С малой зоны осужденных на большую этапировали в два захода, сначала под конвоем увели восьмой и девятый отряды, их сразу же на большой зоне расформировали, раскидали по другим отрядам. Затем повели шестой и седьмой отряды. Оглядываясь на опустевшую зону, которая казалась уже какой-то не живой, везде летали, поднимаемые ветром, пустые пакеты, обрывки газет, везде валялся мусор, от всего этого у Фарида вдруг защемило сердце от грустной тоски, которая возникает при расставании с чем то родным и близким. Нет, конечно, нет! Зона не могла быть для него родной, но все же за этот промежуток времени он как то уже привык к ней. А впереди ожидала неопределенность.
Всех выстроили в колонну по пять человек. Командир солдат сказал, что шаг влево, шаг вправо, расценивается, как попытка к бегству и солдатам дана команда стрелять без предупреждения. После чего колонна двинулась на большую зону в сопровождении солдат вооруженных автоматами Калашникова.
Шестой отряд заселили в бывшую столовою с клубом, которая находилась под ДПНК – помещением в котором находился дежурный помощник начальника колонии, к этому времени территорию отряда уже огородили локалкой. Седьмой же отряд на время летних каникул поместили в здание учебного корпуса, где не было локальной зоны, и им опять повезло, на какое то время пожить в относительной свободе передвижения.
К сентябрю шестой отряд расформировали, а отряд Фарида перевели в бывший клуб, и хоть здесь была локальная зона, но привыкших свободно передвигаться, заключенных этого отряда, невозможно было загнать в границы локалки, поэтому большинство ребят, просто игнорировали дежурного в будке, выдававшего жетоны, разрешающие выход из локалки и ходили по зоне свободно без них, за что, если тебя поймают менты, можно было схватить нарушение, вплоть до изолятора. В это время заместителем по режиму был Санников, погоняло у него была «Конь-Башка» и когда он останавливал одиночно идущего осужденного, то первый его вопрос был: «Где фамилия, как жетон?». Над ним смеялась вся зона.
Вас, наверное, удивляет, почему не раскидали седьмой отряд, где собрались, чуть ли не все нарушители режима содержания, а дело в том, что это был единственный отряд, который изготавливал жгуты и кабеля для завода ЭВМ. Третий и четвертый отряды работали на швейке, шили рукавицы, перчатки, модные сумки из болония, косметички и другой ширпотреб. Пятый и второй отряды работали в ремонтно-механическом цехе, производили токарные, фрезерные и другие работы с металлообработкой, ну и естественно спортивный инвентарь для заключенных. В первом отряде, как и во всех зонах, была хозбанда: осужденные, занятые в столовой, шныри изолятора, бани, библиотекари, художники, сапожник и др.
В швейном цеху, были ребята от бога, которые запросто могли заткнуть за пояс всяких там Юдашкиных. Они запросто могли сшить ватник-телогрейку, сатиновые штаны, семейные трусы, различный ширпотреб. Вплоть до модной болоневой куртки, в которой (забегая вперед) Фарид и вышел на свободу. Поэтому, многие зыки ходили в вольных рубашках, покрашенных в черный цвет, в черных сатиновых штанах-шароварах и в тапочках, за что постоянно лишались, то свиданий, то посылок.
Режим здесь после малой зоны, казался более строгим, помимо локалок, здесь уже были все менты, начиная от прапорщиков, режимников, кумовьев, вплоть до хозяина зоны, встречи с которыми старались избежать.
Раис с Эш-урам от висячей лампы под напряжением, провел в проходе розетку, на которой они готовили себе ужин. Для этого договаривались с поварами, меняли чай или сигареты на картошку с макаронами. Картошку жарили на самодельной плитке и сковородке сделанной из девятки. Но иногда ее отваривали в трех литровой жестяной банке из-под повидла, обыкновенным кипятильником, изготовленным из двух моек, здесь главное было избежать замыкания и надо было смотреть, что бы машинка не коснулась стенок банки и между пластинами не попали частицы от картофеля. Макароны же, что бы ускорить процесс готовили таким образом: сначала их прожаривали на сковородке и только затем отваривали в воде. Раис со временем вышел на бесконвойку и работал там на стройке, где покупал у солдат плиточный чай за два рубля пятьдесят копеек, в зоне же он уже стоил пять рублей, проносил он его засунув в сапоги, так как при входе в зону проводился шмон. Здесь так же договаривались с ментами по поводу выноса мешков со свиданок.
Вот так тихо и размеренно протекала жизнь на зоне за исключением редких стычек между другими семьями и посадок в штрафной изолятор, что своего рода так же было каким-то развлечением, о которых я расскажу в следующий раз.