К нам с Виталей заявился комэск с переводчиком, мол, решили поскучать вместе с вами. Я посмотрел на Четвёртого, он кивнул и полез в свою сумку вытаскивать запасы, а я вытащил из лётного шлема солдатскую флягу с коньяком. Уселись за столом, Четвёртый вскрыл тушёнку и экономно разлил по стаканам спиртное.
- Что там у нас с выходом в город, - спросил я у комэски.
- Решается вопрос, - неопределённо ответил комэск.
- А сколько же мы тут сидеть будем, - вступил Виталик, - что-то затянулось наше пребывание, то сразу отправляли домой, а то…
- День-другой ещё подождём, пока земляк твоего командира разберётся с иранцами. Много всяких бумаг надо оформить, - пояснил переводчик.
- Ладно, дёрнем за успешное завершение дел, - поднял стакан комэск.
Дёрнули.
Инициативой разговора завладел переводчик, он явно благоговел перед лётчиками-истребителями, начал расспрашивать про всякие подробности лётного бытия. Мы подробно отвечали на его вопросы, рассказывали всякие случаи из своей лётной практики, а подполковник с удовольствием всё выслушивал и подливал масло в огонь нашего красноречия восхищением профессией лётчика-истребителя. Заметил его интерес к моей персоне. Он высказался похвально о моём спокойствии, мол, завидую, ты всегда спокоен, как танк. Я не совсем понял о каких случаях он говорит, но разубеждать подполковника не стал, а потом перевёл разговор на него. Стал расспрашивать про его службу. Оказалось, что переводчик неоднократно бывал в Афгане, сопровождал разведгруппы. Опа! И этот человек восхищается нашей службой, имея боевой опыт? Орёл! Попытался разговорить его на темы разведрейдов, но подполковник сразу поскучнел. Поняв, что ему не хочется делиться этими воспоминаниями, стал расспрашивать его о службе в Союзе. Выяснилось, что он преподаёт в военном институте иностранный язык.
Теперь мне стало ясно почему так обхаживает его наш комэск: у него сын, пора думать о будущем отпрыска. Такие знакомства комэск уважает, у него блокнотик имеется, куда он заносит ФИО, телефоны и адреса полезных людей.
Мне была интересна преподавательская деятельность подполковника, сам о такой подумывал, да моё образование только для школы и может сгодиться. Переводчик рассказал, что он принимает экзамены у абитуриентов и с диктовки одного предложения может сказать — потянет кандидат институт или нет.
- Да ну, это Вы загнули! Как можно с одного предложения это определить, - засомневался Четвёртый.
- Запросто! Диктую предложение, проверяю ошибки: если пять ошибок — надо товарища принимать в институт. Если больше двадцати — долой этого абитуриента. Не справится.
- Как можно в одном предложении сделать двадцать ошибок, - не поверил я.
- Легко! Хотите — продиктую вам.
- Почему — нет, давай проверим, - загорелся Виталя.
Он выдрал из своего блокнотика с Особыми случаями пару листков — мне и себе. Комэск благоразумно отказался проявить свою грамотность перед подчинёнными и сторонним офицером. А мы вооружились ручками и приготовились внимать диктовке.
Когда переводчик начал диктовать предложение, я сразу пожалел, что согласился на эту проверку: это была цитата из рассказа Антона Павловича, - я недавно перечитывал его сборник, - и она изобиловала старорежимными словами. Влип! Но отступать было поздно, надо писать.
Переводчик проверил нашу писанину: у меня было семь ошибок, а у Витали — девятнадцать. Забрал свой листок, проверил пометки переводчика. Ну, пару лишних запятых можно списать на лёгкое опьянение, коньяк уже подействовал, но остальные ошибки были заслужены. Однако! А, всё-таки, мне было приятно, что мы с Виталей в студенты Иняза могли попасть. Переводчик улыбался, глядя, как мы охаем и ахаем над своими ошибками.
У меня возник вопрос к переводчику: а почему он выбрал такой трудный язык? Тот пояснил, что выбирать ему не пришлось, руководство военного института само определяло каким языком будет заниматься курсант. Европейские языки изучали сыновья всяких важных дипломатов, партийных бонз и крупных государственных шишек. А он — из простой семьи рядовых инженеров. Таким, как он, была уготована судьба изучать азиатские и африканские языки. Ну и работать, естественно, по этим захудалым странам. Европа и США ему не светила.
Мы ещё немного посидели, потягивая коньяк и слушая подробности учёбы переводчика в военном институте, а потом — и практики в войсках.
Да ну его, этот Иняз, в лётном училище легче было учиться!
Славно «поскучали» с переводчиком. Отличный малый — этот подполковник! Незаметно подошло время ужина и мы потянулись всей компанией в столовую.
Утром следующего дня после завтрака появился комэск и дал команду собираться в город на самостоятельную вылазку. Виталя спросил его о разрешении иранцев на такое мероприятие, но комэск с досадой отмахнулся, мол, да пошли они в …, ничего они нам не сделают. Был он чем-то взвинчен и народ не стал вникать в подробности: командир сказал идти в город, значит — идём.
Комэск решительно прошёл КПП, не глядя на дневального, тот только сопроводил нас всех взглядом. Спрашивается: а почему мы так раньше не сделали?
Остановка городского автобуса была рядом, переводчик обратил наше внимание на номера на расписании, мол, запомните или запишите на каких автобусах можно будет вернуться назад. Заодно назвал наименование нашей колонии, если кому-то придётся возвращаться на такси. Инструктаж был не лишним, но я почувствовал, что предполагается разделение нашей компании в городе на части по какой-то причине. Комэск имел деньги, заплатил за всю компанию за проезд и мы покатили в город на первом же автобусе, шедшем в центр Тегерана. Пока ехали, выяснилось, что у переводчиков по несколько сотен долларов и они намерены их все потратить. У меня к этому времени скопилось пятьдесят «зелёных», я тоже решил их тратить все. Вышли на центральном автовокзале иранской столицы. И переводчики повели нас к обменному пункту, хотя нас сразу стали осаждать менялы. Показали нам эти пункты, подсказали, что надо их тоже выбирать, а не кидаться в первый попавшийся, что чем дальше от автовокзала располагается пункт обмена, тем курс доллара выгодней.
Потом мы пошли на экскурсии по магазинам, где переводчики нам разъяснили как там всё работает, как делать покупки. В магазинах на нас обращали внимание, иногда задавали вопросы, переводчики отвечали, народ начинал улыбаться, пожимать руки, восклицать: «О, шурави, о, миг!»
В магазине начиналось всеобщее ликование, больше всех старались хозяева, видимо, чтобы привлечь дополнительных покупателей.
Было приятно, но не способствовало полезной покупке, потому что продавцы пытались всучить нам свой товар, а на кой ляд мне материал на костюм? Да я и не определился с потребностью, пока надо с ценами ознакомиться, а после обмена долларов и со своими возможностями на покупку. А переводчики рекомендовали отовариться на городском рынке, мол, там и ассортимент в одном месте и цены можно найти разные.
Потом стало заметно, что переводчикам надоело отвечать на наши вопросы и переводить наши вопросы продавцам. Они норовили оторваться от нашей компании, чтобы решить свои проблемы. Компания стала рассыпаться. Мы с Виталей тоже отделились и решили просто побродить по городу и поглазеть.
Мы пошли вглубь города, а это был район старых застроек, очень живописный, тесноватый, с извилистыми улицами. Рассматривали витрины, заходили в магазины, но там долго не удавалось пробыть — продавцы начинали приставать, одевать нас, обувать, завёртывать в костюмные ткани. Приходилось ретироваться. Через час я уже не представлял в какой стороне находится автовокзал и это меня стало беспокоить. Но Виталя твёрдо обещал мне, что он меня выведет на него точно. Я успокоился, потому что он был водитель личного авто и у него хорошие навыки ориентирования в городе. Ещё через час нашей экскурсии по закоулкам Тегерана мой Сусанин заявил, что за очередным поворотом будет площадь автовокзала. Так и случилось.
- Виталя, объявляю тебе благодарность за штурманскую подготовку!
- А ты, командир боялся, со мной нигде не пропадёшь, - довольно осклабился Виталя.
Мы зашли в обменник, обменяли рубли, чтобы иметь мелочь на проезд и пошли искать остановку своего автобуса. Пора ехать домой. Комэск сказал, чтобы все были к обеду в колонии.
На обеде собрались все. Дисциплина времени была на высоте. Комэск был доволен и разрешил после обеда желающим выйти в город самостоятельно с условием вернуться к ужину в колонию заводчан. Собственно, бояться комэске было нечего: питейных заведений в городе нет, обстановка очень мирная, офицеры — бывалые, за границей уже были, понимают как ориентироваться в чужом городе. Некоторые уже и такси на обратном пути опробовали — таксист их правильно понял. После обеда мы с Виталей решили рвануть на центральный городской рынок. Расспросили у переводчиков дорогу и после столовой, не мешкая, прошли через КПП на остановку городского автобуса. Пора потратить доллары.
