Рядом с нашим домом есть частная клиника. Мы туда с Валькой раз в несколько месяцев ходим справки для бассейна обновлять. Дороже, конечно, чем поддельные в метро покупать. Зато быстрее и безопаснее, чем делать в обычной поликлинике. Там вечно толпы больных, а здесь тишь, гладь. И кофе на первом этаже вкусный.
Может, оттого, что врачи в этой клинике работают довольно средние, в качестве бонуса они включают в приём услугу «а поговорить». Такой околомедицинский разговор по душам, который длится от десяти до сорока минут. За те несколько лет, что мы ходим туда с Валькой, в клинике сменилось три педиатра. Все были разные. Но каждый оказывал нам эту услугу.
Первой была молодая врач Светлана Александровна. Очень тонкая, с глазами всегда на мокром месте, она во всём видела промысел психосоматики. Приём Светлана Александровна начинала с раскрытия врачебных тайн.
— Вот сейчас перед вами мальчик приходил, видели, может, в коридоре? – говорила она, блестя глазами. – Коля. Хороший такой мальчик. У него в семье всё непросто. Родители ругаются. И как результат — вечные проблемы с миндалинами. Потому что всё в этом мире взаимосвязано.
Светлана Александровна верила во взаимосвязь всего со всем. И признавалась, что от этого знания у неё бегут по коже мурашки. Конечно, она любила гомеопатию и остеопатию, травы. Я сама всё это уважаю и с детства все болезни лечу белыми горошинками. Но Светлана Александровна любила нетрадиционную медицину такой исступленной и многословной любовью, что даже мне после визита к ней хотелось хряпнуть чего-нибудь доказательного.
Однажды мы пришли с Валькой за справкой в такой день, когда времени и настроения на разговоры у меня не было совсем. Дома меня ждала статья, которую нужно было в третий раз переписывать заново. Няня заболела. А Валенсия с самого утра давала жару. Сначала нашла в шкафу два пакета мармеладных медведиков и слопала их за раз. А когда сахар ударил в голову, пыталась шантажом и манипуляциями вынудить меня пойти в Дикси и купить ещё пару таких пакетов.
— Что-то девочка грустная у вас, — вкрадчиво начала Светлана Александровна. — И животик, я вижу, вздутый. Возможно, это психосоматика. Может быть, у вас какие-то проблемы в семье? Расскажите. Иди, Валь, порисуй пока в коридорчике.
В другом состоянии я, может, и сказала бы ей, что от такого количества конфет у любого живот вздует. И что мы спешим и нам срочно нужна справка. Но в тот день мне хотелось говорить людям ужасное. И я сказала:
— Да, у нас проблемы. Мне некому признаться: но я изменяю мужу, муж меня избивает, к тому же мы оба крепко сидим на веществах. Мы лудоманы в долгах. И нас разыскивает полиция.
Светлана Александровна посмотрела на меня огромными влажными глазами и не задавая вопросов, выписала справку.
Больше мы её не видели.
Второй педиатр Ирина (отчества не помню) очень любила иммуномоделирующие препараты с окончанием «ферон» и топила за детские сады.
Она и сама выглядела как воспитательница из советского детского садика. Полная, в юбке-карандаш, белой рубашке и крупном шиньоне по центру головы. На первом приёме у неё я сдуру сболтнула, что Валенсия не ходит в сад. Ирина ухватилась за эту тему и так с неё больше и не слезала.
Приходишь за справкой для бассейна.
Ирина:
— А мой ребенок в садике в бассейн ходит. И водить никуда не надо. Вы подумайте. Хороший вариант.
Я:
— Так я себя заодно вожу плавать, мне только в радость.
Ирина:
— Ммм...
Просишь посмотреть горло и послушать.
Ирина:
— Всё в порядке. Болеете часто?
— Нет.
— Ну, в школу пойдёте, начнёте болеть. Потому что в садик надо водить. Чтобы знакомился человек с инфекциями и вирусами.
Напомнишь Вальке перед уходом: «Скажи до свидания!»
Ирина:
- А вот ходила бы в сад, не нужно было бы о таких вещах напоминать. Ребёнка надо с ранних лет приучать к существованию в системе. Она у вас слишком свободная.
В клинике Ирина проработала тоже недолго. Может быть, потому что слишком активно впаривала пациентам фероны дружественных фирм. А может, просто устроилась в детский сад.
И вот вчера мы познакомились с врачом по имени Айна. Восточного вида женщиной лет сорока пяти с элегантной сединой в чёрных волосах. По совместительству она оказалась главным врачом клиники.
— Пациентов мало, — объяснила Айна. – Зачем иметь отдельного педиатра, когда можно спокойно совмещать с административной работой?
По уровню словоохотливости Айна переплюнула всех своих предшественниц. Важным отличием было также то, что говорила она только о себе.
— Вашей дэвочке шесть? — начала Айна, открывая Валину карту в компьютере. – Система виснет. Ну ладно. Поговорим пока. Моей тоже шесть. Неугомонная! Спать перестала, все в ужасе. Вот, отдали её на спорт. Тренер по теннису не очень хороший, думаю, поменяем через какое-то время. Хочется, чтобы и строгий, и мягкий был. Чтобы спорт был для удовольствия, а не как на войну.
Рассказывая о своей жизни, Айна почему-то делала акцент на военной теме.
— Раньше мы в Люберцах жили, там бывший воэнный городок….
— Родители мои воэнные были, мы приехали в семидесятые, тут и осели...
— У нас раньше няня была, строгая женщина, такой, знаете, воэнной выправки.
Осмотрев Валю, Айна сказала:
— Всё в порядке. А ну-ка, Валэнсия, маршируй в коридор, порисуй, мы пока с мамой твоей поговорим. Ать-два!
После пятнадцатиминутной исповеди я уже готова была решительно сказать нет Айне, попросить поскорее выписать мне справку и отпустить восвояси. Но женщина вдруг взяла телефон, открыла какую-то фотографию и протянула мне. На фото молодой красивый парень с рюкзаком улыбался и показывал большой палец.
— Сын, — сказала Айна. – Только что перешёл границу Казахстана.
Автор: Катерина Фадеева
Фотография: Елена Литвинова
Мнение редакции может не совпадать со мнением автора.