никто о нём не пожалел… Россия так и не стала для него Родиной. Он родился в Праге, но родиной чувствовал Францию, где прожил 14 лет. Русская атмосфера семьи побудила его умозрительно любить Россию, и это чувство готово было воплотиться – но за что он мог полюбить эту страну? За то, что она так жестоко его обманула? За страшную судьбу своих близких? За собственную разрушенную жизнь?
У каждого из членов семьи Эфрон был свой верховный час одиночества. Марина повесилась. Сергея расстреляли. Судьба их детей была не менее несчастной: Ирина умерла от голода в раннем детстве, Георгий погиб на войне, Ариадна много лет провела в лагерях и ссылках.
Из всей семьи сохранилась только могила старшей дочери. Дочь, мать и отца навеки объединяет надгробный камень, на котором начертано: «Ариадна Сергеевна Эфрон, 1912 – 1975, Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона, погибших в 1941 году».
«И ДА БУДЕТ ВАМ НОЧЬ СВЕТЛА…»
Несомненно, что благодаря встречам на Перевале каждому из участников клуба Марина Цветаева – как поэт и как человек – стала ближе и понятней. И может быть, стала понятней вообще личность творческого человека…
Жизнь – это одно, а творчество – это другое. Человек, с его взглядами и убеждениями, с его характером и поведением, - это одно, а Поэт, с его талантом и творческим наследием, – это другое. Любой человек когда-нибудь умирает, а имя Поэта остаётся в веках.
Марина Цветаева. Несчастная женщина и гениальный поэт. В роковой час она навсегда «исчезла с поверхности земли», так и не дождавшись сочувствия, понимания и любви со стороны «чужих» и «своих», дорогих и близких ей людей. Но! Каким бы человеком в быту ни проявляла себя Цветаева, какие бы роковые ошибки ни совершала, она была и навсегда останется великим поэтом. Ей суждено было воплотиться в духе. При кажущейся бесприютности Цветаевой, в её жизни не было ничего бессмысленного, всё — важный опыт, всё — «кануны». И даже Елабуга — канун бессмертия.
В русской женской поэзии Марина Цветаева установила высочайшую планку, которую пока никто не смог преодолеть. Да и приблизиться смогли только единицы. Помимо Ахматовой, можно назвать Марию Петровых, Веронику Тушнову, Юлию Друнину, Римму Казакову, Беллу Ахмадулину, из современных – Веронику Долину и Елену Фролову.
«Цветаевские вечера на Перевале» продолжаются. Жизнь и творчество Марины Цветаевой – тема столь же интересная, сколь и необъятная…
Татьяна Гамалеева
ПЕРЕВАЛ
октябрь 2022
Читайте по теме: