Мила выздоравливает. Начала гулять.
Вот вам продолжение Милкиной непростой истории жизни. И не говорите, что кошки не наделены провидческим даром. Ведь она так просила сразу ее забрать. Не было бы всего этого последующего кошмара. Сначала я побоялась ее простудить и не взяла в тот же день. Потом прибыла на зимовку бабушка- мама Любочки. А Мила очень теплая, с подшерстком киса. И всю зиму девочка усердно трудилась- работала грелкой и согревала пожилому человеку больные ножки. Потом наступила весна, стало тепло, и мама отбыла домой в областной городок, забрав с собой и Милку. Она к ней привыкла. Все это время я регулярно заглядывала к ним. Но кошка ко мне уже не просилась: "Вот теперь жди, пока освобожусь. На работе я, бабушку грею!"
Так и прошло лето, потом прошла осень. И вновь, как сезонное явление явилась мама Любочки. С кошкой. Только в лежачем состоянии, в коробке. И то спасибо. Она чуть не погибла. А ведь это белый пух и нежнейшая ласка в образе кошки.
Бабушка не особенно ценила кискины услуги. И не запрещала ей гулять, где хочется. а хочется там , где интересно. Рядом было два интересных места - рынок и завод. На рынке встречались злые собаки. И Милка не голодала, чтобы так рисковать. Собак она боялась. Ну их, собак... Еще хвост откусят!
Оставался завод. Дальше -полный провал в событиях. Милка, по-кошачьи любопытная и свободолюбивая особа, ушла гулять. Вот скажу сразу, я категорически против прогулок чистых, белых и стерилизованных кошек по территории завода. И поэтому горечь по отношению к беззаботной старушке мне нелегко изгнать из своего сердца.
Неизвестно точно, что случилось. Но Милка исчезла больше чем на неделю. У меня все сердце изнылось. "Сама виновата - кошка же просилась к тебе... Эх... В кой-то веки такая умная, да с черным хвостом, да грелкой работает. ЭЭЭЭх ! Ну, как ты могла", - ругала я себя. Но сердцем не чувствовала ее уже погибшей. Хотя - целую неделю без пищи..."
Потом она ночью приползла домой. И стонала до утра, так как бабушка спит крепко, а окно с форточкой было закрыто. Утром-то когда глянули - там не было живого места. У нее была сломана челюсть, проникающие ранения в нескольких местах. Она была вся испачкана мазутом.
На помощь и для спасения отправилась Люба, которая тоже чувствовала свою вину перед Милкой. Вдвоем с бабушкой они собирали кису по кусочкам. Потом - лечили под капельницей в ветклинике, выхаживали. И все же привезли ее еще лежачей. Но живая! А надежды практически не было. Врач так и сказал. И судя по ранами и страшной худобе, она попала куда-то, откуда выбраться не могла, и голодала, и не пила целую неделю.
Я в тот же вечер пришла к ним. Мила лежала на кухне в корзинке. У нее был непередаваемо скорбный взгляд. Челюсть ей врач вправил и накладывал швы, и пластиночку вставили. Она даже не хотела на меня посмотреть. Прежней кошки не было. А был измученный полуживой комок боли и страдания.
Прошло несколько месяцев. Люба больше не отдала Милку ни матери, ни мне. Кошка спит у нее на подушке, медленно, очень медленно выздоравливает. Только спустя полгода она смогла есть твердую пищу. Потом стала отрастать облезшая шерстка. Она перестала вздрагивать и смотреть как затравленный зайчик.
И вот финал: наша Милка с нами. Мы по очереди выводим кису на прогулки , только на шлейке. Когда я сморю в окно, как Люба с ней гуляет, то у меня создается полное впечатление, что это кошка выгуливает Любу- куда ей надо, туда и идет, изредка проверяя, идет ли за ней хозяйка. Она опять распушилась. Черный хвост красиво и победно задран кверху.
Но очень долго не хотела меня простить. И только вчера, когда я пришла в отсутствие Любы покормить ее прайд, состоялось примирение. Кошка мне сказала: "Ладно, все обошлось. Не бросай больше меня, уж пожалуйста!" Ты не представляешь, что со мной было. Люди уже потом вытащили из этой ямы. Больше никогда одна не уйду! Поцелуй меня! "И Милка потянулась розовым язычком лизнуть мне руку.
Не бросайте и не отпускайте тех, кого любите! Никогда!