Китобойный промысел был ужасным занятием, но он позволял вести комфортную и непринужденную жизнь, что шло вразрез самим фактом убийства китов.
В середине 1800-х годов моряк по имени Чарльз Нордхофф оказался на палубе корабля, с ног до головы покрытый жиром недавно отправленного кита. «Все пропитано маслом. С рубашек и брюк течет отвратительная гадость. Поры кожи кажутся заполненными ею. Ноги, руки и волосы — все заполнено», — писал он позже в книге, основанной на его опыте. «От этого запаха и вкуса ворвани, сырой, и жгучей, нет спасения или убежища».
Ужасная картина, нарисованная Нордхоффом, была повседневной реальностью для моряков-китобоев той эпохи, но ворвань, которая так неудобно покрывала их тела, была также билетом к их богатству. Поиски этого продукта отправили десятки тысяч моряков в опасную погоню за китами между 17 и 20 веками. И все же отлов китов заключался не только в их масле.
Их гигантские тела были сокровищницей продуктов, которые имели решающее значение для людей 18-го и 19-го веков. Многое из этого было предназначено для обеспечения комфортного, утонченного и элегантного образа жизни, который казался настолько несовместимым с ужасными морскими пейзажами мертвых китов, которые требовались для предоставления этих привилегий.
На самом деле китобойный промысел вовсе не был романтичным: это был грязный, очень грязный, жестокий бизнес, но важный в истории Америки. Действительно, в 1800-х годах Америка стала эпицентром мировой китобойной индустрии. К 1840-м годам насчитывалось около 735 американских китобойных судов из примерно 900 по всему миру. К 1850 году это была пятая по величине отрасль производства в Соединенных Штатах.
Эта бурно развивающаяся индустрия была основана на том факте, что в теле кита содержится много масла и жира, необходимой для производства. Основное использование китового жира на протяжении большей части истории американского китобойного промысла было освещение.
Это масло получали из китового жира, который отделяли у добытых китов и вываривали на борту кораблей в огромных медных котлах.
Ворвань кашалотов, в частности, давал прекрасное масло соломенного цвета, обладающее исключительными качествами, что делало его идеальным для освещения маяков, которые возвращали домой китобойные суда. «Это было действительно важно для функционирования морских государств, особенно Соединенных Штатов, которые занимались обширным промыслом кашалотов», — сказал Дайер Live Science. «Эти маяки должны были гореть, и масло каждый раз должно было гореть идеально. Так что правительство фактически отправляло инспекторов и покупателей в морские порты, чтобы купить масло спермацета».
Что такое спермацет ?
В головных полостях кашалотов содержался ценный ингредиент: прозрачный жидкий воск, получивший название «спермацет»,он участвовал в воспроизведении звука и эхолокации китов. Китобои знали, что если им удастся открыть голову кита и добыть ведрами таинственный воск - цена на него будет намного выше, чем на обычное масло. Все дело в том что это масло горело без дыма и запаха.
Были специальные сотрудники, которые проверяли все партии китового масла на предмет качества. Лучшие масла - стояли очень дорого. Они выдерживали температуры до - 50 градусов. Это делало их единственными маслами которые не теряли свои свойства при такой низкой температуре.
«Бенджамин Франклин любил читать при свете свечи со спермацетом», — отметил Долин. Более высокая цена свечей со спермацетом сделала их символом статуса для более богатых членов общества в Америке и Европе.
Китовый жир стал самым ходовым товаром своего времени. Ворвань попала в фары шахтеров, стала незаменимой смазкой для оружия, часов, швейных и пишущих машин. Китовый жир использовался и для смазки механизмов промышленной революции.
Побочные продукты переработки китового жира также использовались в производстве мыла. Позже, в 20 веке, китовый жир использовали даже в производстве пищевых продуктов вроде маргарина. Но хотя ворвань, несомненно, была самым ценным товаром в отрасли, были и другие продукты, которые можно было добыть убивая китов. Один из них, как ни странно, оставил свой след в индустрии моды: китовый ус.
В индустрии моды костяные пластины, на которых свисали щетинки, обеспечивали идеальное сочетание прочности и гибкости, необходимых для изготовления круглых обручей юбки и структурированных костей внутри корсетов. Это дало женщинам фигуру в виде песочных часов, которые были так популярны в то время.
Китовый ус также нашел применение в изготовлении резинки для зонтов и зонтиков, а также в женских шляпах. Рынок китового уса сам стал движущей силой китобойного промысла: Мода поддерживала китобойный промысел вплоть до 1890-х годов.
Из них делали кнуты для повозок и рессоры. Любому, у кого была лошадь и повозка, нужен был хлыст. Это была большая индустрия. Жесткий ус даже использовался в медицинских целях для вправления сломанных костей.
Другим ценным продуктом была амбра - вещество, найденное в кишечнике кашалотов, которое использовалось и до сих пор используется для изготовления духов, в том числе роскошного аромата Chanel № 5.
Коммерческая ценность китобойного промысла в Соединенных Штатах резко возросла. В 1853 году, самом прибыльном для отрасли, флот убил более 8000 китов, произвел 103000 баррелей спермацета, 260000 баррелей китового жира и 5,7 млн фунтов китового уса.
Тем не менее, к счастью для китов — эра интенсивной эксплуатации продлилась недолго. К концу 1850-х годов в стране было обнаружена нефть. Керосин начал заменять масло, получаемое из ворвани, в качестве источника света. Китобойный промысел все еще был важен для других отраслей, таких как мода. Но со временем китовый ус был заменен материалами, которые можно было производить на суше, а не охотиться за ними в море.
К 1900-м годам китобойный промысел стал снижаться. Технологические достижения в судоходстве и ловле гарпуном механизировали деятельность. Подтолкнув популяцию китов к краю пропасти и возможному истреблению. Это привело к принятию глобальных правил китобойного промысла после Второй мировой войны.
В последующие десятилетия страны по всему миру почти единогласно ввели мораторий на коммерческий китобойный промысел.
В результате сегодня мы видим китов как харизматичных и красивых существ, заслуживающих сохранения, но это не означает, что мы должны осуждать ранних китобоев. Китобойный промысел в 18 веке принес людям свет и тепло, необходимые условия для прогресса и роста.