Итак, весна 2005 года, самое начало. Папа начал жаловаться в телефонных разговорах на то, что в квартире Елизаветы Андреевны его стали притеснять. Каждый день приходил сын Лизы с женой, закрывались втроем на кухне и вели какие-то переговоры. Сын Сергей был женат второй раз. Первая жена бросила его из-за пьянства. Вторая жена Оля держала его в кулаке. Он был закодирован, оттого мрачен и зол на весь мир. Кроме сына у Лизы была дочь пенсионерка, учительница математики в прошлом, а в настоящем тронутая умом , желчная, худая дамочка. Ей казалось, что соседи сверху постоянно следят за ней и облучают. Она слышала их голоса в своей голове. Потолок и стены в квартире она обшила фольгой, посередине комнаты сделала шалаш и в нем спала, надев резиновые сапоги, на голову шапку ушанку, на грудь две хрустальные вазы. Она начала ходить в храм, и ей стало получше. Елизавета Андреевна возмущалась по этому поводу, называла дочь богомолкой, добавляя к этому слову нелестный эпитет. Сама Лиза была настоящей безбожницей.
Дочь к ней ходила тоже каждый день и оставалась ночевать под предлогом, что у себя дома из-за злодеев-соседей она спать не может. Папу выселили из маленькой комнаты, где он спал отдельно от Лизы из-за своего богатырского храпа. Лиза, когда он стал спать с ней, затюкала его по этой же причине. Папа, как только чуть потеплело, убежал от семейства, которое явно его выживало, в Ундоры выращивать рассаду. Лизины детки, похоже, испугались того, что их мать пропишет папу у себя, а они с нетерпением ждали в наследство ее квартиру.
Папуля сначала ездил из Ундор в Ульяновск к Лизе на побывку, а потом перестал. На горизонте появилась новая пассия, Людмила Яковлевна, которая, кстати, сама ему навязалась. Познакомились они в автобусе. Людмила, или Люсинда, как я назвала ее в честь героини мыльной мексиканской оперы, жила недалеко от Лизы, работала в больнице санитаркой. Папу она часто видела вместе с Елизаветой и, как видно, решила его отбить. Ходила под окнами, даже заглядывала в них(сама мне рассказывала). Люсинда была, можно сказать, красивая. Длинные роскошные волосы, которые она красиво укладывала на голове, миловидное лицо, ладная фигурка. Да и моложе папы на целых семь лет. Любовь у нее прорезалась неспроста. Вскоре у нее должен был вернуться внук из тюрьмы, а жить ему, кроме как у бабушки с матерью, было негде. Вот и искала наша Людмила Яковлевна запасной аэродром. Тем более, она не знала, что родительский дом подарен мне, считая папу домовладельцем.
Муж приехал в Ундоры с большими планами на отпуск. Нужно было менять пол в половине дома, доводить до ума ванную с туалетом, делать пол, потолок и облицовывать стены и пол плиткой. А тут папульчик со своей бурной личной жизнью. Да, а самое главное: наш сыночек в начале июля должен был жениться на девушке Наташе, уже было подано заявление в ЗАГС. Наташа окончила пединститут и преподавала английский язык в частной школе. Свадьба была назначена на 2 июля.
Закупая плитку для Ундоровского дома, мы решили, что и в ульяновской квартире нужно облицевать плиткой стены и пол в ванной, чтобы у молодых было все красиво. Купили плитку и для квартиры. Слава нашел хорошую бригаду в Ульяновске. В ней были и мужчины, и женщины. Мужики занимались полом, женщины штукатурили и обкладывали плиткой ванную, ругая Табакова последними словами. Говорили, что стены табаковские строители криво сложили.
Я приехала в разгар работы. Слава встретил меня в Саранске (этот путь был быстрее и короче, чем через Москву). Всю дорогу до Ульяновска, он рассказывал про папин роман, про то, что отец заявил о своем намерении жениться и даже обвенчаться с Людмилой Яковлевной. Сначала меня жените, говорил он, а потом уж Андрюшу.
Слава привез меня в квартиру на улице Рябикова. Я очень соскучилась по сыночку, не могла наглядеться на него, наговориться. Утром поехали к папе. Он обиделся, на меня не смотрит. Думал, что я сразу к нему прилечу. А я, такая сякая, зачем-то к сыну заехала, а не проехала мимо Ульяновска. Кое-как успокоили папулечку подарками.
В доме шел вовсю ремонт. В первой половине пола не было. На лагах из лиственницы лежали доски, по ним и ходили.
Попили чаю с магазинными пирожками. Приглашали и строителей, но они отказались, принципиально ели в местном кафе. Я взялась варить суп рассольник из купленного по пути мяса. Папа укорял меня, почему я не приготовила еду дома и не привезла в кастрюльке. На что я ему ответила, что приготовила, но для сына. А ему я сейчас сварю без проблем. Он начал мне рассказывать о своей Людмиле, какая она заботливая, возит ему готовую еду. И тут, легка на помине наша красавица. Приехала. Мы поздоровались. Она начала что-то рассказывать папе. Лучше бы не открывала рот. Диагноз - общее недоразвитие речи. Шепелявит, говорит сумбурно, ничего не понять. Прошла мимо меня в баню и начала там греметь тазами, искала что-то, наверное. Всем видом старалась мне показать, что она здесь хозяйка. У меня к ней, в отличии от Елизаветы Андреевны, никаких претензий и прошлых счетов не было. Но, Людмила была настолько глупа, что сразу же создала о себе самое неблагоприятное впечатление.
Я довариваю суп и говорю: "Ещё пятнадцать минут, и я буду вас кормить рассольником." А Люсинда вытаскивает из сумки два пакета из-под молока, берет большие тарелки и вываливает на них распаренные серые макароны с ошметками тушёнки и пшенную кашу. "Ешьте! - говорит, - Вот вам свеженького". Папа и Слава начали есть. Я отказалась набивать желудок не пойми чем. Сама Люсинда налила себе чайку, отрезала кусок батона, намазала маслицем, что стояло на столе, и сидит тихонечко, как лисонька, ест.
Вдруг Слава вытаскивает из своей тарелки позвоночник селёдки.
Глаза у него округляются. "Что это такое?" - спрашивает. Люсинда пожимает плечами, продолжая жевать бутерброд. Папуля, нахмурившись, отдвинул тарелку. А мой муж выскочил из-за стола, зажимая рот рукой. Вот такие угощения папина невеста привозила. Хорошо, если с тарелки взяла объедки, а не из ведра с отходами. После этого папуля передумал жениться и венчаться, надо полагать. Больше на эту тему не заговаривал, но с Люсиндой общения не прекратил. Она распространяла продукцию фирмы Орифлейм. Папа был у нее главным покупателем. Шампуни, крема, мыло, духи - чего только не было в его орифлеймовской коллекции.
Работу строители выполнили качественно. Пол получился отличный, а туалет с ванной папе так понравились, что он всем говорил, что на экскурсию будет водить туда всех желающих.