Кирилл Борисович с трудом припарковался у подъезда, скоро придётся оставлять машину за домом. Скоро… А не будет никакого скоро, сегодня он всё скажет, и конец комедии.
Лифт не работал, как всегда. С каждым этажом росло раздражение, вытесняя неловкость.
Третий этаж. Почему он должен извиняться, сама себя запустила, стыдно показать на тусовках? А тусовки не блажь, а незаменимый карьерный инструмент перспективного адвоката.
Четвёртый. А главное, почему он должен оправдываться перед женщиной, которая ценит в себе лишь жертвенность?
Пятый. В конце концов, она пользовалась им двадцать лет, двадцать лет он дарил ей статус замужней дамы.
У двери. Так и есть, пахнет выпечкой и ещё чем-то заманчиво-кулинарным. А что ещё она может предложить?
Поворот ключа.
Наталья за хлопотами на кухне даже не услышала стук входной двери. Он остановился в дверном проёме. Грязный фартук, волосы без блеска, эта нелепая пижама, что она называет домашним костюмом. А лицо, красное как у рака, климакс, что ли уже?
- Пришёл? – Наталья потянулась ниточками-губами.
Кирилл Борисович отстранился:
- Нам поговорить надо. Жду тебя в гостиной.
- А как же ужин? Дениска скоро придёт, - но, наткнувшись на взгляд мужа, осеклась, - хорошо. Я сейчас.
Противно всё, до тошноты, до рвотных рефлексов. Покорность эта жертвенная, поникшие плечи, тусклый взгляд. И кожа, никогда не видевшая настоящего ухода. Старуха в свои сорок пять.
В гостиной пахло какой-то дешёвой химией. Видно недавно убиралась. Так и есть, вон и диван влажно поблескивает. Мужчина достал бумажную салфетку. Брезгливо вытер сиденье кресла и осторожно опустился в мягкое, засасывающее мебельное нутро.
Наталья появилась минут через пять, встала в углу комнаты провинившейся школьницей, перебирая кухонное полотенце, невесть, зачем принесённое в комнату.
- Садись, разговор будет серьёзным.
Она робко прошла и села в кресло напротив. Почему именно сегодня? Почему это случилось именно сегодня. Она ждала объяснения весь последний год. Знала, всё знала, да и «люди добрые» говорили, смакуя подробности его измен. Но успокаивала, врала себе, думала, что пройдёт, нагуляется и успокоится. Даже что-то вроде игры выдумала: вот сегодня в первый раз приготовит кнедли чешские, а в другой день колдуны. Разве уходят мужчины, когда их так ждут? Каждый день влажная уборка, она сможет, справится, на работе задерживаться не будет, а тетрадки и ночью проверить можно.
- Не жди от меня объяснений и оправданий, просто прими всё как есть, - чёрт, как всё-таки сложно. Не смотреть на неё, не впускать дурацкую жалость.
- Ты уходишь? – Еле слышно.
- Да, думаю для тебя это не новость. Клушки твои, подружки-училки наверняка донесли, видели меня с Мариной ещё осенью. Не думал, что учителя ходят в такие пафосные места.
- Видели, - одними губами.
Кирилл Борисович вдруг рассвирепел. Сидит, корчит из себя ученицу, всё знала, а молчала. И кто больше лгал, спрашивается? Он, измучившийся невозможностью жить с ней и ослеплённый молодым, тугим телом или эта серая мышь с губами-бечёвками?
- А как же Денис? Как ему объяснить, что ты нас бросаешь?
- Почему я его бросаю Дениса? Отнюдь. Я забираю его с собой, мы уже обо всём переговорили. Я недавно купил загородный дом, оформляю и городскую квартиру. И потом это только до лета.
- А что летом?
- А летом он едет учиться в Европу.
- Как едет? Почему в Европу? Почему ты и сына у меня забираешь?
- Никого я не забираю, просто парню надо дать образование.
- Почему нельзя здесь, со мной? – Женщина сползла на пол.
- Прекрати эти сцены. Не вынуждай меня объяснять тебе очевидные истины.
Кирилл Борисович не выдержал, отошёл к окну, разглядывая надоевший пейзаж в кишащих блохах-автомобилях.
- Но ты же здесь учился, сделал карьеру, - женщина выталкивала слова, застревавшие в горле колючим комом.
- Учился, но это когда было. Сейчас всё изменилось, не будь дурой. У меня есть возможность дать будущее своему сыну.
Он так и сказал: «своему». Она смотрела в спину и не могла поверить, неужели это Кирилл, её Кирилл. Право, а был ли он когда-нибудь её? Сельский парень, цеплявшийся за любую возможность пробиться, избавиться от шлейфа провинциальности. Ему было просто удобно, удобна квартира городской невесты, уют, который они с мамой обеспечивали неработающему мужу-студенту. Удобна, пока отвечала его запросам, пока престижны были театры и выставки, на которые она его выводила сначала силой, а потом уже по его просьбе. Удобна, потому что не надо было тратиться на учителя языка, хороших манер. И на первую работу устроили благодаря связям матери.
- Квартира пока останется за тобой, но переоформлять собственность не буду. Не хватало ещё с чужим мужиком потом её делить.
Что он говорит? Квартира, какая квартира? Ах да, эта самая, купленная после продажи маминой. И ремонт они делали сами, своими руками…
- Не забирай Дениса, - женщина подползла к мужу и обхватила его ноги.
- Что ты уж совсем. Зачем эти истерики, смотреть противно. Встань, встань, кому говорю?
Но женщина каталась по влажному полу и сипела:
- Денис, Денис.
Сработал сигнал домофона. Кирилл Борисович слегка отодвинул корчившуюся Наталью, пошёл открывать.
- Сказал? – глаза Дениски тревожно бегали.
- Сказал. Бьётся в истерике. Ничего, пройдёт. Решил, где учиться будешь?
- Нет пока, я списывался с ребятами, думаю.
- Иди, собирай вещи, нечего тут задерживаться. Надо ещё в доме устроиться. Я позже заеду, заберу кое-что.
Денис проскользнул в свою комнату, а Кирилл Борисович зашёл в кухню. Подошёл к большому блюду с тёплыми пирожками, достал из холодильника молоко и сел ужинать.
Да, хозяйкой Наталья была изумительной, ему будет не хватать этих вкусностей. Марина даже сок выжать не может, а нанятая прислуга уже не то.
- Отец, отец, где мать?
- Как где? – Кирилл Борисович вскочил, опрокинув стул, - в гостиной, плачет.
Но в гостиной было пусто, как, впрочем, и в других комнатах. Муж видел, что Наталья не выходила из квартиры, входная дверь постоянно была в зоне обзора. Рванулся к окнам – заперто. Что за чёрт? Не растворилась же она? Заметил тревогу в глазах сына.
- Давай, давай, собирайся. Куда она денется? Пошла, наверное, к подружкам, поплакать.
- Но она же слышала, что я пришёл, она не могла просто так уйти.
- Может, не хотела, чтобы ты её такой видел. Спускайся к машине. У тебя всего две сумки? – Мужчина подталкивал подростка к выходу.
А сам вернулся на кухню, сгрёб в пакет пирожки и выскочил, захлопнув дверь.