Это дорога М3 Москва- Киев. По старым временам дорога, конечно, шла через Бобрик. По ней ехали в обе стороны купцы. Богомольцы шли в Киев, ко святым местам, в Киево- Печерскую Лавру, а кто и дальше в Иерусалим.
Это церковное здание построено в 1778 году вместо ветхой церкви.
В дорогу долго готовились и собирались. Искали попутчиков. Хорошо, если находили человека, который уже ходил ко святым местам. Кому не удалось найти такого, довольствовались поговоркой- язык до Киева доведёт. Ну, а местные жители шли по праздникам в Бобрик в церковь Архангела Михаила.
Моя мама -Анна, её братья - Иван, Николай, Георгий и сёстры Надежда, Ольга, Любовь, Вера, Александра - происходят из села Бобрик Комаричского района Брянской области. Ещё одна сестра умерла в молодости, звали её Маня. У неё был парень, который её любил. Он очень горевал и всё ходил к бабушке и плакал, пока она его не прогнала, сказала, чтобы жил своей жизнью. И верно, спустя какое-то время он нашёл другую любовь. Расположено село Бобрик на реке Тростянка. К стати сказать, каждой дочери было отложено на свадьбу 10 рублей золотом в Государственном банке. До революции, конечно.
Если крикнет рать святая
Брось ты Русь, живи в раю
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою" С. Есенин
Отец всех сестёр и братьев - Иван Петрович Косминский, Лёля говорила, но я в это не очень верю, был сыном раввина, затем он закончил учительскую семинарию и служил учителем, затем - духовную (или в обратном порядке) и стал православным священником в Бобрике. Я Лёле не очень поверил и предположил, что был мужик по прозвищу Косма, по причине, что у него были длинные и густые волосы. Его потомок получил фамилию Космин. А вот уже в семинарии был обычай добавить к простой фамилии окончание "ский". Вот к примеру фамилия семинариста - Воров. Ну разве можно допустить, чтобы человек с такой фамилией окормлял паству? А возьмите - Воровский - ну это уже прямо - "ваше благородие". Лёля согласилась, что такое могло быть. А в общем-то, что нам стесняться своих предков? Другое дело, если бы они были какими-нибудь жуликами, а они были честными и уважаемыми людьми. Лёля была права: тётя Люба подтвердила это моей супруге. Но и я был прав : я посмотрел вконтакте на фамилию Косма - есть такой народ, и Космин - ещё больше, а уж Косминских...Даже нашёлся один местночтимый святой Косма. Бабушка - Анна Ивановна в девичестве носила фамилию - Эзерская.
Посмотрите на нашу бабушку - это сама доброта. Какая она ещё молодая, наша бабушка и смотрит она не в объектив, а куда-то выше, как бы, в наше будущее. Не знаю, имеет ли её род отношение к пану Эзерскому, у которого Меньшиков (согласно Алексею Толстому или Пушкину?) отнял имение, а Петр потребовал - вернуть. И вот мне буквально повезло: на сайте Брянский Край (www.kray 32.ru) я нашёл такой текст: "Перемещён Севского уезда села Алешкович священник Иоанн Эзерский и того же уезда села Бобрика священник Василий Преображенский, один на место другого,- первый по прошению настоятелем церкви, а последний, по распоряжению Епархиального Начальства, помощником настоятеля". Орловские епархиальные ведомости, №11, 1879 год.( С сайта: Брянский Край). Родился он около 1840 года (точная дата не известна), умер 16 мая 1897 года. Окончил Орловскую духовную семинарию в 1861 году, рукоположён во священника в 1865 году. С 1879 года был членом Севского уездного отделения епархиального училищного совета, действительным членом Орловского Православного Петропавловского Братства. Награждён в 1873 году правом ношения набедренника, в 1895 году определением Св. Синода награждён правом ношения камилавки "за заслуги по духовному ведомству". Умер он 16 мая 1897. Мой прадедушка. А его дочь Анна - моя бабушка.
Теперь можно не сомневаться, что Иван Косминский, священник села Бобрик - мой дедушка. Известно, что у деда и бабушки в Бобрике был дом, лошадь и пчёлы и, конечно, корова -Марта - как же без неё с такой семьёй? Была ещё кошка - Хвеська. Дедушка умер, по словам мамы, от простуды: зимой ездил в город защищать арестованных знакомых, ни в чём не повинных людей. Так или нет - спросить не у кого. Но в это я не очень верю: с 1924 года началось массовое лишение избирательных прав священников и членов их семей - думаю, меня хотели оградить, не возбуждать оппозиционного настроения к действующей власти. Скорее всего семья была раскулачена, дедушка умер от инфаркта, а оставшиеся переселились в Трубчевск к знакомым. (В дарственной надписи на одной из фотографий их называют дорогими трубчевцами). Могли ли по тем временам оставить "без должного внимания" зажиточно живущих на селе людей? Да ещё и в условиях, когда религия официально стала считаться опиумом для народа? Очевидно, не могли.
Вопрос жизни или смерти классовых врагов решала "тройка".Иной раз, подавая мне еду, мама говорила: "Кушай тюрю Яша, молочка -то нет. - Где ж коровка наша? - Увели мой свет". - Думаю не случайно запали ей в душу эти стихи. Когда подошёл пенсионный возраст, мама сказала, что родилась она не в 1910, а в 1908 году, но возраст ей удалось убавить, "чтобы была маленькой и не отвечала за отца". Было ясно и я не спрашивал подробности.
У дедушки было два старших брата, они уехали в Петербург и пошли по научной стезе. Мама говорила, что Евгений Алексеевич Косминский, специалист по европейскому средневековью и автор учебника по которому мы в школе учили историю средних веков - наш родственник. Согласно Википедии его отец - Алексей Петрович, а мой дедушка - Иван Петрович. Евгения Алексеевича тётя Люба называла двоюродным. По отчествам - сходится. Смутно помню. что он был у нас в Чухинском и я его провожал по Красина до Садовой.
Перед смертью дедушка сказал, что если у кого на могиле не хватит земли, чтобы брали с его могилы. Когда Тамара - дочь дяди Вани поехала в Бобрик и нашла дедушкину могилку, там вместо холмика была ямка.
Раньше от меня по молодости лет многое скрывали, а потом я не особо интересовался. Мама с тётей Любой часто говорили между собой шёпотом. Один раз я ничего не расслышал, но заявил: "А я всё слышал!" Мама очень испугалась, сказала: "Тебе- дураку - ничего не будет, а нас посадят". Всё было не так просто."Косминский Иван Петрович, иерей. Родился в 1869 году. В период 1920 по 1927 год служил священником в храме во имя Архистратига божия Михаила с. Бобрик Шаревской волости Севского уезда Брянской губернии (ныне территория Комарического района Брянской области). Был лишён избирательных прав. (Верный путь.Музей Комаричи. Памяти жертв политических репрессий.)Поскольку есть могила, то смерть дедушки пришла до 1937 года. Сёстры заканчивали педагогическое училище в Севске. Ни чего другого профессионального поблизости не было. Жили впроголодь, на съёмной квартире. Мама вспоминала, как подглядывала в щёлку за хозяевами, когда они ели жареную картошку, и шёпотом, чтобы не было слышно, повторяла: "Дай, дай, дай". Наверное с тех пор она любила картошку, порезанную кружочками и обжаренную на масле с двух сторон. Распределили её учительницей младших классов в деревню под Читу. Тётя Шура стала воспитательницей в детском туберкулёзном санатории в посёлке Жёлнино под Дзержинском тогда Горьковской области. Тетя Оля там же преподавала в школе немецкий язык. А тетя Люба и тётя Вера выучились на бухгалтеров. Тётя Вера жила в Горьком и работала бухгалтером, а тётя Люба - Москве в Центральном Институте усовершенствования врачей. Дядя Ваня не знаю, кем работал. Жил он в Немчиновке, работал в Москве. Женился он на тёте Варе, бабушка была не довольна, потому что тётя Варя была заметно старше его. Дядя Коля поселился в Москве и работал на 2-ом Часовом заводе. А дядя Юра поступил аж на автозавод имени Сталина. И вступил в комсомол. Но на заводе оказался парень из их деревни. И он заявил, что дядя Юра неправильно указал в своей автобиографии, что его отец был учителем. Что на самом деле он был священником. Ну и дядю Юру выгнали сперва из комсомола, а потом и с завода. Хорошо ещё, что не произвели во враги народа. Дядя Коля устроил его к себе на часовой завод. А тётя Люба вышла замуж за земляка из соседней деревни Лагерёвки. Я так думаю, что не без его участия удалось пристроить нас в Москву. Это был её второй брак. А первым - она была замужем за Михаилом Поповым. Он был инженером путей сообщения (железнодорожником).
Со слов тёти Любы он был честным человеком и тружеником. Но был дворянского происхождения, за что и был уничтожен, да так что потом не нашли даже документов, где и как умер, был ли расстрелян или утоплен в барже... А в ту деревню, где учительствовала мама, свозили раскулаченных, семьями. Без еды, зимней одежды. Их нельзя было принять в свой дом или дать еды - окажешься сочувствующим врагам народа и сам окажешься рядом с ними. Они умирали от голода и холода. Их не хоронили - ну кто зимой будет копать им могилы - опять же попадёшь в сочувствующие. Трупы просто складывали в сарай, штабелем, как дрова. Может быть вы видели кинохронику про концлагеря? Вот точно так же.Читинские друзья проводили маму в Москву и подарили ей на прощанье гитару. Играть она так и не научилась - не было музыкального слуха.
Мама, работала уже на Тишинском рынке кассиром- инкассатором. Работа была не простая. Колхозник должен был заплатить за место, за спецодежду (фартук и нарукавники), за весы и гири, за хранение (если не распродал за день весь товар), штраф за утерю инвентаря или спецодежды, а потом, когда построили на заднем дворе гостиницу, платили за проживание. За каждую услугу контролёры выписывали квитанцию, часто на ходу, неразборчивым почерком и сдавали деньги и квитанции. Квитанции, а некоторые поступали уже к концу рабочего дня, нужно было разложить по видам услуг, соответствующую оплату пересчитать и всё должно было "сойтись" с точностью до копейки, а выручку успеть сдать в банк. Контролёров было человек 10, а может и больше. Иной раз итоги не сходились, приходилось несколько раз пересчитывать, а то и вызывать контролёра и могло оказаться, что часть квитанций оказалась у него в другом кармане. Деньги мама укладывала в специальную инкассаторскую сумку и опломбировала, для этого у неё были свинцовые пломбы и пломбир. На пломбе отпечатывался текст: Тишинский рынок. Инкассаторскую сумку она прятала в обычную хозяйственную. Иногда в банк ей давали сопровождающего, присутствие которого было чисто символическим. Когда мама ушла на пенсию, её работу распределили на 4-х человек. Когда война закончилась маму наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". Всего на рынок поступили 2 медали и на общем собрании их распределяли. Второй медалью решили наградить единственного в коллективе мужчину- контролёра -Винокурова. Это был пожилой человек маленького роста и на войну не попал по возрасту. Особенно много работы было в предпраздничные дни. И как-то под 1-е Мая мама пришла с работы поздно, а была её очередь мыть полы общего пользования. И вот вызывают её в компетентные органы - поступил донос, что она не уважает советские праздники - мыла пол 1-го Мая. Действительно, в первом часу ночи уже формально было 1-е мая. Мы жили вдвоём на 9 метрах, а соседи вчетвером тоже где-то на 9 или 10 метрах. Был шанс: маму в тюрьму, меня в детдом, а себе расширить жилплощадь. Но в органах разобрались и всё оставили без последствий.
Правление рынка располагалось в глубине территории в левом дальнем углу. Слева от входа сидела мама. У неё был сейф в виде металлического сундука. В нем хранились деньги, книги учёта выручки и квитанции. У колхозников, лучше скажем, - крестьян была примета: первого покупателя нельзя упускать и обязательно иметь деньги на сдачи. Часто это было серебро 20-х - 30-х годов, а то и царских времён и я выпрашивал их у мамы для коллекции. Перед реформой 1961 года однажды я расплачивался в метро серебряными полтинниками, кассирша сделала такое удивлённое лицо, что я понял - делаю глупость. Дальше сидела или сидел бухгалтер - войну (или уже после) это был Фёдор Семёнович, правее его - статистик Чубукова Елизавета Семёновна к ней иногда заходила младшая из двух её дочерей. А уже у другой стены, справа сидела зам бухгалтера - Антонина Максимильяновна, про которую было известно, что её покойный муж снимался в фильме "Зори Парижа". Она, наверное была в не очень хороших отношениях с мамой, потому, что подарила мне на день рожденья белую мышь, а мама не любили мышей и даже их боялась. Эта комната была проходной, через неё можно было пройти в кабинет директора. А потом бухгалтером была Елизавета Сергеевна.
Приходя на работу все сотрудники должны были перевесить табель- металлический кружок с номером с левой стороны доски на правую - директор и бухгалтер видели, кто отсутствует, а потом табель переделали и было достаточно перевесить кружок обратной стороной (она была покрашена в другой цвет).
На рынке было интересно: одно время разрешалось торговать частным образом. Продавцы - мужики торговали инструментом: напильниками, свёрлами, метчиками, плашками, а также замками, петлями , шурупами, довоенными ботинками и солдатскими сапогами. Женщины торговали чем-то неинтересным, чем - я не помню. Палаток было мало, но потом они появлялись неизвестно откуда. В одной продавали ткани и они лежали целыми рулонами - на пальто, костюм, платье, шерсть, сатин, потом стали появляться крепдешин, тюль и тоже рулонами. Мадепалам, креп-фай, фай де шин, фай-сатин. Продавец ловко наматывал ткань на деревянный метр с металлическими концами и отрезал кусок ножницами. Кусок ткани получал название - "отрез". Отрез на пальто, отрез на платье. Сейчас всё покупают готовое и не шьют на заказ. Отрезы по смерти старых хозяев выбрасывают на помойку. В других ларьках была кухонная посуда, готовая одежда, обувь. В третьем - лопаты, вёдра, тазы. В одном - комиссионном - продавали не помню что, но мы пришли за брюками на меня, на верхней полке лежали трофейные аккордеоны, сиявшие перламутром, которые никто не покупал. Частная торговля исчезла. Оставался дольше всех продавец чемоданов. Вряд ли он сам их делал, потому что торговал каждый день. Чемоданы он расставлял по размеру, расхваливая товар предлагал покупателю стать на чемодан двумя ногами и "ему ничего не будет". Покупатели на такой эксперимент не соглашались. Но чемоданы действительно были очень красивые с металлическими уголками и прочей блестящей фурнитурой. Под конец торгового дня хозяин расставлял их в два ряда "на первый - второй", укладывал один в другой и уходил с двумя чемоданами в руках. Постоянное место при главном входе было у точильщика, на своём станке он точил ножи, ножницы, ножи и решётки для мясорубок. Из под точильного камня летели искры и ребята собирались смотреть. А потом у другого входа пристроился другой точильщик.
Вот ещё что ещё я вспомнил. Мама и тетя Шура были младшими сёстрами, а тёти Оля, Надя и Вера и Люба -старшими и учились вместе. Жили на квартире. Тётя Люба рассказывала:-учебники были в дефиците и какой-то не помню был один на всех и вдруг пропал.
Подозревать было некого -в доме все свои. Тогда они решили провести спиритический сеанс. Кого же спросить? -Толстой и Тургенев могут быть не в курсе дела. Они решили спросить Степана Разина, поскольку он разбойник, то ближе к воровским делам.
Спросили Стеньку и он ответил- это Мишка Рыбаков. Они записали фамилию и затем спросили, зачем он утопил княжну. - "Вас не спросил!" и начал ругаться матом. Тут девушки блюдце перевернули, закончили сеанс и пошли к хозяйке - она как местная жительница должна была всех знать. Та говорит: "Да это мой Мишка" . У неё был сын Мишка, мальчик лет 10-и. -"Но как же так, Мишка же Чернышов по вашей фамилии. -"Знаете Ивана Рыбакова, что ко мне ходит? Так вот Мишка от него. Мы собираемся пожениться и Мишку он обещает признать". А Мишка, надо сказать, был мальчик очень аккуратный и хозяйственный, у него был сундучок, в который он прятал свои самые ценные вещи, а ключ висел у него на шее. Решили, чтобы (как теперь говорят) не травмировать психику ребёнка, снять у него ключ, когда он уснёт. Сняли ключ, отперли сундучок, книга оказалась там. Вот такие дела.
А когда сёстры ещё жили в деревне и ходили в лес, то чтобы отпугнуть нежелательных незнакомцев, кричали : "Мефодий!", а одна по договорённости должна была отзываться басом. Мальчишки в семье все были моложе. А найдя первый в сезоне белый гриб надо было на четыре стороны поклониться и перекреститься. Самой младшей девочкой была тётя Шура. Старшие над ней подшучивали: начинали читать стихотворение: "Плакала Саша как лес вырубали, ей и теперь его жалко до слёз, столько там было кудрявых берёз..." И маленькая девочка начинала плакать.
Хорошие были люди. Настоящей довоенной доброты. Да что там довоенной - они родились до революции и воспитывались в старых традициях у любящих родителей честными, добрыми, трудолюбивыми. Была у тёти Любы не то чтобы подруга - соседская девочка не вспомню как её звали - Ритуха? Она всё время старалась ей сделать какую-то гадость, например засунуть руку в кувшин с собранными в лесу ягодами и все их раздавить. Когда стали взрослыми, тётя Люба её спросила, зачем, та старалась ей всё время нагадить. Та ответила; "Я вам всем так завидовала, так вы все дружно жили, а мы - не так".
