Жизнь в войну, а война началась, когда мне не было и полутора лет, была не простой. Помню, что у нас была печка-буржуйка и её труба выходила в дымоход основной кирпичной печи или даже в топку. Дрова давали по карточкам. За ними надо было идти на 1-ю Тверскую-Ямскую. Там один двор отгородили от улицы забором с воротами, сгрузили колотые дрова. Для меры был специальный сварной каркас из уголка. В каркас укладывали чурки, я старался найти потоньше и берёзовые - тогда входило больше и их было легче разжечь, но начальник быстро набрасывал толстых. Туда меня везла мама на санках и было приятно и интересно ехать, а обратно идти пешком было уже не так интересно, тем более в валенках с галошами. Надо было пересечь улицу Горького, 1-ю и 2-ю Брестские, пройти по всей Васильевской, Красина и тогда уже в наш тупик. В галошах ходили все, только зимой по хорошему снегу можно было ходить в валенках без галош. Если среди дороги оказывалось, что ты без галош, то надо было вспоминать, где ты их снимал и туда вернуться. Обычно были целы. А если ты обнаруживал, что у тебя только одина галоша - то искать было бесполезно. У взрослых самый ходовой размер галош был №11, если, например, спрашивали: "Ну как ты к нам добрался?" - "На 11-ом номере". - Это означало - пешком. На буржуйке кипятили чайник и готовили. Помню как готовили кисель. Сперва тёрли мороженую картошку на тёрке. Терку сделал сделал дядя Юра из консервной банки, почти всё донышко он пробил гвоздём изнутри. Призвали его в 41-ом.У дяди Юры была любимая девушка, ещё в Бобрике или в Москве. Не знаю.
" Ах война, что ж ты подлая сделала
Вместо свадеб - разлуки и дым
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестрёнкам своим (Булат Окуджава)
Косминский Георгий Иванович мобилизован 25 июня 1941 года
Надежда, я останусь цел,
Не для меня земля сырая,
А для меня твои тревоги
И целый мир твоих забот (Булат Окуджава)
Косминский Георгий Иванович уроженец села Бобрик убит 14.10.1943 года.
А в 1943 он погиб: сгорел в танке под Смоленском. Сохранились только два его письма. Уходя в армию он оставил дома свои наручные часы. Часы идут.
А часики тикают, тикают, тикают Тикают ночи и дни
И тихую, тихую, тихую, тихую Жизнь мне пророчат они (Булат Окуджава)
Полученную из картошки кашицу бросали в большую стеклянную банку, наливали воду и эту воду разбалтывали по кругу. Частицы крахмала крутились в воде, а мякоть оседала. Воду быстро сливали и процеживали крахмал, затем его сушили. Мякоть тоже сушили и жарили на буржуйке маленькие лепёшки серого, не то даже чёрно-зелёного цвета. Сестра Лёля - дочь тёти Любы называла их тошнотики, хотя они были вкусные. А на основе крахмала делали кисель молочный или клюквенный. Молоко продавалось в молочном павильоне Тишинского рынка. Там же продавали творог, масло, сметану, варенец, который сейчас называют ряженкой, и мясо. Ряженку продавали также в стаканах, можно было выбрать стакан с самой лучшей пенкой и тут же съесть: хозяйка давала чайную ложку (это уже было после войны). Это было редкостное удовольствие. Потом стаканы с ряженкой стали заклеивать сверху бумажным кружком с печатью рынка, что означало - проверено. Пенку стало не видно или её вообще перестали класть и стало не интересно.
Семечки продают в магазине расфасованными в пакетики, а то и чищеные. Исчезли и другие популярные выражения: "уговор дороже денег". Откуда была такая формулировка - из Русской Правды? Молочные продукты и мясо проверяли в специальном отдельном здании, забыл как оно называлось : санитарный павильон? Здесь проверяли мясо и молоко. Если посмотреть с улицы в его окно, то можно было увидеть на столах микроскопы. А внутри по стенам висели муляжи с разными болезнями типа сибирской язвы и ящура. Овощи, фрукты и ягоды продавались в рядах, под навесами. Клюкву привозили зимой в чемоданах и была она самой дешевой ягодой, это сейчас она дорогая, её накладывали ковшиком в бумажный кулёк. А потом стали привозить в бочках и накладывать черпаком. В баню меня водили в женское отделение. Напротив зоопарка около теперешнего метро были краснопресненские бани. Построены были в 1908 году. Над входом была мозаика Врубеля - плывущие белые лебеди. (Кстати врубель по-польски -воробей), Это была не царевна лебедь, а просто плывущие белые лебеди на синем фоне.
На первом плане - краснопресненские бани. В 1980 г. их снесли. Если присмотреться, то видны две входные двери и две очереди: в мужское и в женское отделения.Вроде и внутри были мозаики или витражи?. И вот мама тётей Любой стоят с шайками в очереди за водой, а я стою поодаль и смотрю как движется очередь. И тут одна женщина говорит:"Он смотрит". Тётя Люба ей говорит:"Нет, он в очереди стоит". - "Нет, он смотрит". Позже по Москве ходила такая шутка: если кто-нибудь нёс чепуху, ему говорили: " Смотри это в бане не скажи." - "А что такое? - "Шайками закидают". Сейчас мало кто из молодёжи знает, что такое шайка и какая она была.
Когда меня смывали в последний раз - это называлось "струщать" - тётя Люба приговаривала: "Тьфу, тьфу, с гуся - вода, с Вовочки - худоба".Я, конечно, не помню, но мама рассказывала, что мне очень нравилась воздушная тревога: гудки гудят, лучи прожекторов бегают по небу, народ разбегается в разные стороны, а я радостно кричу: "мама, тивога!". Один или два раза мы ходили прятаться в метро "Маяковская", но во-первых, туда идти было далеко, во-вторых, тревога иногда быстро заканчивалась, ну в-третьих, был случай, когда народ хлынул в метро и эскалатор оборвался - было много жертв. Народ-то не видит, что случилось - напирает и напирает.
Вдали эскалатор. Промежутки между эскалаторами были отделаны фанерой, покрытой коричневым лаком. Чтобы лак блестел его протирали льняным маслом. И стоял запах льняного масла на весь тоннель с эскалатором. Этого давно нет. И никто не знает запаха льняного масла.
Лет уже мне было, наверное, 16. Пошёл я в баню. В будний день. И народу немного, а шайки не найти. Смотрю сидит мужик на лавке, ноги парит в одной шайке, вторая - на лавке с горячей водой, третья - с холодной, а в четвертой смешал холодную воду с горячей и моется. Тут много я видел татуировок. Например, - во всю спину - храм с крестами на маковках, а на груди Ленин и Сталин, причём, они могли быть разного размера и один в анфас , а другой в профиль. Это уже после амнистии.- Слишком вперёд забежал.
Мама определила меня в детский сад, будто бы только сказала, что отец в армии, так сразу же и приняли. Кормили, запомнилось, капустной запеканкой, такая гадость, есть невозможно, не прожаренная и без масла.
А один раз дали манную кашу, такую горячую - есть невозможно. Я сижу, жду, когда остынет. А мальчик напротив меня размазал кашу по краям тарелки, она у него быстро остыла и он преспокойно кашу доедает. Я не знал такого способа. Подходит воспитательница и говорит: " Не ешь, значит сыт, кашу забираю и уношу". Я срочно начал размазывать кашу по краям и запихивать в рот, а она, несмотря на мою активность, и даже то, что остальные ещё свою кашу не доели, отнимает у меня тарелку и уносит. Конечно, это было нехорошо с её стороны. Но сейчас я думаю, что она сама не завтракала, видит, что ребёнок вроде бы сыт, ну можно у него кашу забрать и самой съесть. Это тогда они казались большими и взрослыми, а были просто девчонки. У нас был самый маленький мальчик - Шурик. Отец его был офицер и ходил в шинели, фуражке и сапогах. И вроде не раненый, хоть и война. Почему не в армии? Зимой он возил Шурика на таких санках, каких ни у кого не было – короткие, со стульчиком и спинкой. Так вот Шурик вдруг заявляет: "Я болею за ЦДКА". Это было не понятно. А воспитательницы возле его отца крутятся, а чего крутиться, я сейчас думаю, ведь ясно было, что он женат. Но вспомните у Грибоедова:
" К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки". Что изменилось в человеческих пристрастиях за двести лет?- "Ваш мальчик такой умный, такой умный. Вы знаете, он придумал такую загадку - Клоун играет в мяч. Мяч рассыпался - снег посыпался. Такой умный ребёнок". А Шурик заявляет: "Раньше я болел за ЦДКА, а теперь я болею за Динамо". А папа, надо сказать пришёл в новой шинели и с блестящими погонами. Ну, теперь уже я догадываюсь, что его папу перевели из (Красной) Армии в НКВД. К нам в малышовую группу приходили старшие девочки и учили нас завязывать шнурки. Воспитательница учила нас мыть руки. -" Посмотрите как Саша Коротин моет руки"- она пустила воду и стала тереть струйку между ладонями , все засмеялись, а чего было смеяться- все мы мыли руки точно так же. Игрушки были - пирамидки (конечно, деревянные). Было обязательно собирать их от самого большого кольца до самого маленького или наоборот, но это надоедало. Я попробовал собирать так: самое маленькое, потом самое большое кольцо, потом следующее за маленьким по размеру, а затем то, что перед большим... Воспитательница увидела, отняла пирамидку, разобрала и сказала, как я обязан собирать и никак иначе. Мальчишки старались одеть пальто сами: накидывали его на спину и голову, а затем старались продеть руки в рукава. Одна девочка из нашей группы поделилась со мной сокровенным: «У кого папа погиб на фронте, у того теперь папа – Сталин. У меня папа – Сталин!». И где то через день вижу, одевается она в гардеробе и помогает ей её папа. Спрашиваю , намекая на тот разговор и что папа-то её – живой : « А ты говорила, что Сталин». Она скорчила такую рожу – удивлённо - презрительную – мол, только дурак мог в такое поверить. Как не вспомнить поговорку – ради красного словца, не пожалеет и отца. Было и патриотическое воспитание. Читали доступные детям рассказы про Куликовскую битву. Это производило должное впечатление. Засадным полком командовал воевода Боброк. Был у нас мальчик по фамилии Бобров. Он бил себя кулаком в грудь и заявлял: "Я- Боброк!". Каждый мальчик умел рисовать танк. Сперва это удлинённый овал типа огурца. Сверху на него ложился овал поменьше - башня. К башне добавляли пушку. На башню рисовали красную звезду. Навстречу рисовали немецкий танк, на нём ставили "фашистский знак"- знак не всегда был похож. Дальше начиналось танковое сраженье: на немецком танке и вокруг рвались снаряды, самолёты с красными звёздами сбрасывали бомбы на немецкий танк, в конце-концов от сильного росчерка карандаша рвалась бумага на месте немецкого танка - это была наша Победа. В конце концов, не помню, из-за чего я очень обиделся на воспитательницу и решил уйти домой среди бела дня. Группа гуляла во дворе, а был это Электрический переулок, со двора был выход через ворота, до них было далеко, однако воспитательница не заметила, как я ушёл домой.Оказывается что дом, в котором был детский сад - это не просто так - дом, а знаменитый дом купцов Фирсановых.
А выход со двора, где мы гуляли - смотрите ворота в правом нижнем дальнем углу, а главный вход - он и сейчас посреди фасада (слева. плохо виден). Дорогу я знал: сперва по переулку к клубу имени Серафимовича (его уже снесли), потом по нему к Тишинской площади, перейти площадь, потом по улице Красина, потом направо в Чухинский тупик. После клуба на этой же стороне был двор с горкой и каруселью. Ни то ни другое мне не позволялось. У нас в тупике ни горки ни карусели не было даже в доме 20. Горка была высокая, а лестница крутая. Я на четвереньках залез на верхнюю площадку и посмотрел вниз, на поверхность скольжения. Железо было ржавое и местами порвано, а я был в одних трусах и майке. Легко на такой скорости было зацепиться и ободраться. Я спустился вниз по лестнице, пошел к карусели. На ней сидели трое ребят разного возраста, все старше меня. Только я подошел, они, видя моё намерение покататься, гостеприимно соскочили со своих мест, взялись за ручки и побежали, я тоже ухватился и побежал. Они заскочили на площадку, я тоже. И тут они дружно бросились к середине, а я стоял на краю и держался двумя руками. Карусель бешено закрутилась. Я держался изо всех сил, я понимал, что если отпущу руки, то покачусь по земле и весь обдерусь. Где мне было знать про такую хитрость! Постепенно скорость вращения уменьшалась, становилось легче держаться. Наконец скорость уменьшилась до того, что я смог соскочить и пошел дальше. И вот, переходя площадь, я нашел 10 рублей. Это были большие деньги. И тут как назло - Лёва. Он жил в соседнем доме и был старше на три года. Он всё увидел и деньги отнял. Спрятать их было не куда. Он пообещал купить мне мороженое. Мы пошли вокруг сквера. По трём сторонам сквера стояли мороженщицы. У них были большие ящики на колёсах. В ящиках как потом оказалось был сухой лёд.
Лёва подавал деньги, мороженщица открывала верхнюю крышку ящика, в специальную форму клала нужного размера вафлю, затем ложкой доставала мороженое, накладывала на вафлю, накрывала второй вафлей и, выдавив мороженое из формы, отдавала покупателю сдачи и мороженое, держа его двумя пальцами за вафли. Не помню, досталось ли мне мороженого, вроде как нет: Лёва сказал, что я могу простудиться. От мороженщицы к мороженщице порция мороженого становилась всё меньше и меньше, а сдача таяла на моих глазах. И наконец, всё кончилось. Потом Лёва сказал, что это были 5 рублей. Ну, ему видней, он уже ходил в школу. У него дома на стене висел портрет молодого мужчины в военной форме с довоенными офицерскими знаками различия. Отец его с войны не вернулся. Когда я с Лёвой познакомился, он сказал, чтобы я называл его Лёфа. Лёва называла его мама и, может быть, ему казалось, что это слишком нежно. - "Лёфа, выйдешь? - Ща, только поштевкаю". Лёфа знал несколько куплетов из "Гоп -со -смыком" и считался хулиганом. Про свою маму он говорил не мама, не мамаша, не мать, и не маманя, а матэня. И вот стало известно, что война кончилась. (Радио у нас не было, а у кого было - с началом войны отобрали, кроме репродукторов). Мой отец, тоже стало известно, - к нам не вернётся - у него уже другая семья.
(г/р 1907,Ярославская обл., Некоузский р-н с.Маслово, техник-лейтенант. ЦАМО, фонд 24769, опись 440774, единица хранения 1).Отец зашёл вскоре по окончании войны. Он ходил с палочкой. Или был ранен, или отморозил ноги, или и то и другое. Он сидел на диване, а я пытался покачаться на его ноге, но ничего не получилось. Помню, что наград у него было мало. Был орден. Второй раз он пришёл, когда мне было лет 10. За разговором с мамой он сказал, что меня надо больше пороть и я на всякий случай залез между столом и шкафом. Работал он по строительству, в Мосстрое или Мосгорстрое, жил где-то на Песчаных. Потом часто требовались его биографические сведения и я обращался в Мосгорсправку. Помнил ориентировочно год рождения около 1910 и деревню Маслово. Однажды, когда Саше было уже 4 года, я решил познакомить его с дедом, но в Мосгорсправке сведений не оказалось. В книгах среди лётного и технического состава его не было. Из общих соображений нашёл его в 28 ОАИБ. Нужно ехать в Подольск, чтобы найти подробности его службы.Чтобы ребёнок не расстраивался, тетя Люба пошла на хитрость: "Ой, ну что там, папа. Вот дядя Коля (мамин брат) - это да! Он с войны вернётся и подарит тебе пистолет. Я отнёсся к этому спокойно, потому, что до этого отца не видел и не представлял. - И ты тоже приготовь ему подарок. Решено было, что я буду чистить семечки в специальный маленький стаканчик. И вот стаканчик уже полный, а дядя Коля всё никак не возвращается. И я начал эти семечки понемногу есть, ну по штучке - по две. Они были такие вкусные, что невозможно было удержаться. А оказалось, что армию частично перебросили на Дальний Восток против японцев. И когда дядя Коля, наконец вернулся, я уже отъел чуть ли не
четверть стаканчика и дарить было уже не удобно. Не прилично. А меня стыдили, что я жадный. А дядя Коля подарил мне кобуру от немецкого пистолета. Эх, так было жалко, что без пистолета! Ещё он подарил мне настоящую солдатскую пилотку с красной звёздочкой. Я её носил, пока стала мала, а звёздочку приколол на зимнюю шапку. Так делали многие ребята, но лет в 14-15 снимали, а на шапке оставалась вдавленность от звёздочки и всё было понятно. Дядя Коля был связистом и у него был значок "Отличный связист". Он ни разу не был ранен, хотя приходилось тянуть провода или устранять обрыв на передовой под обстрелом. Он дошел с войсками до Кёнигсберга и у него была медаль "За взятие Кёнигсберга" и "За Отвагу". Я был огорчён, что он не дошел до Берлина. Много лет спустя я побывал в бывшем Кёнигсберге.
Попал он в блокаду под Ленинградом. Рассказывал, что пайку выдавали всем одинаковую и мужикам крупной комплекции еды не хватало. Они худели, тощали и умирали от истощения. А мне, говорит он -хватало. Видите он не крупной комплекции. А что "превратились в белых журавлей"- это он говорил- "мура".
На его месте построили Горком в стиле модерн, но потом вроде как снесли.
И от Кафедрального Собора остались одни стены, внутри между плитами пола росли деревья. Большое кладбище вокруг собора было уничтожено за исключением одной единственной могилы - философа Иммануила Канта, Ленин, видите ли, уважал его как представителя классической немецкой философии.
Как праздновали победу. Помню в доме 11 - это был барак - вынесли на улицу столы, сидели выпивали. А одна молодая женщина ухватила у инвалида костыли и прыгала вокруг стола, поджав одну ногу и весело приговаривала: "А зачем мне вторая нога? Мне хорошо и так с одной ногой!". Я прошел мимо стола, искоса присматриваясь, кто же там был без ноги, но так и не разглядел. Смотреть прямо под стол было не удобно. Не прилично. Я не стал присматриваться и прошел мимо.
С войны вернулся Анатолий Иванович, муж тети Любы. С его слов он попал в окружение ещё с тремя товарищами и они поклялись, если кто из них останется живой, будет за остальных молиться всю оставшуюся жизнь.
Так вот он закончил духовную семинарию и служил в церкви на Ваганьковском кладбище. Перед тем как идти на службу он"распевался" - настраивал голос. У них дома на его тумбочке стояла в качестве иконы небольшая репродукция "Моленье о чаше". Вместо иконы, я так думаю, на случай, если придут. Похоронен он на Ваганькове недалеко от церкви. Репродукция была насколько помню не в цвете, а типа гравюры. Дядя Ваня был ранен. В Книге Памяти ошибочно указано, что он погиб. Он прислал фотографию, где он медсанбате среди ещё 50-и раненых. Раньше я находил его среди остальных, теперь уже не найду.
Дядя Коля женился на тёте Лизе - Елизавете Афонасьевне. Думаю, они познакомились на фронте. Дядя Коля вернулся в звании сержанта, а тетя Лиза - в звании старший сержант, и иногда в шутку хвасталась этим своим превосходством в звании. Когда я первый раз пришёл к ним в гости ещё были живы её родители, но я их уже не помню. У тёти Лизы был альбом фотографий. Она мне показывала довоенное фото ребят с их двора - человек 10 детей, она среди них тоже ребёнком и кто-то из родителей. "Вот этот мальчик погиб на фронте. А вот этот мальчик стал вором и сейчас сидит в тюрьме". Было о чём задуматься.
Кто нибудь потом вглядится
В наши судьбы. в наши лица
Может быть на этом снимке
Вместе мы в последний раз Ю. Визбор
"Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе" ( Окуджава).
У них родилась дочь - Лена наверное в 1946-ом году. Она вышла замуж за парня по фамилии Жданов (?) - красавец как добрый мОлодец из фильмов про древнюю Русь или сказок, работал водителем, но пил по-страшному. Тётя Лиза рассказывала, как они ездили за грибами, так он ставил на пенёк бутылку, выпивал и тут же засыпал. Просыпался, когда уже все набрали грибов. Родилась у них дочка Оленька. Судьба её не известна. Хотелось бы надеяться, что всё у неё хорошо.