На вопрос, что труднее всего, один из первых философов Древней Греции милетец Фалес изрек: "Знать себя". Философ как бы говорит: то, что мне известно обо мне же — черты характера, особенности мировосприятия, в общем, все, что мы обычно включаем в "перечень" себя самого, не есть "я" человека или не то "я", которым интересуется философия.
Предоставленные естественной смене состояний наши связи и отношения в обществе, чувства и эмоции подвержены отклонению, рассеиванию и распаду.
Человек распадается на множество "я" — это то, во что человек уже вовлечён
Гераклит не просто и не столько высказывает банальность о том, что все де развивается.
Кстати, следует еще раз напомнить, что философия с момента своего появления сразу вступила в период зрелости. "Незрелой" философии просто не бывает. Последнее вытекает из закона сознания, суть которого в том, что если есть сознание, то оно бывает только целиком, не по частям. Поэтому не будем рассматривать предшественников в философии лишь предпосылкой к современности. И если будем недовольны, то только собой.
Нет. Такого рода истолкования от нашей лени и нежелания делать усилие мысли. Не это говорит нам философ, которого и прозвали-то "темным" из-за необычности языка и неясности слога.
Если же мы запретим себе подобные банальности и будем придерживаться принципа великодушия, когда мы не считаем другого обделенным "серым веществом", то мы, тем самым преодолев собственную глупость, можем начать понимать.
И еще вот что надо пометить: когда наши интерпретации текста мы выстраиваем в какую-то структуру, на основе минимального количества постулатов и принципов, и всякая новая интерпретация не влечет за собой необходимости вводить новые принципы и постулаты и не развалиться в кучу разрозненных положений, то такое "неразваливающееся"воссоздание смысла древних текстов и будет служить доказательством верности экзегетической процедуры.
Знаменитое гераклитово "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку" о том, что мы уже вовлечены в стихию распадающейся жизни.
Именно в эту "реку жизни" нельзя войти дважды. Мы уже здесь, в "потоке жизни" (М. Шелер).
Тысячелетиями с помощью мифа человеку удавалось структурировать стихию натуральной жизни. Ведь, напомню, миф не столько описывает реальность, сколько делает возможным человеческий способ жизни. Миф — это исторически первая "машина" человечности.
Когда речь идет о кадмах и тересиях, то нам не описывают "картину мира", но делают возможной нашу память или, положим, "культурное" употребление пищи, т.е. вареной пищи. Ведь помним мы потому, что научаемся этому.
И философия, следуя исторически за мифом, есть одновременно и возвращение к изначальной ситуации человека, бытие которого не гарантировано, но это такое возвращение, когда в мир вносится непонятное.
В мифе нет неистинного, непонятного, ибо человек сопричастен силам, даже если они намного его превосходят.
В самом деле, что значит понимать? Это значит находится в какой-то соразмерной связи с тем, что понимается. Быть как бы на уровне понимаемого. Понимание и есть обеспечение соразмерности. Соотносясь с вневременными и сверхъестественными символами в мифе, человек достигает прежде всего соразмерности с вещами и явлениями природы и социальной жизни.
В мире мифа нет непонятного, а вот философия и наука вносит непонятное (вносит самим феноменом философии и науки в мире, когда разрывается круг повторения, пребывания в замкнутом и способном на бесконечное развитие внутри себя мире мифа). На фоне непонятного только и возможно стремление к истине, к жизни по истине.
Непонятный мир — это приобретение человека, ставшее возможным с возникновением философии и науки. И понимание этого — уже начало трансформации осознавшего неистинность своего положения человека.
Придя в движение, мы можем, создавая тексты, попасть в структурированное и артикулированное измерение жизни или режим жизни сознания, внутри которого только и можно помыслить рационально и извлечь смысл.
На философском наречии оно (измерение) называется "бытием".
Так вот бытийное измерение, нечто, что случается с самим человеком, больше, чем человек. Больше, так как несет в себе некую целостность, которой не обладает натуральный, физический и социальный человек, "возможный человек" (М. Мамардашвили), появляющийся в бытийственном регистре жизни.
Философия вырастает из страсти мудрецов и философов древности к индивидуальному спасению (в отличие от доосевых, архаических религий, когда предполагалось коллективное, соборное спасение).
Спасение — единый исток религии и философии.
Но это и развилка. Религия ищет спасение в сверхъестественном мире, тогда как философия говорит об ином измерении этой жизни.
И это новое, скрытое измерение жизни — бытийное измерение — возникает при личностном усилии человека. Происходит выход за пределы наличного, но не за пределы мира. Такая процедура в философии называется "трансцендирование". Трансцендирование не за пределы мира, а на "край" мира. И когда милетцы говорят нам об элементах (вода, апейрон, воздух и т.д.).
А то, что их называли фисиологи, как раз и говорит о том, что их неверно понимают. Они вправе заявить: мы не о том говорим.
Нет. Нам сообщается не устройство мира, но говорится о трансценденции, когда он попадает в стихию элемента, переводящую человека в абсолютное измерение (измерение бытия).
(Продолжение следует).
Спасибо, что дочитали. Возвращайтесь.