- Я лично раскрыл квартирную кражу. В последний момент перед задержанием привлёк на подмогу старшего лейтенанта Аношкина и экипаж патрульно-постовой службы во главе с прапорщиком Сизовым. Это для общей информации. Через несколько дней после этого задержания добрые люди рассказывают мне про крутую обмывку удачно раскрытого дела. А заодно и пожаловались, что вроде как потерпевший приличную сумму выделил на премиальные, которую они так и не увидели. Я встретился с потерпевшим и выяснил, что тот действительно выделил на отдел десять тысяч долларов. Вот и вся история, в которой одни голые факты.
- Подполковник, проясните вновь открывшиеся обстоятельства.
- Не знаю, кто Углову жаловался, если деньги были розданы сотрудникам под роспись. Я предполагал, что могут быть обиженные, потому и составил список с росписями, чтобы исключить все нюансы. Прошу понять меня правильно, люди заработали эти деньги. Да, я не имел права так поступать, готов понести любое наказание. Кстати, себе я не взял ни копейки.
Зуев показывает бумагу и передает её генералу. Вот так, не больше и не меньше. Мне даже противно выводить его на «чистую воду». Да и не дают мне больше ничего сказать. Генерал сворачивает совещание.
- Подполковник, деньги собрать и вернуть потерпевшему. Товарищи офицеры, все свободны.
Отлично меня бортанули, по всем правилам чиновничьего искусства. Но опять маленькая неувязочка в лице начальника СБ, который невинно поинтересовался:
- А можно выслушать старшего лейтенанта, а то так и уволите его, как последнего сплетника.
Красавина аж перекосило, а против не попрешь, себе дороже. Этот полковник Москве напрямую подчиняется. И генерал, молча, тыкает в меня пальцем, мол, он не против. Встаю не суетясь, да и спокоен по большому счёту, не убьют же меня за это.
- Два дня назад у оперативников денег не было – это факт. А я и сегодня не получил ни копейки, хотя это дело раскрыл лично. Ни вы товарищ подполковник, ни Аношкин, ни Авдеев, а лично я. Это хоть и похоже на хвастовство, но это факт стопроцентный. И ещё маленькая деталь, с такими людьми, как подполковник Зуев, я просто боюсь работать.
Гробовая тишина… Надо бы и Красавина добавить до полного комплекта, но это уже будет полнейший перебор. Я и так себя всем противопоставил, а этого не любят у нас. Да и где любят не просто умных, а ещё и очень инициативно ушлых, от которых одни неприятности, как вот сегодня? А с Зуева, как с гуся вода, фиг проймешь:
- А ты у нас и не работаешь, так о чём разговор?
Генерал спешит закрыть совещание, которое съехало с колеи и прошло не совсем гладко. Так сказать, запашок конкретный остался, эсбээшник наверняка выводы сделает и куда надо донос настрочит. Так что придётся полгода этого очень уж умного старлея не трогать.
Аношкин через день мне рассказал, что Зуев с каждым побеседовал наедине, заставил подписать бумагу, так называемую ведомость. Вопрос закрыт, и я вроде как снова во всём виноват, ведь очень обидно не получить доллары, когда они уже были почти в руках.
Мои бывшие коллеги по УГРО со мной не здороваются, а мне уже не до них, второй день мучаю себя и Анку, объезжая город, в моём активе уже сто семнадцать адресов одиноких пенсионеров. Каждый проинструктирован, у каждого из них мой номер телефона. Остаётся только дождаться выхода преступниц.
Не продвигается дело инкассаторов. Ещё раз прошёл по предполагаемому отходу преступников. Что-то тут есть, а что? Не могу понять. У наших тоже полный голяк. Опера из соседних отделений вернулись к себе. Посетил квартиру Марущак, переговорил со студенткой, которая была одна дома. Она из соседнего городка, до которого всего семьдесят километров. Учится на четвертом курсе института иностранных языков и четыре года проживает в этой квартире. Девушка высокая, чуть ниже меня, черноока и черноброва, одним словом, красавица. В четырёх комнатной квартире тётки занимает отдельную комнату, из окна которой отлично просматривается ресторан. Она не замужем, посторонних у неё не бывает. Так что к этому делу, она не подходит ни с какой стороны, в общем, тупик. Версий много, но я склоняюсь к одному, налёт совершили иногородние. Доказательств нет, но сердце подсказывает. Наш отдел проверяет сейчас всех городских байкеров, но и тут не густо. Большинство, если не все, сейчас колесят по просторам нашей страны. А у тех, что остались в городе, проблемы с мотоциклами. При моих минимальных возможностях сыскаря-одиночки остаётся одно: снова и снова внимательно смотреть записи с постов ГИБДД. В них наверняка ключ к разгадке, который я не могу найти.
Генерал Красавин хмур и раздражён, резонансное дело инкассаторов буксует. Москва недовольна, а он не знает, что дальше делать. И ещё этот Зуев, сидящий напротив, с тупой рожей. Раздражает конкретно.
- Что будем делать, подполковник? Раскрыть ничего не можем, всё у нас на мёртвой точке. А может, прав этот Углов? Может, он и есть самый главный в вашем отделе?
- Делаем всё возможное, товарищ генерал.
- Этого мало, мне результат нужен как, впрочем, и тебе. Не будет результата, не будет повышения по службе. Аксиома. Что артист сказал, когда ты ему деньги вернул?
- Не хотите, не надо. Дело ваше. Хозяин – барин. Получит тот, кто заслужил.
- Думаешь, он их отдаст Углову?
- Всё может быть.
- Для нас это уже дело десятое. Хорошо, что быстро закрутилось. Пройди неделька-другая, так легко бы не отмазались. Как думаешь наказать Углова?
- Подключу гопников, пусть мозги вправят. Должен понимать, что ничего безнаказанным не останется.
- Всё верно, только немного переждать надо, не меньше полугода. А пока даже взглядом на него не наезжай.
- Как скажете, Андрей Константинович.
- Я в ваших делах розыскных не знаток, не могу ничего полезного посоветовать, но ты старайся дело инкассаторов раскрыть. Какая помощь нужна – организую. А я пока мосты буду наводить с Москвой, чтобы этот вопрос урегулировать.
Подполковник возвращался к себе в отдел исходя желчью.
Везёт же молокососу, полностью огрёб десятку «зелёную». Хорошо, что догадался с генералом поделиться, когда тот вызвал доложить детали резонансного преступления, а то сейчас бы искал работу по охранным агентствам. А с этим щенком надо решать по-быстрому. Ну не могу я смотреть на его рожу самодовольную. Есть два костолома, должники по гроб жизни, вот они спровадят ушлого опера на больничную койку. Скотина, будет знать, как «дышать в мою сторону».
Продолжение следует... ----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук