- Дядь Вась, а ты почему один живешь? У тебя детей нет?
-Есть, Сережа, семеро.
- Ого, да ты отец герой! Так позвони им, пусть заберут тебя. Когда под себя ходить будешь, поздно будет.
Сергей привез продукты своему соседу Василию Кузьмичу. Он переехал в дом недавно, несколько лет назад из деревни. Там, говорят, дом продал. Ему тогда уже было за семьдесят. Никто к нему не приезжал, не навещал. В доме думали, что старик безродный, а потому помогали, как могли: кто в аптеку сходит, кто дома приберет, кто продукты принесет. Сегодня Сергей решил все-таки спросить о семье старика и его одиночестве.
- Не правильно я жил, никого счастливым не сделал, на старости лет вот один остался. А, может, наоборот, правильно. Кто их правила-то писал. Дом построил, дерево посадил, сыновей вырастил, вроде все верно, но у других вон внуки есть, а от меня дети как от чумы шарахаются, мимо дома пройти боятся. А что я им-то сделал?
Что было бы, если б тогда, в том злополучном чулане, не было бы ничего у меня с Манькой. Да как было устоять?! Красивая она была в тот вечер, все вокруг меня крутилась, то рукой меня коснется, то грудью. Покраснеет вся, глянет огромными глазами из-под ресниц. Да и не против она была. Готовая уже, сама ждала. Любила.
А Люська, как назло, не пришла тогда. Вот пришла бы, и не было бы ни чего. Так нет, в город поехала, к нашей свадьбе хотела что-то купить.
А потом, куда же деваться. Пришлось с Люськой расстаться. Манька порченая была, ни мог я тогда не жениться. Да и родители заставляли. Не тайно же, все видели, как мы с Манькой из чулана выходили.
Жили поначалу хорошо. Маня хорошая хозяйка, заботливая, детей родила. Так бы и жили, но лет через пять встретилась на чужой свадьбе Люська, и закрутилось. Ни о чем больше не думалось, перед глазами стояла. Иду, а она мне мерещится. Не выдержал, пришел вечером, а она одна. Замуж так и не вышла, меня ждала.
Первый раз я тогда домой ночевать не пришел. А Маня меня всю ночь ждала. Ни кричать, ни ругаться не стала, сразу догадалась. Я объяснить пытался, на работе, мол, задержали, идти поздно, вот ночевать и остался. Но видел, что она все знает. Стыдно врать было. И признаться, что Люську люблю, тоже не мог.
Сколько раз хотел все бросить, не смог. Тянуло к Люське, и Маня с детьми уже такой родной стала, что жизни без неё не представлял. Пообещаю Мане, что все, бросил, теперь только дома, а встречу Люсю, и опять срываюсь как алкоголик.
Перед детьми стыдно было, ни чего поделать не мог. А там еще Люська забеременела и двойню мне принесла. Дети хорошие такие, я счастлив был, таким грешным счастьем. Ни кому рассказать не мог, боялся. И уйти к ней не мог, у Мани-то уж пятеро детей было.
Так и метался всю жизнь, маялся. Хотел даже руки на себя наложить, не смог.
Теперь зато один. Маня к детям жить ушла. Ни чего из дома не взяла. Хотел к Люсе перейти, но она сказала:
-Ты ко мне в молодости не пришел, а сейчас зачем? У меня дети, я одна не останусь, нет тебе больше места в моей жизни. И так всю молодость мне испортил.
Дети меня в дом не пускают, обижены, мать жалеют. А Люсины дети и за отца не считают: «не было у нас отца никогда».
- Дядь Вась, да ты ходок. Как говорят: за двумя зайцами…, - Сергей посмотрел на старика, по щекам которого текли слезы.
- Может, простят еще дети? – Кузьмич посмотрел на Сергея с мольбой. Будто от него зависело что-то, - надо повиниться, пока все живы. Как бы поздно не было.
- Простят, простят, дядь Вась. Обязательно нужно повиниться. – Сергей закрыл за собой дверь: «Вот как, - подумал он, - у всех свои секреты. Не простой оказывается наш Василий Кузьмич».
Когда Сергей вышел, Кузьмич суетливо поднялся, побрился, надел самый красивый костюм:
- Простят, моя ведь семья, мои дети.
Василий Кузьмич присел на дорожку, опустив голову и положив руки, сцепленные в замок на колени. В таком положении его и застал сосед вечером.
- Дядь Вась, ты чего? Заснул? – Сергей тронул холодную руку, она расцепилась и плетью повисла. – Дядь Вась, ты чего? Помогите, - крикнул Сергей.
На похороны собрались обе жены и дети. Оплакивали покойного, жалели. А что же зло-то таить, теперь не поправишь. Прошла жизнь.