Клаву искали, почитай, что три дня. Да так и не нашли.
– Сгинула в лесу. Или леший прибрал, или болото затянуло, - говорили деревенские. Но уже к вечеру четвертого дня вернулась Клавдия домой целая и невредимая. Нашел её пастух прямо у деревни на окраине леса без сознания.
Было Клавдии около сорока. Красотой она не отличалась. Скажем прямо — странной она была. Внешность её деревенских парней пугала, и в свои сорок ходила она в девках - ни детей, ни мужа у неё не было. А кто отцом был у этой Клавдии, её мать, Аксинья, за сорок лет так и не открыла. Родила она дочку поздно - тоже за тридцать девахе было - и сейчас Клава жила совсем одна. Может, и не хватился б её никто, если бы не нужно было с утра коров на выпас гнать. А так, соседка видит, что Клавдии нет, и коровы бесхозные на окраине ходят. Вспомнила, что давеча отправилась Клавдия по грибы. Посмотрели в доме — и правда никого. И корзины в сенках нет, той, с которой она обычно по грибы ходила.
Собрали всех - и на поиски. Один день с утра прямо до ночи искали. Никаких следов. Второй и третий день - только милиция. Но всё тщетно. Поэтому, когда пастух, нанятый взамен Клавдии, нашел её на окраине, все удивились — как такое возможно? Всё же обыскали. Как могли не наткнуться?
А ещё больше поразило их то, что женщина понесла. А спустя девять месяцев родила мальчика. Худющего и длинного, как пук соломы.
Лет до трех ребенка почти никто не видел, а кто сам напрашивался — пробивала оторопь. Лицо у ребенка было, почитай, гладким, как яйцо. Лишь приглядевшись можно было распознать на нём глаза, бугор носа и рот. Деревенская врачиха диву давалась, но всё как будто было у ребенка на своих местах. Пусть и не видимое сразу. Словно чулок на лицо натянули. Странно было то, что видел он не открывая глаз, да то списали на тонкие веки...
Боялась Клавдия, что защипают ребятишки гадкого утенка, и не отдавала малыша ни в сад, ни в школу — учила всему сама. Но шило в мешке не утаишь и несколько раз всё же выхватывала Гераську из толпы ребятишек. Если и не били, то смеялись и обзывали, боясь подойти совсем близко.
Только соседская девочка, Рая, настороженно, но терпеливо, встретив Гераську случайно, что-то говорила, спрашивала и даже брала за руку, пытаясь куда-то его вести. Однажды до матери, однажды к милиционеру отвела, увидев его на площади заблудившегося. Он видел в её глазах страх.
Гераська чувствовал, что люди вокруг его побаивались, и знал, что сильно от них отличается. Даже мамка его и та, хоть и любила по-своему, относилась к сыну насторожено. Охала, да ахала, увидев как он ест цыплёнка или лягушку, словленных на земле, но запрещать или наказывать боялась. Особенно пугал он мать, когда забравшись на колени, брался рассматривать её лицо, неловкими сучковатыми пальцами раздвигая ей веки и губы...
Она говорила сыну, что ей это не нравится и быстро прерывала. Но его любопытство становилось всё навязчивее. В десять лет ростом он был с дядю Васю, милиционера. Тот вызывал у него восторг. Как и председатель колхоза. Ему казалось, что они вызывают у всех уважение, потому что оба носят элегантный костюм.
Клавдия баловала сына, чем могла. И, видя его интерес к строгой мужской одежде, заказала ему на день рождения два костюма и рубашки "на вырост". В них он всё время и ходил. Гераська почти не появлялся на людях, и эти костюмы были неким утешением. В них он хоть немного походил на обычного человека...будучи очень даже необычным...
Клавдия как чувствовала, что подарок этот будет последним. Здоровьем она не отличалась и по весне, когда Герасиму шел тринадцатый годок, помepла. Горько ей уходить было — боялась она за Герасима. Тот всё больше стал чудить. Без стpаxа выходил в деревню, где звали его Тонкий Гераська, и пугал своим видом даже видавших виды мужиков...Ел живьем курей, и собаки, с визгом поджав хвосты, прятались от него.
Выходил он, как правило, в сумерки, что того паче...
Пoxopонили Клавдию благодаря председателю, а Тонкого Герасима стали гонять. Никто о нём теперь не заботился, а в подворьях начали пропадать куры, гуси, да поросята. Как увидит кто каланчу в чёрном костюме — бывало, бросят ему курицу через забор и кричат:
– Вот тебе, только иди от сюда, подобру-поздорову... не дай взять грех на душу! – и крестились. Много они от старых людей слышали историй о дивах, леших, да оплетаев - какой только нечисти в русских поверьях не было. А то что Герасим не человек, а демон только с виду напоминающий человеческое существо - в этом они не сомневались.
Так, раз, Пономаревы корову не могли найти после выпаса. Нашли её в лесу — рваную. Думали, волк, а потом заметили невдалеке Тонкого Герасима за березой и с бранью гнали его по лесу целый час, пока не стемнело.
С тех пор он всего пару раз появлялся на окраине. И деревенские, завидев его, тут же спускали собак — не дай бог вернётся.
В ту осень пропал в лесу Пономарёв-старший. Отец семейства. И вообще страшно стало по дрова и на охоту... мужики в одиночку не ходили.
Прямо перед зимой, видели раз, как Рая, девчонка соседская, вышла из леса. Так родители чуть с ума не сошли. Запретили ей к Тонкому Герасиму ходить: она ему еду носила и одежду из дома теплую... Жалела. Ведомо ли ему то было или нет, но прямо перед тем, как снег выпал, пропала и Рая. С милицией, с собаками тогда весь лес прочесали. В самой его чаще нашли деревенские логово из веток, мха и травы, а рядом kpoвавое месиво из кишок, перьев и других остатков животного происхождения...
С тех пор Тонкий человек близ деревни не появлялся. Но в других местах его видели — и всегда там пропадали девочки двенадцатu, тринадцати лет. Только одна живой вернулась... Одним словом - нечистая сила. Чудище лесное...
Семья тут же собрала вещи и уехала в город. Ходили слухи, что та девочка ребенка родила...леший его возьми...
Нечисть она и есть нечисть...
