Продолжаем путешествие по историческому зданию Художественного театра, приуроченное к 120-летию со дня новоселья. Вы обращали внимание на росписи на стенах театра, эти «автографы» модерна, которыми Федор Шехтель украсил здание в Камергерском от первого этажа до последнего яруса? Приглашаем приглядеться к разнообразию орнаментов, запечатленных на фотографиях блестящего театрального фотографа Александра Иванишина.
Федор Шехтель в архитектуре был поэтом, здание Художественного театра он творил как мечту, и в этой мечте мелочей не существовало. Он специально разработал шрифт, которым выполнены надписи у входа в зрительный зал и на верхние ярусы. «Дирекция покорнейше просит дам, занимающих отдельные места, снимать шляпы». (Читая это, можно только пожалеть, что дамы нынче в шляпах в театр не ходят, и не качаются страусовые перья в розовом полумраке зала.)
По всему театру идут росписи стен и везде они — разные. На барабане зрительного зала в фойе это лаконичная волнообразная линия, а в торжественном Портретном фойе «хоровод» из знаменитых мхатовских чаек. Впрочем, мотив волны присутствует и здесь.
Нарочитая сдержанность готовит зрителя к главному – к тому, что он увидит в зрительном зале. Там по всему периметру идет удивительной красоты фриз — декоративная композиция в виде горизонтальной ленты — с рисунком, напоминающим морской прибой. Особенно эффектно он смотрится над порталом сцены.
Орнамент фриза – изысканная композиция из серебристо-серых и коричневых линий, то собранных и напряженных, то мягких и плавных обыгрывает мотив волны. В эстетике модерна особую роль играли символ и загадка, и Шехтель любил использовать мотивы волны, спирали, завитка, извивающихся стеблей растений.
Росписи стен театра, каждая по-своему, «вторят» изгибам балконов, серебристым переплетениям металлических решеток, осветительной арматуре, вычурному рисунку черных кованых элементов лестниц. И все здание Художественного театра «звучит» как музыка линий, которую невероятно интересно разглядывать.
Федор Шехтель очень легко относился к своим рисункам и эскизам. По воспоминаниям современников он «работал, как добродушный гуляка, разбрасывая кругом блестки своей фантазии. Это был фонтан жизнерадостности, почти беспечного наслаждения жизнью». Сегодня рисунков и эскизов Шехтеля осталось немного. Тем ценнее тот факт, что мы можем любоваться его творчеством, не выходя из театра.
А теперь приглядимся к зрительному залу. Зрительный зал Основной сцены рассчитан на 850 зрительских мест. Партер состоит из двух частей: ближе к сцене расположены 7 рядов, а через проход – еще одиннадцать.
Далее – амфитеатр, бельэтаж и балкон верхнего яруса.
Федор Шехтель сразу отказался от идеи мягких комфортных кресел в зрительном зале, от позолоты и бархата в оформлении: все должно быть элегантно, аскетично и не отвлекать от происходящего на сцене.
Темные, дубовые, с зелёными сиденьями – кресла идеально вписывались во внутреннее убранство театра. Их не раз обновляли, но при этом всегда следовали историческому первоисточнику. В 2007 году во время реставрации в зрительном зале появились широкие кресла цвета морёного дуба.
Какие места в зале Основной сцены Художественного театра самые удобные? Без сомнения те, на которых сидели Станиславский и Немирович-Данченко. Это восьмой ряд, 11 и 12 места – теперь на них можно увидеть именные таблички. Кресла разделяет проход, то есть основоположники МХТ сидели, вроде бы, рядом, но все-таки на расстоянии друг от друга. Впоследствии на 11-ом (месте Немировича-Данченко) любил сидеть Олег Ефремов, а на 12-ом (месте Станиславского) – Олег Табаков. Билеты на эти места не продаются, они служебные, но если войти в зал с первым звонком, то можно успеть посидеть на знаменитых креслах.
Кстати, о звонках. В старом театре, еще до революции, входить в зал после начала спектакля было в порядке вещей. Художественный театр ввел в обиход запрет на опоздание к началу действия. К спектаклям МХТ относились по-особенному, с трепетом, поэтому публика собиралась чуть ли не за час. Революция все смешала, и новый зритель, заполнивший зал театра, с возмущением воспринял запрет на опоздания.
Милиционер Алексей Гаврилов, дежуривший на спектаклях МХАТа в 1920-е годы, писал в своем дневнике:
«Ежедневные стычки билетеров с опоздавшими. Несмотря на надпись на билетах – “Вход в зрительный зал во время действия не допускается” – много опоздавших пытается проникнуть в зал: тут и униженные просьбы, и ругань, и жалобы администрации. Но все напрасно. Удивительно, как люди не могут попасть на спектакль вовремя».
А Владимир Иванович Немирович-Данченко приводил такой диалог:
«Помню, один большой “театрал”, посетитель всех премьер – когда мы объявили о запрещении входить во время действия – перестал посещать Художественный театр.
– Неужели вас не интересуют наши новые постановки?
– Что делать! Должен отказаться. Я привык приходить в театр, когда мне удобно. Меня могут задержать важные разговоры. Вы хотите насиловать мою волю! Не согласен!»
Но вот публика собралась, скоро в зале погасят свет...
Световое оформление театра стало для Шехтеля особым вызовом — и архитектор продолжил в нем лаконичную и изысканную стилистику модерна, в котором выдержаны здание и интерьеры. Ничего кричащего, нарочито «театрального». Вместо традиционной помпезной театральной люстры в зрительном зале Основной сцены — светильники с плафонами кубической формы. Бледно-розовое матовое стекло с «пузырьками» — так называемое «венецианское», художники модерна активно пользовались приемами итальянских мастеров. Плафоны спускаются с потолка по кругу на тонких бронзовых тросиках-цепочках. Такие же нежные светильники, сгруппированные по три в шахматном порядке, расположены по бортам ярусов. Осветительная арматура была выполнена по эскизам Шехтеля на фабрике братьев Вишневских, славившейся высоким уровнем художественного литья и бравшей главные призы на знаменитых выставках в Париже.
Трепетное, теплое свечение, исходящее от нежно-розовых плафонов, создает в зале особую атмосферу, которая пробуждает в пишущих о театре почти поэтические чувства. Вот, например, цитата из книги Инны Соловьевой:
«Хранительная тень была в шехтелевском зале, с его чуть затертым светлым деревом кресел и слабо изогнутых балконов, с его кубическими светильниками (пузырьки стекла напоследок еще розовели, когда стихшая публика погружалась в неполную, чудесную темноту)».
Продолжение следует
#мхт #камергерский 3 #энергия места #шехтель #росписи #модерн
